Возрождающая земли (СИ) - Лара Барох

И только подъезжая к своему поместью он наконец понял — Агата! Вот что не давало ему покоя. В свои двадцать два он смутно, но помнил как она появилась на свет и какое горе принесла вместе с рождением. В связи с потерей жены, всю свою любовь барон перенёс на неё. Она была обласкана и избалованна всеми, включая старших братьев.

Девочка росла капризным ребёнком, стоило ей только захотеть и любой её каприз немедленно исполнялся. Стефан не сказал барону, но именно балованный характер Агаты оттолкнул его от неё. Он и сейчас помнит тот разговор с отцом, когда отказался брать её в жены.

А сегодня он увидел совсем другую девушку. Ничего не осталось от того испорченного ребёнка. Перед ним предстала спокойная и рассудительная хозяйка поместья. Он никак не мог предположить, что такие перемены возможны, но сегодня он убедился во всём своими глазами. Очень, очень неоднозначные впечатления остались от поездки к соседу.

Агата же решила осмотреть дом. Это было роскошное поместье в форме подковы. Три этажа серого камня. Вытянутые стрельчатые окна, изящные фестоны на фасаде, во всём читалось мощь, богатство и вкус.

Двор был огорожен стеной из такого же серого камня, высотой примерно по пояс Агате. Вдоль забора высажены невысокие и корявые сосны, но они очень оживляли поместье. Агата обошла дом, внутри уютный дворик с такими же соснами. Внутри двора больше никаких построек не было, ну не считая колодца с торца дома.

Пока Агата гуляла во дворе начали собираться люди, чумазые, заплаканные и плохо одетые. Кто то вообще стоял босиком. Окинув взглядом толпу детей и стариков, Агата прикинула, что здесь человек тридцать. Она ранее давала распоряжения на кухне, чтобы людям сварили кашу. Сейчас предстояло всех накормить и разместить. А где кормить то? Не в хозяйскую же столовую их вести?

— Здравствуйте! Меня зовут Агата! Я дочь барона. Сейчас вас покормят и разместят на ночлег. Только вот столы и лавки мы не успели сколотить, поэтому есть придётся стоя, или вот — проходите, садитесь на крыльцо — Агата показала на ступени, а сама направилась на кухню. Там уже всё было готово — огромный чан горячей каши с корешками и горстью окорока. Серый, но ещё горячий хлеб и чан с травяным взваром.

Посуды на всех не хватило, поэтому люди ели втроем и даже вчетвером из одной глиняной чашки. Кухарка стояла тут же и уже не вытирала слезы — они ручьями стекали по её щекам. Она очень надеялась увидеть здесь своих родных, но увы… Она зорко следила, и подходя к людям с опустевшими тарелками предлагала добавки. Она рассуждала так — от хозяев не убудет, а эти несчастные пусть хоть один раз в день досыта наедятся.

Потом всем показали, где они будут ночевать. Весь скарб помогли стащить в один угол, натаскали на пол соломы и люди стали укладываться прямо на ней. Агата внимательно осмотрела всё это и метнулась к служанкам.

— Где можно взять теплые ткани людям или шкуры? Может быть у нас хранятся где то запасы? — Служанка как то странно посмотрела на Агату, но повела на третий этаж. Там одна из зал использовалась в качестве кладовой. За окнами смеркалось, и Агата погнала служанку за свечой, а сама принялась осматриваться в полутьме. Вся зала была уставлена сундуками разных размеров, открыла первый попавшийся — шкуры до самого верха. Второй, третий, все забито шкурами.

К моменту возвращения служанки Агата совсем растерялась. Зачем столько шкур то хранить? Они же портятся? С этим вопросом она и обратилась к служанке.

— Госпожа! Ваши… братья, они ведь заядлые охотники… — Она шмыгала носом и говорила с перерывами.

— Вот и хранили здесь свои трофеи.

— Понятно! Бери сколько можешь унести и потащили людям.

— Госпожа Агата! Так нельзя, это хозяйское! — Да что ты будешь делать. Агата бросила тяжеленную шкуру и выпрямилась в форме самовара — руки в боки.

— Я здесь кто?

— Ххоззяйкка — заикаясь ответила служанка.

— Шкуры чьи?

— Ваших братьев.

— Нет! Нет больше моих братьев! Шкуры — мои! И я могу как угодно ими распоряжаться, понятно?! — Агата вначале накричала, а потом, когда увидела как девушка испуганно зарыдала, притихла. Понятно, что стресс и усталость взяли верх, но нельзя же срываться на слабых? И что дальше? Прощения просить?

— Как тебя зовут?

— Колетт, госпожа.

— Колетт! С этого дня все в нашем доме поменялось. Я сейчас здесь хозяйка, и я буду распоряжаться своим добром как захочу. Это понятно? — Агата говорила уже спокойно, но твердо. Надо раз и навсегда показать кто сейчас здесь главный, ну после барона, конечно. В ответ служанка только часто-часто затрясла головой.

— А сейчас бери шкуры и понесли людям. Да, и мои слова передай всей прислуге, чтобы я не повторялась. — Агата выбрала одну большую шкуру, сложила её пополам и свернула в рулон. Так было удобнее нести. А потом осторожно пошла на выход.

Надо позвать подмогу, а то она, пожалуй, надорвется с этими шкурами. Но всё же дотащила свою ношу в подвал, а потом перепоручила служанкам закончить.

Постояла у крыльца шумно вдыхая воздух ноздрями и пошла к барону. Постучала в дверь и уверенно вошла внутрь. Служанка, которая прислуживала барону поклонились Агате и вышла.

— Отец! Ночь надвигается. Крестьян накормили и разместили в подвале. Я приказала отдать им шкуры, которые братья хранили наверху. Потом постираем и сложим обратно. — Агата смотрела в лицо отца. Пожалуй он изменился. В подвале на неё смотрел почти безумный старик, а сейчас… Взгляд ясный и внимательный, никакого беспокойства и суеты в жестах. Старый, умудренный опытом тигр внимательно наблюдает за ней.

— Ты все сделала правильно. Память вернулась к тебе? — В ответ Агата отрицательно помотала головой.

— Ну ничего, так бывает… Испугалась, девочка моя… Не переживай, память, пусть не сразу, но обязательно вернётся. А если и нет — ну ничего не поделаешь. Значит Пресвятая Дева так тебя защитила. — Агата обняла старика и гладила его сморщенную руку. Да, совершенно чужой ей человек, но любит её и заботится. А ещё что-то подсказывало ей, что погибни она — он долго не проживёт.

Полежав ещё возле отца она наконец поднялась.

— Пойду я, с ног совсем валюсь. А завтра, как проснусь, сразу же прибегу. — и она поцеловала отца в заросшую щеку.

— Иди, девочка моя, спи. Завтра будет другой день и жизнь продолжается — он наконец-то отпустил её пальцы из своей