Дорога к Звездному престолу. Битва за Оилтон - Юрий Иванович

Сартре опять чуть не рассмеялся, но обошелся только сердечной улыбкой:

– Сразу оговорюсь: с супругой тебе там будет очень хорошо. Но! Все остальное будут с тобой оговаривать, ставить условия, а может, даже и торговаться другие люди. То есть в компетенцию которых и будет входить творить твое будущее.

– Тут я сразу готов возразить и поторговаться. – Парадорский прекрасно понимал, что его собеседник знает все и до конца, но ни в коем случае не проболтается. Что немного напрягало и обижало: ведь в любом случае уже согласился на блокировку. Потому и хотелось сразу защитить свою внутреннюю свободу. – Творить собственное будущее может только сам человек. Так что если я посчитаю поставленные передо мной условия неприемлемыми, то сразу отвергну навязанное мне будущее. Право окончательного выбора своей судьбы я в любом случае оставляю за собой.

Ученый зацокал в восхищении языком и захлопал в ладоши:

– Браво! Как пафосно и величественно! Жаль, не велась запись на голограмму. Ты был неподражаем. Браво!

– Издеваешься?

– Нисколько! Просто радуюсь твоей наивности, молодости и житейской глупости. Потому что ты и сам не осознаешь все превратности судьбы, которые совокупно с привязанностями и мечтами иных людей влияют на твою стезю в жизни. Вот скажи, например: твоя невеста тебе дорога?

– Что за вопрос!

– И неужели ты не пойдешь ей навстречу, если понадобится вдруг твоя помощь при защите ее усадьбы, дома или имения?

– Еще как пойду!

– А если ей понадобятся твои знания при решении вопросов хозяйствования? Твои дипломатические способности при устранении трений с соседями? Твои умения наладить сравнительно экономное хозяйство и уменьшить текущие расходы?

– О чем разговор! – уверенно пробасил герой. – Для своей любимой я постараюсь сделать все, что угодно, и устроить рай в любом выбранном ею месте.

– Вот видишь! Значит, ты уже теряешь часть своей независимости. Значит, ты уже будешь обязан заниматься тем, чем совершенно не собирался. И всему этому только одна-единственная причина: ты полюбил другого человека. Но этот человек тебе близок, дорог, и ты уже сам готов поменять собственную судьбу по усмотрению, в данном случае твоей супруги.

Парадорский, хмуря брови и морща лоб, задумался. Хоть ученый и был весьма убедителен, но так полностью и сразу терять иллюзии относительно собственной свободы и права окончательного выбора не хотелось. Да и нарастающий ком тайн и секретов вокруг него нравился все меньше и меньше. Эти недоговорки, намеки, какая-то подспудная напряженность в отношениях многих людей чувствовались, но никак не прояснялись. Так и хотелось вколоть всем подряд домутил и выспросить все, что надо.

Именно с таким, чисто исследовательским интересом майор взглянул на своего приятеля ученого. Но сразу же припомнил, что никакими средствами секреты из своего собеседника не вытянешь.

Кажется, и Сартре догадался по взгляду о мыслях своего пациента. Потому что не выдержал и опять захихикал:

– Ну у тебя и взгляд! Словно хочешь меня рентгеном просветить и все мои мысли по третьему этапу выведать! Ха-ха!

– Больно надо! Понадобятся добровольцы – сам прибежишь и еще просить будешь. А вот сейчас бы лучше намекнул: что это мне с Клеопатрой светит в ближайшем будущем?

– Опять ты за свое? Нет, ну точно допросить хочет! Вот каков! Может, тебе шприц с домутилом подать?

– А поможет? – угрюмо спросил Танти.

– Над тобой поиздеваться? Запросто! Я тебе такого наговорю, что… Что мало не покажется. Ладно! Завершая разговор, еще раз тебя предупреждаю: ничему не удивляйся и будь готов к разговору на любую тему с самыми значительными людьми нашего государства. И помни о своих обещаниях!

– Склерозом еще не страдаю.

– Прекрасно, тогда за оставшийся час расскажи мне хоть немного, как вам там в Старом квартале сражалось? Поговаривают, что ты и там отличился больше всех?

Парадорский вздохнул:

– Да не так чтобы очень отличился. А вот другие – да! Полно у нас героев. Вот, например, один мальчик, Михаилом звать.

И с увлечением стал пересказывать самые яркие эпизоды недавних событий и сражений.

