Русский царь Иосиф Сталин: все могло быть иначе - Олег Грейгь

Следует отметить, что решения таких серьезных вопросов, как изменение территории либо передача территории другим государствам должны рассматриваться законодательными органами этих стран.

В данном случае вопрос передачи Крыма из одной республики в другую должен был быть решен на уровне Верховных Советов, и если есть положительное совместное решение, то оно становится совместным Постановлением и должно быть ратифицировано Верховным Советом СССР в виде Указа Президиума либо съездом депутатов Верховного Совета СССР и оформлено соответствующим постановлением.

Такого решения никогда не было принято ни в Москве ни в Киеве.

Таким образом, юридически территория Крыма не является территорией соседнего, украинского государства.

А о Севастополе вообще не может быть и речи. Ибо этот город был и остается в юридической подчиненности Российской Федерации.

И тот нонсенс, который существует в настоящее время, является не чем иным, как итогом искаженной и безнравственной политики ряда так называемых политических деятелей в Москве и Киеве. Временщиков, которые на протяжении последних десятилетий стремились удовлетворить собственные амбиции.

С момента своего основания Севастополь являлся военно-морской крепостью юга России, российским городом-твердыней. Таково было мнение не только Семена Михайловича Лобова, советского морского военачальника, а и ряда других руководителей флота. В частности, мера Москвы Юрия Михайловича Лужкова, адмирала Игоря Владимировича Касатонова.

С XIX века Севастополь являлся главной базой Черноморского флота и это его предназначение не пересматривалось даже и в советский период. В генеральной схеме планировки Севастополя 1938 года обращалось внимание на специальное оборонное значение города, требующее согласования всех проектных решений с условиями обороны. Граница городских земель устанавливалась с учетом размещения объектов главной базы ЧФ. Поэтому Президиум Верховного Совета РСФСР 7 марта 1939 года принял Постановление о существенном расширении городской черты, что произошло за счет земель специального назначения северной части города, включая береговую полосу и район поселка Кача.

Новая граница территории Севастополя была подтверждена установкой знаков на местности и легла в основу проектов послевоенного восстановления города.

26 апреля 1944 г. Госкомитет обороны СССР издал Постановление, в котором наркомату ВМФ предписывалось разработать проект восстановления главной базы Черноморского флота — Севастополя.

10 мая 1944 г. Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин объявил: «Наши войска овладели крепостью и важнейшей военно-морской базой на Черном море — городом Севастополем». Этим самым высшая власть в условиях военного времени подтвердила статус Севастополя, как крепости и главной военно-морской базы.

5 июня 1945 г. Комитет по делам архитектуры при СНК СССР утвердил схему планировки Севастополя, в которой подчеркивалось: «Севастополь —  военно-морской порт, главная база ЧФ, морская и сухопутная крепость, закрытый город». Это назначение служит отправным моментом в проекте восстановления города.

30 апреля 1946 г. Совмин РСФСР утвердил Генеральный план Севастополя, как главной военно-морской базы ЧФ. 26 ноября 1947 г. с учетом этого Генплана города, министр Вооруженных Сил СССР Н. А. Булганин приказом утвердил задание на восстановление в целом главной базы Черноморского флота.

Для решения масштабных и объемных задач при Совете Министров СССР по указанию товарища Сталина было создано Управление по восстановлению Севастополя во главе с генерал-майором И. В. Комзиным. Аналогичное управление было создано и при правительстве РСФСР. После этого Постановлением Совмина СССР принято было решение образовать специальное военно-морское строительное Управление центрального подчинения «Севастопольвоенморстрой» Главного управления Военно-морских сил».

Возрождение Севастополя — это целая эпопея, которую можно считать еще одним героическим подвигом черноморской твердыни. Но главным осталось то, что город, как база и морская крепость, обеспечивал выход Черноморского флота в Средиземное море, в мировой океан.

Прощаясь с адмиралом флота Семеном Михайловичем Лобовым, я услышал от него слова, которые мне вспомнились вскоре после очередных событий в его жизни. Сказал он: «С Крымом мы еще намаемся. Когда-то этот лакомый кусочек не давал покоя туркам. И хлебнем мы еще горечи от того, что Крым мы передали Украине…»

Тогда же, в 1972 году, он коротко, буквально в нескольких словах рассказал как Крым пропили «пара-тройка людей с Никитой Хрущевым и некоторые еще поговаривали, что это — дар хохлам за то, что будучи до войны Первым секретарем ЦК КП(б)У, Хрущев в угоду Сталину расстрелял всех первых секретарей обкомов и райкомов партии, а заодно и руководителей украинской партийной организации. Тогда как другие говорили, что этот дар — за согласие поддерживать его политический курс и в связи с 300-летием воссоединения Украины с Россией».

