Большая игра - Стивен Бакстер

Вы, комиссары, ответственны за сохранение единства человечества — общие принципы, общая цель и вера, которые до сих пор были движущей силой Экспансии. Но разве не очевидно, что вы проигрываете? Взгляните на это поселение. — Он взмахнул виртуальной рукой, и та прошла сквозь волосы Доэль. Женщина вздрогнула, и рука распалась на дрейфующие пиксели. — Эта женщина — мать и, очевидно, нечто вроде матриарха в своей большой семье. Как будто Гама Друз никогда не существовал.

Если Доктрина Друза рухнет, у Комиссии не останется цели. Подумайте о благе, которое вы несете, ведь вы знаете лучше, чем масса людей, как им следует думать, чувствовать, жить и умирать. У вас гуманитарный проект! Й он обязан продолжаться. Нам нужно очищение. Идеологическая промывка. И ее даст нам яркое пламя войны.

Я видел, что его аргументы, нацеленные на тщеславие и корысть комиссара, оказывают нужное действие.

Тайло все еще пытался говорить. Он продемонстрировал мне новые доказательства, выведенные на инфопанель:

— Кажется, теперь я знаю, почему здесь начался такой вулканизм. В ядре этой планеты необычно высока концентрация темной материи. При такой высокой плотности темная материя аннигилирует обычную материю и порождает тепло…

Я слушал его рассеянно.

— …которое вызывает геологические потрясения. Он закрыл глаза, подумал.

— Сценарий такой. Ксили выгнали из замерзшей звезды существ, состоящих из темной материи. Убегая, они поселились здесь — именно это и вызвало вулканизм. Все это произошло непреднамеренно. Ксили пытаются спасти звезды, а не навредить людям…

Но на его слова уже никто не обращал внимания. Потому что, как я понял, мы уже достигли состояния, когда доказательства не имеют значения.

Кард обратился к жителям поселка — измазанным грязью, измученным и теснящимся на крыше:

— А что скажете вы? Ведь это вы — граждане Экспансии. Некоторые реформаторы говорят, что с нас уже достаточно экспансии и конфликтов, что нам следует стремиться к стабильности и миру. Что ж, вы слышали всё, что мы были обязаны сказать, и видели в небе наши могучие корабли. Согласны ли вы и дальше влачить жалкое существование на этом дрейфующем куске скалы, беспомощные перед рекой грязи, или же переступите границы и отдадите свои жизни за грандиозное дело? Война обновляет все. Война — это неистовая поэзия. Пойдете ли вы со мной?

Эти голозадые, ковыряющиеся в грязи и гордящиеся своей ортодоксальностью фермеры на секунду задумались. Вряд ли можно найти менее подходящих кандидатов в солдаты Экспансии.

Но — вы не поверите — они стали аплодировать адмиралу. Все до единого, и дети тоже. Реки Аида! Я прослезился.

В тот момент даже Ксера выглядела холодно-возбужденной.

Адмирал закрыл глаза.

— Всего горстка людей на этой одинокой и далекой планете. И все же здесь родилась новая эпоха. Знайте же, что сейчас нас слушают — слушают в залах истории. И нас будут помнить всегда.

На лице Тайло отразилась сложная комбинация эмоций. Он хлопнул в ладоши, и инфопанель растворилась в облачке пикселей, оставив его работу незавершенной.

Мы же, существа телесные, вынуждены были торчать на той крыше до утра. Нам оставалось лишь жаться друг к другу, пока вокруг медленно поднимался грязный прилив и дети плакали от голода.

К тому времени, когда небо просветлело, долина преобразилась. Оросительные каналы забило толстым слоем лахара, и бывшая сельскохозяйственная равнина задохнулась под мертвой серой грязью, из которой кое-где торчали деревья и здания.

Но и лахар теперь надвигался очень медленно. Лиан осторожно подобралась к краю крыши и потыкала грязь ботинком:

— Она очень густая.

— Наверное, обезводилась, — сказал Тайло.

Лиан не могла стоять на грязи, но не провалилась, когда улеглась на нее. Отталкиваясь руками и ногами, она заскользила по серой поверхности. Лицо у Лиан перепачкалось, но она по-детски засмеялась:

— Сэр, посмотрите на меня! Гораздо легче, чем плыть… Так оно и оказалось, когда я попробовал сам.

И таким способом мы переправили жителей поселка через затопленную долину, одного за другим, к большому городу — хотя к тому времени и от него мало что осталось, — где нас уже ждал для эвакуации большой транспорт. В итоге мы потеряли только одного человека из поселка — ту самую женщину, унесенную потоком. Я пытался убедить себя в том, что сделал все возможное, чтобы выполнить противоречивые задачи своей миссии, а это, в конце концов, стало для меня самым важным итогом.

Когда мы взлетели, гора Безупречность разразилась еще одним извержением.

Тайло, закутанный в медицинский плащ, стоял рядом со мной в наблюдательном куполе, взирая на бессмысленную ярость планеты.

— Знаете, — сказал он, — лахар нельзя остановить. Он просто течет туда, куда хочет. Совсем как эта война.

— Наверное.

— Мы понимаем так мало. Мы видим так мало. Но если нас свести вместе, мы объединяемся в огромные исторические силы, которые никто не в состоянии отразить. Так же как нельзя перекрыть дорогу или отклонить в сторону могучий лахар…

И так далее, и так далее. Я извинился и вышел, оставив его в куполе.

Спустившись в лазарет, я стал наблюдать за тем, как Лиан ухаживает за детьми из поселка. Она была терпелива, компетентна, спокойна. Я освободил ее от прямых обязанностей, потому что она здесь была одним из немногих лиц, знакомых детям, которым все эти события нанесли душевную травму. Я ощутил гордость за свою подчиненную. Она сильно выросла за время нашего пребывания на Тени.

Наблюдая за ее простыми действиями, я представил миллиарды таких поступков, связывающих прошлое и будущее, историю и судьбу, огромный гобелен, сотканный из тяжелого труда и доброй воли, который объединяет человечество в могучее воинство, которое когда-нибудь станет править галактикой.

Если честно, меня утомили Тайло и его нытье. Война! Она величественна. Она неизбежна.

Я не понял, что произошло на Тени, и мне было все равно. Неужели важно, как начнется война, правдой или ложью? Вскоре мы забудем о темной материи и таинственных масштабных проектах Ксили, как мы уже делали прежде. Мы, люди, не мыслим такими категориями. Важно лишь то, что война наконец-то началась.

А самое странное, что с Ксили как таковыми она никак не связана. Для наших целей столь же успешно подошел бы любой враг.

Я задумался над тем, что война будет значить для меня. И ощутил, как сердце забилось чаще, барабанной дробью.

Мы пролетели сквозь поднимающееся облако пепла, и по корпусу застучали камешки, пугая детей.

Примечания

1

"The Great Came" copyright © 2003 by Stephen Baxter