Познание Бога - Джеймс Пакер

Все это проясняет вопрос о месте Божьего закона в :жизни христианина. Многим очень трудно понять, какие права на нас, христиан, имеет этот закон. Мы свободны от закона, утверждают они; наше спасение не зависит от того, соблюдаем мы его или нет; мы оправданы кровью и праведностью Иисуса Христа. Следовательно, какая разница, соблюдаем мы закон или нет? И поскольку оправдание означает прощение всех грехов, прошлых, настоящих и будущих, и полное принятие нас Богом раз и навсегда, зачем нам думать о том, грешим мы или нет? Почему мы считаем, что Богу это не все равно? И если христианин беспокоится о своих ежедневных грехах и тратит время на то, чтобы раскаиваться в них и искать прощения, - разве это не означает, что он еще не полностью усвоил учение об оправдании? И если мы отказываемся обращаться к закону за наставлением и переживать по поводу каждодневных проступков, разве это не признак истинного дерзновения оправдывающей нас веры?

С такими «антиномистскими» идеями пришлось столкнуться пуританам, и иногда им бывало очень трудно отвечать на них. Если считать, что оправдание есть основная и единственная сущность спасения, то на такие вопросы всегда будет нелегко отвечать. Дело в том, что подходить к ним нужно с точки зрения не оправдания, а усыновления: его-то как раз пуритане всегда несколько недооценивали. Как только между двумя аспектами спасения будет проведено четкое разграничение, правильный ответ станет очевидным.

Вот наш ответ: конечно, оправдание освобождает человека от необходимости соблюдать закон и от попыток соблюдать его в надежде заслужить жизнь; однако, и это очень важно, усыновление накладывает на нас постоянное обязательство соблюдать закон, чтобы угождать нашему недавно обретенному Отцу. Соблюдение закона - это семейная черта Божьих детей. Иисус исполнил всю праведность, и Бог призывает нас поступать так же. Усыновление ставит соблюдение закона на новую ступень: как дети Божьи мы признаем закон в качестве своих жизненных правил, поскольку знаем, что этого хочет Отец. Согрешив, мы признаем свою вину и просим у Отца прощения на основании семейных с Ним отношений, как учил нас тому Иисус: «Отче наш,.. прости нам грехи наши...» (Лк.11:2, 4). Грехи Божьих детей не отнимают у них оправдания и не отменяют усыновления, но омрачают отношения детей со своим Отцом. «Будьте святы, ибо Я свят», - обращается к нам Отец, и оправдывающая вера вовсе не призывает нас забыть о том, что Бог, Царь, хочет, чтобы Его дети вели жизнь, достойную их Отца и их положения.

В-пятых, наше усыновление дает нам ключ к решению вопроса о нашей уверенности.

Вот уж поистине запутанный клубок! Эта тема постоянно обсуждается в Церкви со времен Реформации. Реформаторы, и в частности Лютер, различали «историческую веру» (то, что Тиндал назвал «верой в предание»), то есть, веру в христианские факты без всякого личного, деятельного отклика на них, - и истинную спасительную веру. Эта последняя, говорили они, и есть, в сущности, наша уверенность. Они называли ее fiducia - «убежденность», во-первых, в истинности Божьего обетования о прощении и вечной жизни для верующих грешников и, во-вторых, в применении этой истины к самому себе, как верующему. «Вера, - провозгласил Лютер, - это живая, осознанная убежденность в Божьей благодати, уверенность настолько твердая, что за нее можно умереть тысячу раз,.. и такая убежденность делает нас радостными, неустрашимыми и жизнерадостными по отношению к Богу и всему творению». Далее Лютер нападает на «это пагубное учение папистов, твердящих, что ни один человек не может точно знать, находится он в милости Божьей или нет; этим они совершенно погубили учение о вере, измучили человеческую совесть, изгнали из Церкви Христа и отвергли все блага Святого Духа». Одновременно реформаторы признавали, что fiducia, убежденность в вере, может жить и в том человеке, который во время искушения уверен, что этой убежденности в нем нет и что в Боге для него нет никакой надежды (если вам это кажется парадоксом, благодарите Бога, что вам на долю не выпало искушения, повергающего человека именно в такое состояние, какое было известно Лютеру, да и многим другим в его время).

Римским католикам это было непонятно; в ответ на высказывания реформаторов они еще раз подтвердили свои стандартные средневековые взгляды, а именно, что, хотя верующий и надеется на небеса, он не может быть уверен, что туда попадет, и говорить о такой уверенности было бы самонадеянно.

