Журнал «Вокруг Света» №09 за 1989 год - Вокруг Света

Село Большой Куналей, Бурятская АССР

Находки у мыса Улу-Бурун

Летом 1984 года исследовательское судно «Виразои» впервые бросило якорь в полусотне метров от скалистого мыса Улу-Бурун у южного побережья Турции. К тому времени за плечами руководителя американо-турецкой археологической экспедиции, основателя техасского Института подводной археологии Джорджа Басса, был почти четвертьвековой опыт подводных раскопок.

Как уже не раз бывало, неоценимую услугу археологам оказали турецкие ныряльщики — ловцы губок. Американские и турецкие ученые даже устраивают в прибрежных поселках, где живут ловцы губок, специальные лекции с демонстрацией фотоматериалов, чтобы научить помощников лучше распознавать на дне моря предметы, которые могут навести на след древнего кораблекрушения...

Первые сведения об улу-бурунской находке поступили к археологам летом 1982 года. После одного из погружений молодой ныряльщик Мехмет Шакир рассказал своему капитану об увиденных на дне больших прямоугольных «лепешках из металла» с ручками на концах. Поняв, что речь, по всей видимости, идет о медных слитках, капитан сообщил о находке Шакира в турецкий музей подводной археологии в Бодруме. Специалисты музея без промедления спустились под воду и обнаружили там останки кораблекрушения, ориентировочно относящиеся к XIV или XIII веку до нашей эры.

Следующим летом Кемаль Пулак, ассистент Джорджа Басса, вместе с директором института Доном Фреем и Джеком Келли, одним из его основателей , провели предварительное обследование находки. Возвратись в сентябре в Техас, они представили Джорджу Басе у фотоснимки, от которых просто дух захватывало. На склоне морского дна на глубине 40— 50 метров лежали 84 изъеденных морской водой медных слитка. Многие из них находились почти в том же аккуратном порядке, в каком, видимо, были погружены на корабль 3400 лет назад.

Тут же можно было видеть шесть громадных кувшинов для провианта, множество терракотовых амфор — очевидно, ханаанского происхождения, то есть сделанных на территории нынешней Сирии или Палестины. Среди крупных сосудов были разбросаны небольшие плоские кувшины-фляги с ручкой. После просмотра фотографий Джорджу Бассу оставалось только согласиться с Доном Фреем: улу-бурунская находка — мечта любого археолога.

К лету 1984 года при поддержке института и Национального географического общества США была организована экспедиция для детального обследования места гибели корабля и проведения раскопок.

Во время первых погружений были подняты на поверхность каменная головка боевой палицы, ханаанская амфора с рассыпным стеклянным жемчугом и амфора, наполненная аурипигментом — золотисто-желтым минеральным красителем. Но главное — медные слитки, как дискообразные, так и прямоугольные (34 подобных слитка с ручками, датированных XII веком до нашей эры, были найдены у турецких берегов еще в 1960 году, когда Джордж Басе проводил свои первые подводные раскопки у мыса Гелидонья. К сожалению, от самого корабля осталось очень немногое). Каждый из почти 200 слитков весил около 25 килограммов, то есть соответствовал античной мере веса — таланту.

Некоторое время спустя Джорджу Бассу довелось ознакомиться с текстом одной из писчих дощечек, найденных при раскопках в Тель-эль-Амарне. В нем упоминался некий дар в виде 200 талантов меди, обещанный царем Алашии (как считается нынешнего Кипра) египетскому фараону. Отправился ли тот груз из Алашии? Достиг ли он Египта? А может, осел на морском дне близ скалистого мыса, который сегодня зовется Улу-Бурун?

Кроме слитков меди, были подняты на поверхность образцы серого ломкого материала, оказавшегося при ближайшем рассмотрении оловом. В сплаве с медью оно дает бронзу (важное сырье бронзового века), но в таком виде попадалось археологам очень редко. Вскоре были обнаружены и сами оловянные слитки — древнейшие из ныне известных. Через Пару дней помощник Джорджа Басса Туфан Туранли отыскал под водой предмет, который мог быть бронзовым кинжалом, хотя покрывавшая его корка не позволяла различить деталей. Клинок впоследствии был очищен и обработан консервантами в бодрумской лаборатории. Его тщательно зарисовали и сфотографировали — ведь все найденное при раскопках остается в Турции.

Зимой, уже в Техасе, Джорд Басе в одном археологическом отчете натолкнулся на фотографию практически идентичного кинжала, найденного ранее вместе с другими такими же в Тель-аль-Аюль, в развалинах ханаанского города в южной Палестине. Тогда и возникло предположение, что турецкая находка имеет ханаанское происхождение и относится к эпохе поздней бронзы.