Мы расстались с моим интересным собеседником. После поправки здоровья Семен Михайлович был освобожден от командования Северным флотом, его фактически унизили, назначив помощником начальника Генштаба ВС СССР по военно-морскому флоту. Ибо для такого военачальника это было понижение, а не получение равноценной должности. Что вскоре привело к еще большему обострению заболевания у адмирала флота; через 5 лет — 12 июля 1977 г. — в возрасте 64 лет он скончался.

Именно тогда-то я впервые участвовал в дискуссии с офицерами флота, уроженцами Крыма, о том, как пропили Крым и Севастополь Никита Сергеевич Хрущев с партийными руководителями компартии Украины.

Постепенно вырисовалась неприглядная картина.

Никита и его киевские друзья встретились по случаю празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией за трехлитровой бутылью «гарной украиньской» самогонки, куском смачного сала, цибули, да добре помянули гетьмана Богдана Хмельницкого и русского монарха. После третьего граненого стакана Демьян Коротченко сказал: «Мыкыта, у тебя-то перед Украиною должок. Сколько ты нашего брата-партийца отдал под расстрел, спасая свою шкуру перед Сталиным?» Хрущев молчал, а сидевший рядом с ним с осоловевшими глазами секретарь ЦК КПУ Кириченко ответил: «Дужэ богато». Коротченко в свою очередь добавил: «А ведь наша парторганизация, невзирая на потери до войны и в войну, самая большая в КПСС. И тебе нужна в Москве наша поддержка. И я думаю, что там должно быть не одно место для украинских коммунистов в Президиуме ЦК КПСС, а как минимум 3–4».

Хрущев, пока не влезавший в разговор, предложил выпить еще. Налили 200-грамовые стаканы под самый срез, молча выпили и уже через минуту-другую Хрущев, всхлипнув, пожаловался: «Вам хорошо, а мне Сталин каждый день звонил и спрашивал: сколько у тебя врагов? Я отвечал, что всех врагов вывели. А он, может, с подсказки стоявшего рядом Берии, говорил: наверное, на Украине есть еще один враг. Ты, говорил, товарищ Хрущев, подумай кто этот враг. А мы тут подскажем, если что не так…»

«Что ты имеешь в виду?» — переспросил Коротченко.

«А что я имею?» — коротко ответил Никита Сергеевич.

«…а-а, под этим врагом Сталин имел в виду тебя. Так выходит, чтоб Сталин тебя не расстрелял, то ты подставлял наших товарищей».

«То ты Демьян, сейчас такой умный. А тогда что бы ты делал?»

В ответ раздалось только пьяное сопение.

Молчавший рядом Кириченко, заискивающе глядя на лоснящиеся от сала губы Хрущева, тихонько сказал: «Никита Сергеевич, надо бы как-то рассчитаться. Иначе люди не поймут».

— Чем я рассчитаюсь? У вас же все есть: уголь есть, сталь, прокат, — так вы не меньше Урала даете. Тока у вас достаточно. И с хлебом, и с салом все в порядке.

В это время хмыкнул Демьян Коротченко:

— А ты знаешь, Никита, вам проблемы чисто, ну как это говорят… в Москве… ну географические… отдай нам Крым.

Хрущев, набычившись, посмотрел на него:

— Ты шо-о, совсем з глузду съехал? Или самогонка на тебя так повлияла? Не, с Крымом ты это брось.

— А ты подумай, Никита, формальность то конечно, но Крым надо как-то правильно поделить. Кусок гарный. И потом, там все время засуха. А мы бы канал туда с Днепра протянули, а водичка бы степи крымские и оживила.

Хрущев вытер вспотевшую лысину платком и увидел, что Кириченко наливает очередную порцию самогонки. Подняв стакан, он сказал:

— Тебе б, Никита, по праву Первого секретаря нашей партии говорить, но ты все не соберешься со словами. То может быть я скажу… я хочу поддержать своего товарища, вас, Демьян Сергеевич, — неожиданно он перешел на «вы» по отношению к Коротченко, — …за процветающую область садов и виноградников. За украинский советский Крым!

— Ну и х… с вами и с вашим хохляцким Крымом, но вы же меня все на пленумах, е… вашу мать, поддержите… и чтобы тут усе было горазд, — и с аппетитом Никита Сергеевич опрокинул очередной стакан.