Пуритане следующего столетия подчеркивали и учили, что основная сущность веры - это не уверенность в спасении (настоящем или будущем), а подлинное покаяние и преданность Иисусу Христу. Часто они говорили об уверенности так, как будто это было нечто совершенно отдельное от веры и верующему ее не познать, если только он специально ее не взыщет.

В восемнадцатом веке Уэсли повторил настоятельные слова Лютера о том, что свидетельство Духа и появляющаяся в результате уверенность и являются сущностью веры; однако позднее он уточнил эту мысль, отделив веру раба, в которой нет уверенности, от веры сына, в которой эта уверенность есть. Создается впечатление, что сам он считал свою прежнюю веру - верой раба: он робко приближался к полной христианской жизни, искал спасения и пытался познать Господа, но еще не был уверен в том, что твердо стоит в благодати. Как все лютеране в дальнейшем – кроме самого Лютера! - Уэсли считал, что уверенность относится только к нынешнему принятию нас Господом, но полной уверенности в сохранении нашего положения до конца быть не может.

Спор продолжается и среди евангельских христиан - и продолжает смущать умы. Что такое уверенность? И кому Бог дает эту уверенность? - всем верующим, только некоторым или совсем никому? И когда Он уверяет - то в чем? Каким образом Он дает эту уверенность? Клубок запутан весьма основательно, но истина об усыновлении поможет нам его распутать.

Если Бог, руководствуясь любовью, сделал христиан Своими детьми и является их совершенным Отцом, из этого можно сделать два естественных вывода.

Во-первых, семейные взаимоотношения должны быть постоянными, закрепленными навечно. Совершенные родители не выгоняют из дому своих детей. Христиане могут вести себя как блудные дети, но Бог всегда останется для них любящим отцом.

Во-вторых, Бог сделает все возможное, чтобы Его дети почувствовали Его к ним любовь, узнали свои привилегии и надежность своего положения в Божьей семье. Для усыновленных детей очень важно быть уверенными в своей полной принадлежности к семье, и совершенный родитель не лишит их этой уверенности.

В 8 главе Послания к Римлянам, в классическом новозаветном отрывке о христианской уверенности, Павел подтверждает и то, и другое. Во-первых, он говорит, что тех, кого Бог «предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он первородным был между многими братиями» другими словами, тех, кого Бог решил навечно взять сынами в Свою семью, уподобив их Своему единородному Сыну, Он «призвал,.. оправдал,.. и прославил» (Рим.8:29-30). Заметьте, «прославил» стоит в прошедшем времени, хотя само событие принадлежит будущему. Это значит, что для Павла оно уже закреплено в Божьем повелении. Поэтому Павел и провозглашает так уверенно: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим.8:37-39).

Во-вторых, Павел говорит, что непосредственно здесь и сейчас «Дух свидетельствует духу нашему, что мы - дети Божии. А если дети, то и наследники» (ст.16-17). Это утверждение о многом говорит: хотя Павел и не был лично знаком с римлянами, он считал естественным, что если римляне были христианами, то им должно быть известно это внутреннее свидетельство Духа о их счастливом положении детей и наследников Божьих. Джеймс Денни однажды верно подметил, что в католицизме уверенность считается грехом, почти во всем протестантизме - долгом, а в Новом Завете - это просто факт.

Заметьте, что в этих стихах свидетельство о нашем усыновлении исходит из двух различных источников: от нашего духа (то есть, нашего сознательного «я») и от Божьего Духа, Которого мы приняли и Который свидетельствует нашему духу и вместе с ним («приняли Духа усыновления, Которым взываем: Авва! Отче!»). Мы взываем к Богу как Его дети, приходим к Нему как к Отцу - и все это доказывает, что двойное свидетельство нашего духа и Духа Божьего действительно живет в нашем сердце.

Какова природа этого двойного свидетельства? Более чем за два столетия Роберт Хэлдан указал на сущность евангельских рассуждений. Он пишет, что свидетельство нашего духа проявляется, когда «Святой Дух дает нам способность получить уверенность в своем усыновлении, осознав и открыв в себе истинные признаки обновления». Это производная уверенность, поскольку она вытекает из того, что человек знает Евангелие, доверяется Христу, творит дела, достойные покаяния, и проявляет инстинкты обновленного существа.