Генетический взрыв - Вадим Денисов

— А вот тут согласен! Сравниваю с тем, что у меня был табельный «макарыч» семьдесят первого года, я его достаточно сильно юзал на постоянке, в тире и на соревнованиях. Так он остался огурцом! А «Форт» в тире поистерся, как старый кобель.

Я, естественно, в этот профессиональный диалог не вмешивался.

— По эргономике он мне очень даже понравился, — продолжил Дмитрий, что-то показывая в пистолете для наглядности. — Разборка, в принципе, не сложная, но на коленке, как ПМ, ты его не разберешь, тут нужно затворную задержку подковырнуть, видишь? По долговечности они действительно далеко не впереди планеты всей. Все жалуются, что после трёх-четырёх тысяч выстрелов начинаются сбои. В общем, разбиваются быстро, хотя, вроде, и изготавливают из стали… Емкость магазина, конечно, конструкторы могли бы и увеличить, как по мне. Нахрена кроить пистолет на двенадцать патронов, если в России делают ПММ из обычного ПМ?

— По ухватистости, эргономике Форт гораздо лучше «макарки», это факт, — согласился с другом Брашпиль. — Прицельные приспособления хорошо видны, толстые целик и мушка. Удобней смена магазина…

— Ха! После ПМ любой пистолет по смене магазина удобней, — ехидно вставил Кот. — «Форт-12» лучше ПМ, «Форт-14» лучше «Стечкина» по весу, но проигрывает ему по количеству патронов и отсутствию автоматического режима. И все они проигрывают твоему «Глоку», Гош.

— И моему CZ, — похвастался Брашпиль.

Хоть что-то радует.

— Зато ПМ надежней! — подвёл итог Фидель. — Просто «Форт» более современен, чем «макаров», но и он уже давно устарел по сравнению с иными европейским образцами. А выпустили его, как говоривал нам инструктор по огневой подготовке, только для одной цели: обособиться от совка и России. Типа наша зброя лучше всех, іншої не треба!

— Ясно, спасибо за лекцию, — улыбнулся я. — Может, поедем, ведь мне ещё в Гончарное попасть надо. Вроде бы всё нужное погрузили.

— Да согласится твой Стёпа, я его хорошо знаю, правильный мужик, — махнул рукой Валера.

— Всё равно надо.

— Ты вполне мог с ним по рации связаться, нашли бы парни, позвали к аппарату, — резонно заметил Фидель, усаживаясь за руль пикапа. Видная у них машинка находится в оперативном пользовании. Высокая антенна, много фар, массивные дуги, решётки… В кузове стоит турель с крупнокалиберным пулемётом КПВТ, почти броневик.

— Нельзя по рации, — отрезал я. — Запрягаю человека в авантюру, тут только очно.

— Тогда давай прямо сейчас и прокатимся, — предложил группер. — Время старта определил со Штабом?

— От погоды сильно зависит, Дима, шкипер «Тунгуса» в Адлере ждёт, когда штормить перестанет, нужен антициклон.

— Двоих привезёт?

— Или троих, — ответил я Валерке.

Тот кивнул и уже сидя в кабине, с энтузиазмом в голосе обратился к групперу:

— Димон, слушай, а может нам рвануть на помощь сочинцам? Разомнёмся на новом месте, вспомним молодость, что-то тут скучно стало.

— Не пустят, — ответил тот с сожалением.

— Жена твоя не пустит?

— С Татьяной я всегда договорюсь, — серьёзно ответил ему Дима, щёлкая замком ремня безопасности. — Мельниченко не пустит.

Над полуостровом моросила осень. Да какой там моросила! Ух, ты, штормит всё сильней! Черный ветер, смешанный с дождем, летел в нашу сторону от горизонта. Я представил, как на берегу белая пена с громом лупит в потрескавшийся цемент пирсов, стоять лицом к лицу с таким штормом мне совершенно не хотелось… Пестрые дома какой-то деревеньки неподалёку тревожно потемнели, вдоль улиц стелился дым из труб и сухие листья, и мне показалось, что я услышал, как в церквушке или в часовне невесело зазвонили колокола. День будет горько-соленый.

Вдалеке на рейде одинокий баркас, словно слепой щенок, окунал свой нос в свинцовые волны. Наконец-то хоть кто-то появился… Рыбак, конечно, человек занят древним промыслом, без которого немыслима жизнь на берегу моря.

— Мужики, а если я ваше руководство от имени Залётина попрошу? Официальную радиограмму могу организовать, даже переговоры, быстро! — мне нельзя было упускать такой шанс.

— Попросишь его, ага… — скептически хмыкнул на заднем сиденье Рашпиль, не собираясь пристёгиваться. — Даст тебе Шугайло в помощь, тогда будут знать.

— Шугайло им не надо, — покачал головой группер. — Двигаемся, в оба смотрите, чёрт их знает, гнид, может, ещё один придурок болтается поблизости.

— Тогда я сразу в кузов, — объявил Брашпиль.

— А каких таких серых вы тут недобрым словом поминали?

— почему-то решил спросить я.

Они переглянулись, и группер спросил:

— Ещё ничего о них не слышал?

Мне оставалось только помотать головой.

— Вечером доведу, хотя в общем-то рассказывать и нечего, очень мало информации.

Да и чёрт с ними. Какие ещё серые? Мне экипажи машин комплектовать нужно.

Глава 2

Попытка номер один

В принципе, ныне мне вся Европа безразлична от слов «пошла она к чёрту рогатому». За исключением, пожалуй, Греции. Я очень люблю её острова, это давняя болезнь. Да и сам всю жизнь прожил на своеобразном северном острове.

И моря между островами обожаю, особенно Ионическое, омывающие любезный моему сердцу Корфу, где остались друзья, где прожиты лихие дни и месяцы начала новой жизни человечества. Новой жизни, которая началась применением людьми генетического оружия против себе подобных, а продолжилась инопланетным вторжением.

Мне симпатичны сами греки, которые никогда не были нам братушками, не десновались с соплями и объятьями, а просто хорошо к нам, русским людям, относились. Всегда и без всякой показухи. Там я себя чувствовал по-настоящему уютно, комфортно. Всё-таки искреннее расположение к себе чувствуешь сразу. Я не представляю, что кто-нибудь рискнёт осквернить памятник адмиралу Ушакову, установленный в Керкире, столице самого северного греческого острова.

Мне нравится сумасшедшее разнообразие диких бухточек, где ты, приезжая на авто, по желанию имеешь персональный пляж, и целые сутки никого не видишь рядом.

Даже неспешный образ жизни греков нравится, кажется, я его понимаю. Они всегда готовы заработать на чашечку крепчайшего горячего кофе, стаканчик фраппе, тарелку с жареным сибасом и греческим сыром. А вот дальше начинается философия, греки не согласны корячиться на износ ради эфемерной ценности избыточного материального изобилия. Не хотят сжигать годы жизни на работе. Ради чего? Чем германец или англичанин счастливей грека, каждый вечер отдыхающего в излюбленной прибрежной кафешке в окружении друзей или играющего в петанк на полянке рядом? Имея за спиной колоссальный цивилизационный путь, греки давно что-то поняли про соразмерность временных затрат. Это понимание пока что не пришло к представителям более успешных, как они считают, северных европейских цивилизаций, которые и насмехаются над греками, живущими точно так же, как жили их предки пару веков назад, а то и презирают их за кажущуюся лень.