Леди Теней - Татьяна Зингер

И вот, прочитав примерно половину книги, я наткнулась на искомое.

«Сказ о первом загонщике.

Рон, что явился от брака человека и тени, хотел стать воином, да не смог: среди воинов чтили чистоту крови. Полукровка — таким он родился и таким должен был сгинуть. И в жрецы его не взяли — он был лишен природной магии. Нигде не нашлось ему пристанища. Едва Рон возмужал, отправился он в долгое путешествие по миру. Объездил север и юг, ища свое предназначение, но ни заснеженные холмы, ни жаркое солнце не знали, кем ему стать.

— Будь рыбаком, — шептали морские волны. — Море любит полукровок, ибо соль стирает различия.

— Нет, — отвечал упрямый Рон.

— Стань тогда пастухом овец, — просили снега. — Горы любят полукровок, ибо в холоде все равны.

— Нет, — отвечал упрямый Рон.

Долог был его путь, но однажды вышел Рон к великому храму и пал на колени пред очами богов, пирующих у Круглого озера.

— Кем стать мне, тому, в чьих венах течет кровь двух рас? — вопросил он. — Я обошел весь свет и везде я чужак. Я — сын теней и жажду быть полезным своим отцам.

Крепко задумались боги. В зеркальной глади Круглого озера отразилась луна и солнце, и вновь луна, а боги всё не отвечали, лишь перешептывались ветрами. Наконец, утихли жаркие споры, и молвил бог сумрака:

— Коль верен ты своим отцам, принеси нам жертву. Отдай жизнь троих — по количеству листов трилистника. Первым делом обагри алтарь кровью тени, дабы напитался ею сумрак межмирья. Следом пусти кровь мужчины — воина во благо мира мертвых. Последней отдай кровь женщины — ведьмы во славу мира живых. Пусть в миг смерти на челах их сияет клеймо триединства. Тогда откроется тебе истина.

Плакал Рон, когда тащил на алтарь своего брата по теневому происхождению. Но со смертью того открылся сумеречный туннель. В честном бою разгромил Рон воина. Хитростью заманил в сети женщину — ведьму. Выжег на лбах их трилистник, кровью окрасил алтарный камень.

Тот час из сумрака явилось пред ним существо, доселе невиданное. Объединило в себе оно жизнь, смерть и тени. Походило на животное, с зубами острыми что бритвы и небывалым нюхом. Испило существо истинную силу в умирающей ведьме и зашипело:

— Хинэ, — что означало „повелитель“.

Склонилось оно пред Роном и позволило надеть на себя ошейник. Так Рон, рожденный от брака человека и тени, стал первым загонщиком твари, которую нарек он словом, от неё услышанным. С тех пор хинэ оберегала Рона во всех его странствиях, питалась магией, а излишками делилась со своим повелителем.

Так стал он сильнее любой тени и могущественнее всякого жреца».

— Очаровательная сказочка, — Дарго покрутил пальцем у виска. — Здешние мамаши читают такое деткам перед сном? Неудивительно, что теней считают чокнутыми.

Я не слышала его.

Недавние жертвоприношения полностью повторяли описанные в книге. Тень, мужчина — рынди и женщина — ави. Картинка начинала складываться. Получалось, чернокнижник, имя которого мы с Траушем так и не разгадали, решил воссоздать первое подчинение хинэ. Кто‑то, в ком, по всей видимости, текла кровь теней, понадеялся стать загонщиком сумеречной твари.

И что, сработал его ритуал? Разве напишут правду в книге сказок?

И вдруг до меня дошло очевидное. Хинэ в академии появилась неспроста! В сердце екнуло. Я обязательно распутаю этот клубок до конца, главное — не забыться в государственных делах.

Под утро перед глазами плыло, и мысли скакали блохами. Дарго давно задрых в мягком кресле, а я раз за разом перечитывала сказку в надежде на простую отгадку. Не получалось.

— Едут! — Мажордом ворвался без стука с прытью, поразительной для его возраста.

Я, стараясь не показывать волнения, спустилась на крыльцо. Опершись о колонну, рассматривала приближающуюся повозку с отличительными флагами дома Вир-дэ. Неужели Шур отважился приехать лично? Во мне волной поднимался гнев, но я усмирила его. Накажем виноватых позже, когда лорд оклемается.

Долгие полчаса повозка плелась к воротам и, наконец, из нутра её выбрался лекарь, бородатый и сгорбленный, щурясь, усмотрел меня.

— День добрый, леди Сольд, — поприветствовал он без всякого уважения, но шляпу ради приличия снял.

— Вы сами понимаете, что никакой он недобрый. — Туманы у ног бесновались. — Что я должна сделать, чтобы, в конце‑то концов, получить мужа?

Перед тем, как я передам его вам, должен заверить: леди, мы предприняли всё возможное, — лекарь смотрел прямо в глаза так, как обычно смотрят лгуны. — Лезвие меча, которым был ранен ваш супруг, пропитано редкой разновидностью заколдованного яда. Сей яд держит лорда Вир-дэ меж двух миров. Он не мертв, но и не жив. Если вам угодно, я останусь при вас и буду оказывать всяческую помощь в попытках излечения.

Кто же тот безумец, что придумал яд? По спине пробежали мурашки.

— Ясно. — Я кивнула мажордому, стоящему в двух шагах от нас. — Прикажите кому‑нибудь из слуг подойти сюда.

Вскоре из повозки вынесли носилки с лежащим на них телом. От высокого лорда, статного и гордого, осталась одна оболочка. Я едва не взвыла, увидев его. Да что я: прислуга охнула, когда Трауша внесли в дом. Кухарка разрыдалась в голос. Его уложили в хозяйской спальне, укрыли одеялом, подоткнув края. На взбитых подушках, белее белого, с бескровными губами и запавшими глазами, он лежал будто на смертном одре.

— Вам понадобятся мои услуги? — учтиво спросил лекарь.

— Нет, — я даже не глянула в сторону того, — благодарю.

Он резво убрался прочь, и я осталась наедине с будущим мужем. Если, конечно, нам суждено пожениться.

— Не смей умирать, слышишь? — Я склонилась к его изнеможенному лицу. — Я не намерена вечно править твоей страной, поэтому в твоих же интересах излечиться как можно скорее.

Обхватила его руку своей. За ночь моя руна стерлась совсем, и на коже лорда не осталось и следа от обручения. Теневая магия, связывающая нас, оборвалась. По сути, союз разорван, и я уже не невеста, а вольная женщина. Спасали меня туманы, густые и злые, клубящиеся за спиной. Пока они есть, я не позволю никому захватить власть и отнять моего лорда.

Когда‑то он раздражал до зубного скрежета, но после я увидела вторую его сущность: мужчины, не научившегося любить. Его, как и меня, воспитывала мать, для которой долг был важнее семьи. Трауш стеснялся любого проявления чувств, но со мной он открывался, становился мягче, делал первые робкие шажки навстречу.

Мне вспомнилась наша первая ночь. В воздухе оседала пыль. Мерцали звезды. Куртка лорда пахла костром, а сам он будто мальчишка никак не решался на прикосновение. Боги, как я боялась. Боялась своих застарелых шрамов и горького опыта близости с иными мужчинами. Колени подкашивались от лютого ужаса. Но Трауш не торопил и не требовал, а взгляд его пылал желанием. Он жаждал не моего тела, но меня целиком. Познать мои недостатки и травмы. И благодаря его нежности я возродилась из пепла.