Последний Гравёр крови (ЛП) - Ли Ванесса

Это было новым чувством для нее - направлять другого через тело. Ее бабушка всегда делала это для нее, проводя Нхику через каждый канал в ее венах, каждую ветвь в ее нервах и каждый узел в ее лимфатической системе, пока она не стала знатоком собственного тела. Теперь Нхика убеждала Кочина путешествовать по телу так, как это делала она, одновременно город и произведение искусства, и туманное смешение энергии, искрящейся материи. Он сопротивлялся, как будто боролся со своими привычками, но в конце концов она почувствовала, как его энергия уступает ее. - Вот так, - выдохнула она. - Правило разума.

Его ладонь сильнее прижалась к ее руке, а затем его пальцы сцепились с ее, как будто он боялся потерять связь.

- Теперь правило духа, - продолжила она, ее голос становился неосязаемым. - Тенеты называли их калориями. В любой школе это одна и та же энергия - сахара, жиры, белки. «Правильный» заключается в выборе, чью энергию использовать, их или свою. Это может быть сложным решением. Когда сомневаешься, используй свою.

- Я не думаю, что смогу, - признался он, и она почувствовала, как его энергия отступает. Она оказала сопротивление, не позволяя ему сдаться, пока они хотя бы не попробуют.

Она направила его энергию к основанию его печени, рынку, полному продуктов. Там, где энергию нужно было выжимать из мышц, она в изобилии поступала из печени. Она могла почувствовать ее обилие, легкость, с которой могла бы черпать из нее, если бы захотела, но она ждала, пока он не начнет действовать.

Когда он не сделал этого, Нхика потянула его энергию вперед. Он все еще сопротивлялся, пока Кочин не втянул дыхание и не отдернул руку, потеря его присутствия оставила ее холодной. Нхика снова заземлилась, влажность пляжа вернулась, как только ее кожа вспомнила, как снова чувствовать. Когда она встретила его взгляд, он также восстанавливался от ошеломления.

- Я не могу, прости, - сказал он, но ей не нужно было его извинение. Они не смогли пройти через все шесть правил, но и Нхика не смогла, когда впервые училась с бабушкой.

- Может быть, однажды я смогу научить тебя, - произнесла она вслух.

- Может быть. - Его улыбка была задумчивой. - Школа Шести очень отличается от Тенетов.

- Чем? - спросила она, наклонив голову.

В ответ он протянул руку, его улыбка готова была к действию. - Я могу показать.

Она охотно приняла его руку, переплетая свои пальцы с его.

- Три тенета: согласие, благодеяние, непричинение вреда. Всё предельно просто, - пошутил он и не оставил ей времени на возражения, прежде чем притянул к себе.

Ее первой инстинктивной реакцией было погрузиться в его мышцы и кости, но его энергия поймала её, оттянуло обратно. Они на мгновение закружились вместе, в игре перетягивания каната, как она боролась со своими привычками, так как он сделал это ранее. В этот раз она уступила ему, и когда это произошло, она почувствовала, как его энергия вытягивает её из тела целиком.

Его анатомия развернулась перед ней, как диаграмма мышц, присоединенных к костям и прошитых нервами и кровеносными сосудами, все это обернуто кожей. Это не было переплетенным, близким видом, который она обычно видела при исцелении. Скорее, это было как если бы она шагнула в сторону и увидела его тело на расстоянии - одновременно физически отдаленное и мучительно близкое.

Она поняла, насколько это была более современная техника, учитывая, насколько клинически она ощущалась, разработанная скорее для практичности, чем для духовности. Но, в основе, это было одно и то же искусство; она также погрузилась в его кровь и кости. В глубине души они оба были целителями сердца.

Здесь она наблюдала за ним, как будто его кожа стала прозрачной, а кости - полыми. Нхика даже нашла точку своей энергии, наблюдая за ней со стороны, как она поднималась по его руке и танцевала вокруг его бьющегося сердца, словно частица света, потерявшаяся в море скользящих волокон и сжимающихся сосудов.

