Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева

– Не бойся, Тайна, – хрипло говорит он, улавливая чутко моё настроение и состояние. – Я принципам своим не изменяю, даже когда пьянствую. Так привык себя контролировать, что меня даже во сне сложно изнасиловать какой-нибудь малолетке или окольцованной дамочке, что бесится от скуки и жиру.

Я снова краснею. Это камень в мой огород. Я тоже прибегала к нему. Правда, не совсем, чтобы изнасиловать, но о чём-то таком думала, шестнадцатилетняя идиотка. Он меня раскусил тогда. Да и что там кусать – я и не сильно старалась скрывать собственные намерения и мысли.

– Брось, Тайна. Я не о тебе сейчас. Ты тогда… больше от отчаяния. Всё в силе. Твоя комната ждёт. Поехал я за покупками. А то и правда страшно жить. Вдруг завтра война, а в доме гречки нет. Или макарон.

– И соли со спичками, – включаюсь я в эту игру.

– Это идея! – щёлкает он пальцами и подсовывает свой телефон. – Пиши список всего необходимого. Вам, девочкам, лучше знать, что понадобится для дома. К тому же, за тобой уборка и обед, Тайна. Секреты секретами, тайны тайнами, а обед по расписанию.

Я вбиваю в его телефон список покупок и слышу, как он напевает. Что-то из классики. Моцарт или Бетховен – не вспомню. Кажется, я его вдохновила. Знать бы ещё, чему он так радуется. Перспективе схлестнуться с моим мужем?..

5. Эдгар

Ложь – штука противная. Прилипчивая. Ей всё равно, кого марать. Солгав раз, приходится либо выкручиваться постоянно, либо рано или поздно всё вылезает наружу, как гнилые нитки, что рвутся и оставляют безобразные стержки-разрывы.

У меня сейчас нет другого выхода: любой в моём окружении может быть тем самым человеком, что поставит подножку, отвесит оплеуху или воткнёт нож в спину.

Я бы хотел всем доверять. Но жизнь научила меня проверять информацию, анализировать, сопоставлять факты, делать расчёты и выводы, принимать решения и побеждать. Плохо, когда тех, на кого ты можешь опереться, по пальцам одной руки пересчитать можно.

Я рисую в блокноте круг. Выстраиваю людей, что находятся рядом. Строю версии, пусть даже бредовые. Здесь главное – определиться.

Тая, моя жена. Не думаю, что началось всё с неё. Совпало, скорее. Она была случайной девочкой из ресторана. Я сам обратил на неё внимание. Сам принял решение жениться. Никто не подталкивал меня к этой мысли, даже исподволь. Даже если предположить, что она разыграла сцену с заваленной инсталляцией. Я мог пройти мимо. Я мог выбрать другую кандидатуру. Я мог отказаться от затеи в любой момент.

Она не сопротивлялась, но и не горела желанием становиться моей женой. Да и вообще. Не вижу смысла и мотивов. Убить, чтобы стать наследницей состояния? Для девочки, что отбила право собаки жить в доме, а не в приюте, что собиралась экономить на еде и работать в три смены, лишь бы я не позволил чужих ей детей в интернат сдать, слишком нелогично. Она даже вещи от тётки забирала, чтобы не зависеть от меня.

Ну, и сердце, чувства, сердце… я противился даже мыслям, что Тая способна на подобное. Не способна. Никогда. Не в её характере.

Мама и Леон. Неожиданные родственники. Я оговаривал свою жену и смотрел, как мать реагирует. Не блеснёт ли в её глазах огонёк радости или злорадства. Подобные вещи трудно контролировать порой. Но она осталась у разбитого корыта, с тремя детьми на руках, пусть один уже и взрослый, без средств к существованию, без дома и друзей. Всё остальное может оказаться хорошо продуманной ложью. Она, к примеру, лгала, когда пыталась пристроить детей. Не сказала правду.

Прошлое её подтвердилось. Но кто знает, как она жила? Что было в её жизни потом? Она жила с человеком, который не любил её сына. Не каждая мать на это решится. Не променяла ли она одного садиста на другого? Много вопросов и достаточно тёмных пятен на карте судьбы женщины, что вынырнула из прошлого слишком «вовремя».

Да, она жила в лесу. Но в доме оставался её сын. Шпионил и гадил. Пытался ухаживать за Таей. Целовал её, зная, что у меня обязательно снесёт крышу. Случайно или намеренно? Провоцировал или просто юноша с сильной влюблённостью, когда теряются тормоза? Опять миллион вопросов, и заочно на них ответы не найти.

