Эфиррия - Василина Александровна Лебедева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– На колени, – последовал приказ, и она безропотно опустилась вниз. – Сними брюки. – Кристэн поднялся на ноги, наблюдая, как женские руки послушно потянулись к широкому поясу.
Дрожащими от волнительного предвкушения пальцами Эвелина еле справилась с застёжкой пояса и медленно стянула с мужа брюки вместе с нательным бельём. Замерла, сглотнув и запрокинув голову, уставилась на вздыбленный член, с жемчужной капелькой, украшающей навершие. Её трясло, колотило от желания прикоснуться, сжать, но не смела нарушить правила и лишь приоткрыв рот, тяжело дышала, сводя с ума, следящего за ней Кристэна. Мужчина уселся в кресло и жёстко, но сиплым голосом приказал:
– Сними блузу, Эви.
Несколько мгновений и тонкая тряпочка прозрачным облачком отлетела в сторону, оголив небольшую грудь, с острыми пиками сосков. В мечтах Кристэн рисовал картинку, как любимая склонит голову к его плоти и он погрузится во влажную глубину её рта, как обхватив её затылок, будет управлять процессом. Но здесь и сейчас смотрел, как Эвелина замерла, глядя на его член пылающим взглядом, как её грудь часто поднимается от тяжёлого, частого дыхания и понял – не выдержит. Не сможет удержаться и стоит ей коснуться его плоти, он позорно выплеснет семя.
Вскочив на ноги, подхватил любимую и за считанные мгновения перенёс её к кровати. Не уложил. Он как дикий варвар бросил жену на постель, сверкая безумием в глазах.
– Встань на четвереньки, – сипло вытолкнул, наблюдая, как Эвелина разворачивается к нему своей умопомрачительной попкой. – Раздвинь ноги, – ещё один приказ и молчаливое, беспрекословное выполнение его любимой.
Задрав юбку вверх и закинув прозрачное полотно на девичью спину, ладонями накрыл женские ягодицы. Жадно сжал и дрожащей рукой опустился вниз, меж ног жены. Кристэн ласкал любимую, отчего она, прогибаясь в спине, стонала, подавалась бёдрами навстречу его пальцам, потирающим женское сосредоточие удовольствия.
– Не могу… пожалуйста… – сорвалась мольба с её губ, разрушая в прах самообладание Кристэна.
Ошалело перевернув Эвелину на спину, закинул её ноги на свои плечи и под обоюдный стон качнул бёдрами, насаживая любимую на свою плоть.
Резкие, сумасшедшие движение, лихорадочные ласки не длились долго. Слишком велико было желание. Их выгнуло на пике ярчайшего удовольствия, ввергая в экстаз, срывая с губ женский стон и протяжное рычание Кристэна.
– Я так скучала, – прошептала Эвелина, заглядывая в глаза мужа. Едва они отдышались, как Кристэн уложил её на свою грудь, и она оплела его руками и ногами, стремясь продлить этот момент единения. Кожа к коже, сердце к сердцу.
– Я тоже, моя льяна. Безумно скучал, – отозвался Кристэн, поглаживая любимую по взмокшей спине.
– И не засматривался на других? – она вскинула голову, требовательно всматриваясь в глаза мужа. – Откуда знаешь про наложниц? А наряд, он откуда?
Хохотнув, Кристэн перевернулся, опрокидывая любимую на спину. Рывком поднялся и, подхватив супругу на руки, устремился в купальню.
– Поверь – не засматривался ни на кого, – жарко шептал, ставя её у широкой каменной ванны. – Только ты в мыслях, в сердце, в душе. Ну а наряд и знания… дорогая, у мужчин есть свои источники информации.
Купание неизбежно закончилось бесстыдными, жаркими ласками и соединением двух любящих людей. И после, перенеся жену в постель, Кристэн не удержался и от третьего захода. В итоге, едва отдышавшись от сладких подвигов, Эвелина просто отключилась в объятиях любимого.
Тихое, едва слышное сопение супруги, котёнком устроившейся под боком, убаюкивало Кристэна, умиротворяло. Он зевнул, погладил Эвелину по спине, спустился вниз и, огладив, чуть сжал ягодицы любимой. В его ласке не было возбуждающей нотки, лишь касания, удовлетворение своего эго: «Моя! Вся, от макушки, до кончиков пальцев, эта женщина – моя!»
Глава 4
Повернув голову, Кристэн сквозь полуприкрытые веки посмотрел на спящую супругу и, улыбнувшись, отчего-то вспомнил их первую встречу.
Три года прошло, как он с инспекцией посетил реабилитационный центр. На нём, как на главе рода лежала обязанность меценатства, спонсирования центра. Впрочем, эта доля была разделена на три рода. И вот он с двумя друзьями, ходил по комнатам детей, по классам и рекреационным, а за ними следовали целители и другой лекарский персонал, поясняя, рассказывая, отчитываясь.
Управляющий вдруг обронил, что желательно в их городе отстроить ещё один подобный центр, потому как восстановление маленьких пациентов идёт медленно и в результате вынуждены теснить детей, чтобы принять всех пострадавших. Тогда один из друзей Кристэна цинично заявил, что, если лечение затягивается, значит у целителей слабый дар и надо нанимать более одарённых. За спиной возникло тихое роптание, которое прорезал гневный голос.
Невысокая, худенькая как тростинка девушка, сверкая негодованием в глазах, не сдержалась – возразила. Не побоялась их высокого статуса и грядущей выволочки от начальства. Пылко высказала, что не только от дара целителей зависит восстановление, но и от душевного тепла, которым делятся с маленькими пациентами сотрудники центра, от заботы, сочувствия и понимания.
«Только при наличии всех факторов восстановление будет полноценным!» – закончила свою пламенную речь девушка. Друг уже было ввязался в полемику с забавной храбряшкой, но Кристэн его остановил, и вся процессия направилась дальше. Запомнил ли он тогда Эвелину? Себе честно мог сказать, что нет. В тот момент она была безликой. Как и другие сёстры милосердия одета в форменное, серого цвета платье, кипенно-белый фартук и чепец. Но в памяти осталась её смелость, нерушимая вера в своё дело, в свои слова и это подкупало.
Кристэн забыл бы её уже на следующий день, но вечером судьба столкнула их у магазина антикварных книг. Он поднимался по ступеням крыльца, как двери магазина распахнулись, выпуская выбежавшую девушку. От столкновения Эвелина уронила книгу, рассерженно сверкнув глазами, подняла её и, запрокинув голову, поражённо замерла.
«Вы?» – выдохнула, глядя на него как на дитя благостного эфира.
«Я, – усмехнулся тогда Кристэн. – А ты… хотя… я вспомнил, – вытянул медленно, потому как осматривал девушку. Тонкая фигурка с приятными округлостями в нужных местах, чудесные, будто золотые, длинные волосы, заплетённые в толстую косу, перекинутую на грудь. Остановился взглядом на её лице, замирая то на пухлых лепестках девичьих губ, то на чуть вздернутом носике и наконец, посмотрел в серо-голубые глаза. Чуть склонив голову, прищурился: – Я помню тебя. Ты трудишься в центре Ингвальда».
Даже спустя три года, Кристэн помнил ту гамму чувств, которые в тот момент испытывал – любопытство, интерес и остринку предвкушения.
А девушка всё