Вот его сердце, как будто в его груди вырезали окно, через которое она могла бы протянуть руку и коснуться его, почувствовать его. На мгновение он выглядел почти как один из автоматонов Конгми, его конструкция была не завершена, части были обнажены. Казалось, что если бы она поиграла с его деталями, то смогла бы наконец открыть те внутренние части его, скрытые от всех, кроме нее.

Прежде чем она осознала это, Нхика положила ладонь на его грудь, наткнувшись на сопротивление ткани и грудной клетки. Лишь тогда она поняла, насколько близко она находилась, одной рукой переплетенной с его, а другой прижатой к его груди, так что проходящий мимо на этом пляже мог бы подумать, что они - не что иное, как тайные любовники. Его энергия отпустила её, и они больше не исцелялись, но всё же оставались связаны еще на секунду, их дыхание смешивалось, и его глаза были устремлены на неё.

Он был так близко, что Нхика больше не была уверена, что думает о нём. Она знала, что он убил человека, которого знала только по документам и никогда лично. Она знала, что он целитель сердца, и этого одного было достаточно, чтобы связать их. Но что, если он был просто Вен Кочин, не помощник врача и не человек в лисьей маске - и даже не целитель сердца. Просто парень, которого она встретила в Свином квартале среди вороха разлетевшихся бумаг, и который с тех пор помог ей сбежать из города, который мог бы её поглотить.

Нхика не находила слов, чтобы понять, что он для неё значить.

Она увидела это же противоречие в его полуприкрытых глазах, когда Кочин осторожно поднял руку к её лицу, поймал свободную прядь волос и убрал её за ухо. Его пальцы коснулись её щеки. На мгновение его рука замерла у её лица. Наконец, с сожалением во взгляде, Кочин убрал руку, и Нхика прочитала то же томление в его глазах: в другой жизни.

- Ты права, - сказал он с торжественной ноткой. - В целительстве сердца всё ещё есть красота, не так ли? - Даже говоря это, он продолжал смотреть на неё.

- Ты можешь освободиться от него, Кочин, - настойчиво сказала она. И, зная, кто настоящий убийца, она могла помочь Конгми. Возможно, даже объяснить им, что Кочин был вынужден это сделать.

Он покачал головой. - Я не могу рискнуть его гневом. Я не могу стать причиной новой опасности для своей семьи - не после того, как моя мать так долго боролась за мир.

- Ты не думаешь, что они хотят, чтобы ты тоже нашёл покой?

- Я уже сказал тебе. Для меня уже слишком поздно.

Её глаза сверлили его. - Ты в это не веришь. Я знаю, что не веришь. Именно поэтому ты убил мистера Конгми в аварии, когда мог бы использовать целительство сердца и избежать неприятностей. Именно поэтому ты решил спасти Хендона на месте происшествия, хотя не должен был оставлять свидетеля. Ты всё ещё заботишься о своём целительстве сердца, Кочин. И я не позволю доктору Санто отнять это у тебя.

- Нхика, - сказал он, ошеломлённый, - почему ты так заботишься о том, что со мной случится?

Никто никогда не обвинял её в чрезмерной заботе, но теперь Нхика осознала, что это так. Он был прав; ей следовало бы быть довольной, сбежав с семьёй целителей сердца. Но если бы Кочин потерял свою любовь к целительству сердца, если бы он стал гравером крови, которого он ненавидел, она бы этого не позволила. С Кочином дело было не только в его спасении - но и в сохранении его дара - и только тогда она поняла, что есть нечто более важное для неё, чем хемы или калории: целительство сердца и те немногие, кто помнит об этом.

- Забота в моей природе, - сказала она. - Я могу помочь тебе, Кочин, если ты только позволишь мне.

Кочин резко вдохнул. В наступившей тишине она могла видеть борьбу в его глазах - пригласить её в опасность или сохранить её в безопасности? Она знала, что он хотел этого так же, как и она; одиночество заполняло их сердца. Всё, чего они хотели, это найти пульс, бьющийся в унисон с их собственным.

Наконец, он сдался, его плечи опустились вместе с выдохом. - Как? - спросил он, и этот простой вопрос содержал хрупкую надежду, похороненную под слоями сомнений.