Более того, немало и найденных медных слитков говорило в пользу теории, которую Джордж Басе отстаивает четверть века: ханаанцы, или финикийцы бронзового века, играли главную роль в торговле в восточной части Средиземного моря. Хотя другие ученые утверждают, что в эпоху бронзы практической монополией на морскую торговлю обладали микенцы. Они приводят факт широкого распространения микенских гончарных изделий во всем Средиземноморье, а где, спрашивается, доказательства ханаанской торговли в Средиземном или Эгейском морях?

Джордж Басе убежден: микенские глиняные сосуды — это только одна часть истории. В конце концов, они не раздаривались, а предназначались для обмена, шли с Ближнего Востока в Грецию. В их число должны были входить и такие виды сырья эпохи бронзы, как медь, олово, слоновая кость, стекло и другие материалы, которые по прибытии на место незамедлительно обменивались на инструменты и оружие, украшения и предметы быта. На росписях египетских погребений с такими же материалами в руках изображены ханаанские купцы. Однако сами материалы удавалось найти очень редко, в данном случае только гибель судна сохранила их в первоначальном виде. Тщательный анализ медных слитков, найденных у мыса Гелидонья, подтвердил ханаанское происхождение везшего их корабля. И вот теперь находка непрозрачных стеклянных дисков цвета кобальтовой сини (впоследствии их оказалось гораздо больше), диаметром 15 и толщиной 6 сантиметров.

Привлекли внимание археологов и пифосы — огромные глиняные кувшины для хранения провианта. Чтобы поднять такой массивный предмет на поверхность, нужно было подвести под него сеть и наполнить воздухом прикрепленный к ней специальный баллон. Для этого под воду ушли четыре аквалангиста. Вскоре двое из них, Кемаль и Робин, вернулись весьма озадаченные. Оказалось, что при подготовке пифоса к подъему из него вдруг посыпались мелкие глиняные сосуды. Несколько из них — несомненно, кипрского происхождения — Кемаль и Робин прихватили с собой в специальной корзине.

В отличие от других районов восточного Средиземноморья большая часть глиняной посуды на Кипре в эпоху поздней бронзы изготавливалась без помощи гончарного круга. Возможно, некоторое несовершенство формы и придавало изделиям своеобразную прелесть, приносило им особую популярность на Ближнем Востоке, где археологи находили посуду в таких количествах, что существовала даже версия о ее местном происхождении. Однако проведенный недавно нейтронный анализ глины показал, что родина этих гончарных изделий — Кипр. И в ходе дальнейших работ под водой были обнаружены почти все характерные типы кипрской глиняной посуды бронзового века. Итак, корабль, по-видимому, шел с Кипра.

Однажды с глубины раздался взволнованный голос Робина, говорившего из подводной «телефонной будки» — наполненного воздухом плексигласового купола, где водолаз мог при необходимости найти убежище или переговорить с теми, кто находится наверху. Робин отыскал на дне массивный золотой кубок.

Рядом с ним лежала микенская чаша для питья на терракотовой подставке. Но этот скромный сосуд оказался ценнее золотого кубка. Чаша имела форму, которая была распространена вскоре после окончания правления египетского фараона Аменхотепа III. Таким образом удалось установить, что корабль затонул предположительно в начале XIV века до нашей эры или немного позже — ведь неизвестно, каков был возраст чаши, когда произошло кораблекрушение.

Участок дна вокруг кубка, где и в дальнейшем надеялись обнаружить ценные находки, исследовал Кемаль, обладающий просто потрясающей способностью распознавать увиденные под водой предметы. Когда, например, во время погружения для осмотра золотого кубка Джордж Басе заметил какой-то остроконечный предмет, торчащий из песка, он подумал, что это просто обломок дерева. Но Кемаль с первого взгляда заключил: «Это зуб бегемота!»

Поскольку и сырье, и кипрские глиняные сосуды, и ханаанские амфоры, и оружие, и украшения происходили из региона, расположенного восточнее мыса Улу-Бурун, можно было предположить, что корабль, прежде чем затонуть, плыл с востока на запад. Однако присутствие резных бусин из балтийского янтаря поставило археологов в тупик. Микенские по форме янтарные бусы, вопреки остальным находкам, позволяли заключить, что судно двигалось в противоположном направлении — с запада на восток. Возможно, бусы принадлежали микенскому купцу, который на этом корабле возвращался домой из какого-то порта на Ближнем Востоке? Догадка приобрела уверенность, когда была найдена каменная печать с микенским узором.