На тестирование своего тела майору пришлось потратить чуть ли не три часа. Поэтому пока он привел себя в порядок, пока затолкал в себя давно пропущенный обед да пока разыскал командира полигона, дело уже близилось к вечеру. Потом еще пришлось давить на весьма своенравного, слишком уж придирчивого генерала и буквально с боем выдирать у него увольнительную. Причем складывалось впечатление, что здешний «отец родной» просто банально и нагло затягивает время. То вначале он стал согласовывать отлучку Парадорского с профессором Сартре, то с лечащим врачом, которого обязали подтвердить, что рана не опасная, а перед тем еще раз провести медосмотр. Напоследок просителя выставили в приемную, и генерал долго и нудно с кем-то советовался и запрашивал какие-то данные.

В итоге только в наступающих сумерках желанная увольнительная на целых три дня была выдана в руки. Причем в действие она вступала только с завтрашнего утра. И самое смешное, странное и несуразное: в одну увольнительную было вписано еще два имени. Арматы и Николя. Невзирая на протесты адъютанта, Тантоитан опять ворвался в кабинет командира полигона и, стараясь не сорваться на крик, зашипел:

– Я отправляюсь к своей невесте! Мне не нужны провожатые! По какому праву вы их вписали в один документ?!

Генерал откинулся на спинку кресла и с минуту, сложив перед собой ладони домиком, изучал настырного майора. Потом вздохнул и пояснил спокойным, как у флегматика, голосом:

– По нескольким причинам. Первое: ваши друзья тоже просили дать им увольнительную. И я просто не вправе делать поблажки одним, при этом ущемляя других. Второе: как выяснилось, в катакомбах под столицей и ее пригородов до сих пор отсиживаются самые оголтелые и опасные моусовцы, которые не сложили оружие. Потенциальная угроза, хотя за ними и отправили сонмы боевых роботов. Так что пока приказ императора обязателен для всех: любым воинам, а тем более офицерам передвигаться группами не менее трех человек и обязательно с личным оружием. Ну и третье: хочу вам напомнить, господин майор, что приказы старших по званию не обсуждаются и не оспариваются. И ваше счастье, что за вас ходатайствовали несколько весьма уважаемых мною человек. Иначе уже завтра с самого утра занимались бы строевой подготовкой с новобранцами. Вам все понятно?

– Так точно!

– Тогда идите. И не забудьте получить в арсенале оружие еще сегодня. Также можете выбрать в пятом ангаре флайер для служебного пользования.

Последнее распоряжение еще наподдало плохого настроения. Наверняка в том самом пятом ангаре, который и внешне выглядел как развалюха, только устаревшие, давно списанные летательные устройства. Если такое и долетит до столицы, то не раньше полудня. Не иначе как генерал решил напакостить настойчивому просителю по максимуму.

Ничего не оставалось делать, как отправиться на поиски друзей, а потом уже с ними спешить в арсенал полигона. Причем по пути выяснилась странная вещь: Николя вообще не просился в увольнение, по причине полной неизвестности о месте пребывания своей супруги Зарины. Тогда как Армата только и обмолвился ненароком при разговоре с адъютантом генерала:

– Было бы неплохо на денек вырваться в увольнительную и развеяться.

А ему вообще три дня нагрузили. Зато Николя сообразил сразу:

– Танти, ты теперь в еще большем фаворе и почете. Так что нас наверняка приставили твою персону охранять.

– Может, и в самом деле какие недобитые моусовцы в катакомбах прячутся? – сомневался Армата.

– Не смеши меня! – Лучший пилот всей своей мимикой показывал, что он и на мизинец не верит в такую сплетню. – Если там внизу и осталась парочка пиклийцев, то эти несчастные там просто заблудились, давно побросали оружие и теперь будут просто счастливы, если их к свету выволокут сердобольные спасатели.

– Так что, император специально такой указ издал?

– Зачем специально? Может, его еще седьмого июля издали, когда сдача оружия была в самом разгаре. А отменить, знаешь, когда спохватятся? Так что и генералу врать не надо. Гаркнул «строиться!» и «шагом марш!».

Парадорский прислушивался к разговору друзей, а сам всеми силами старался развеять в себе злость на весь мир за такую несправедливость. Удавалось с трудом.

Но когда оказались в арсенале, выпала хоть маленькая, но возможность отвести душу и хоть как-то прищемить заносчивого генерала. Когда офицеры предъявили свои удостоверения личности, интендант вооружения выложил перед собой приказ, сверил имена и фамилии, а потом с полным равнодушием буркнул:

– Что будете брать?

– А что можно? – вкрадчивым голосом уточнил Танти.

– Да что угодно. В приказе стоит: «на усмотрение офицеров». Так что можете хоть дивизионный миномет брать. Ха! Если унесете. Ну и потом сдать обратно придется.