Сева. Давний друг юности, который знает обо мне всё. Наверное, даже больше, чем всё. У нас разница в четыре года. Мы из одного города. Но общаться начали лишь в институте. Прибило его как-то ко мне. И с тех пор мы почти не разлучались. Сева не стремился развивать бизнес. Слишком ленивый и ветреный для серьёзных дел. Кажется, его устраивала роль моей правой руки. Он хорошо разбирался во многих вопросах, а кое-где был просто незаменимым. Один нехороший пунктик меня беспокоил. Раньше я на него сквозь пальцы смотрел: Сева «подбирал» за мной всех моих любовниц. Или почти всех. Ради интереса? Что-то глубоко личное, о чём я не знаю, пропустил, не обратил внимания?

От мыслей и вопросов – голова кругом. А я ещё не по всем кандидатам, кто мог бы меня недолюбливать, прошёлся

– Зачем тебе телефоны? – спрашивает мимоходом Жора. Не могу и не хочу его подозревать, но и он – друг, знает обо мне слишком много. Вхож в дом. Но ему бы ничего не стоило прикончить меня здесь, когда я и так загибался. Но, но, но…

– Я потерял свой, – лгу, не моргнув и глазом. Жора смотрит на меня странно. Видел, наверное, мой телефон в целости и сохранности. Ничего не переспрашивает и не пытается уличить во лжи – и ладно. Остальное как-нибудь переживу, и объяснюсь позже, когда всё утрясётся или рассосётся.

Морщусь невольно. Не от капельниц, хоть они меня и достали. От дурацкой надежды, что проблема исчезнет сама по себе. Ничего не утрясётся и не рассосётся. Я это знаю лучше других.

– А второй-то зачем, злыдень? – ворчит Жорик. Я подозрителен сейчас до ужаса. Что-то он слишком много вопросов задаёт.

– Чтобы был запасной, – опять лгу. – Ты же помнишь? Меньше знаешь – лучше спишь.

Взгляд у Жоры тяжёлый, как и кулаки. Может, он бы и врезал мне сейчас за подозрительность и недомолвки, но я его пациент, к тому же ответить не могу. Наверное.

– Там твой безопасник пришёл. Настоящий полковник.

Анатолий Иванович Журавлёв – лысый, как колено, загорелый, как чёрт, – человек, которому я могу доверять. Он надёжнее, чем сейф. Сейфы ломают, а таких людей – нет.

Ему не нужно лишних слов. Он своё дело знает. Его ребята деловито проверяют палату. Кивают: всё чисто. Все три телефона проходят через их руки.

– Тут такое дело, – пронзает меня ясно голубым, но отнюдь не доверчивым, а чересчур жёстким взглядом Журавлёв, – в твоей трубе, – стучит он крепким пальцем по корпусу «родного» телефона, – программа-шпион. Кто-то отслеживал твои звонки, разговоры и делал переадресацию смс.

Чем дольше он говорит, тем больше я напрягаюсь. Во рту сухо и горько. Хочется плюнуть или водкой прополоскать, чтобы удалить мерзкий привкус гадости от неутешительных известий.

– Вручную установили или дистанционно с помощью вируса узнаем позже. Эд, ты был слишком беспечен. Я предупреждал. Но ты, как всегда, не слишком заботился о собственной безопасности. Самое время сделать это хотя бы сейчас. Мне не нравится всё, что вокруг тебя творится.

– Я и сам не пылаю от счастья, – откидываюсь устало и тру виски. – Поковыряйтесь и избавьтесь от телефона. Мне он больше не нужен.

– Будешь пренебрегать проверкой и игнорировать меры безопасности, история повторится снова. И с телефоном, и с жизнью.

Он вычитывает мне как мальчишке. Я согласен с ним, но внутри всё противится тотальному контролю. Я сейчас очень хорошо понимаю Таю. Но когда «надо» зашкаливает, лучше, конечно, подчиниться.

Я устал. Измочален. С трудом дожидаюсь, когда Журавлёв и его команда уходят. Наконец-то я один. В тишине. Я рискую. У меня нет другого выхода. Я не могу быть уверен, что и Таин телефон не поражён той же болезнью, что и мой, но другого выхода не вижу. Иначе мы потеряемся в большом-большом городе. А я не собираюсь лишаться своей жены.