Ева. Зов полуночи (СИ) - Цвик Катерина Александровна

Это вопрос меня очень заинтересовал, потому что коснулся и меня. Насколько я поняла, отец предложил маме быть второй женой, и что-то там было нечисто еще на моменте ухаживания. Уверена, мама не стала бы встречаться с женатым мужчиной. У нее на этом пунктик. Хотя… Может, этот пунктик появился после того, как она обожглась с отцом? И почему она мне совсем ничего не рассказывала?! Сейчас вот сиди и гадай, что у них и как происходило. А отец ведь очень интересный мужчина. Ну, для такого старика, конечно — ему ведь уже где-то за сорок.

— Видишь ли… — протянул отец и искоса глянул на маму. — Любовь и инстинкты далеко не всегда одно и то же… А жизнь оборотня иногда слишком сильно зависит от инстинктов и даже от долга перед… родственниками.

— Что значит «зависит от инстинктов»? — подозрительно спросила я.

— Это непростая тема, — снова замялся отец и посмотрел на мать, которая поставила кофе перед Александром.

— А, по-моему, все просто, — спокойно произнесла она. — Есть по весне у оборотней период хочи, когда они готовы залезть на все, что движется. И если у них нет постоянной пары, то они идут вразнос. А детей своих они бросать не приучены и почти всегда стараются жениться на их матерях.

У меня глаза расширились от осознания того, как я могла быть зачата. А ведь, судя по всему, так и было. У меня даже руки затряслись, и я поспешила поставить чашку на стол.

— Ты опять все слишком упростила и извратила, — сжал зубы отец. — Можно подумать, ваша молодежь ведет себя иначе. Только оборотни всегда несут ответственность за свои действия и никогда не отправят свою женщину избавляться от ребенка.

— Да, они просто делают его, не особенно спрашивая, чего хочет девушка. А потом оправдывают это тем, что им снесло крышу от ее запаха, — завелась мама, но тут же осеклась и, закусив губу, посмотрела на меня.

Я почувствовала, как Алекс тихонько дотронулся до моего плеча, и перевела на него ошарашенный взгляд. Он кивнул на дверь.

Действительно, тема поднялась очень интимная, но неужели отец изнасиловал мою мать? Нет! Я в это не верю и не сдвинусь с места, пока не услышу обратное или… подтверждение этого.

— Я не брал тебя силой, — уверенно произнес отец.

— Ты просто не сильно слушал, что тебе говорит какая-то там человечка! — явно жалея, что начала этот разговор, взорвалась мама.

— Я не брал тебя силой! — прорычал отец, тоже выходя из себя. — Ты сама меня хотела! И не нужно этого отрицать! Твой запах тебя выдавал!

Мама снова посмотрела на меня, но я взгляд не отвела. Мне нужно знать правду!

— Хотела, — наконец, согласилась она и прикрыла глаза. — Только в отличие от некоторых, у меня была голова на плечах, и я понимала бесперспективность подобных отношений и предпочитала держаться от тебя подальше.

— Вы, люди, в этом все! Чувствуете одно, делаете другое, говорите третье. Оборотни гораздо честнее вас и не врут хотя бы себе!

Очередной тычок в спину от Александра я не стала игнорировать и, поставив чашку на стол, поднялась и направилась за ним к выходу. Главное я узнала — я не плод насилия. Но почему мне все равно так гадко?

Поймала благодарный взгляд отца, брошенный на парня. Да уж, неприятно, когда слышат, как ты перетряхиваешь свое грязное белье.

— Ты был женат.

— Инга стала моей женой потому, что погиб мой брат. Я не мог пойти против традиции жениться на женах погибших братьев. Думаешь, если бы между нами все было хорошо, я бы мог на тебя ТАК реагировать?!

Дверь за моей спиной закрылась, но я не спешила от нее отходить, притормозив, чтобы услышать мамин ответ.

— Все равно я не была твоей истинной парой и никогда бы не смогла смириться с третьей женой, если бы… когда ты бы встретил свою кошку.

— Если у тебя нет второй ипостаси, это не значит, что ты не можешь быть моей истинной парой. Все отличие только в том, что ты не можешь выделять соответствующие феромоны и пройти связывание в зверином обличье.

— Пойдем, хватит подслушивать, — обернулся Алекс.

— А я не подслушиваю, — пожала я плечом. — У меня просто… шнурок развязался, — и я присела, чтобы перезавязать шнурок на кроссовке — обувь мы при входе так и не сняли.

— Действительно! Всего-навсего! — снова вспылила мама. — И всегда ждать, когда взбунтуются твои феромоны и рядом с тобой появится какая-то кошка?

— Можно подумать, люди всегда знают, что женятся раз и навсегда и уверены, что больше никогда никого не встретят.

— Но ты-то встретил! — снова воскликнула мама, и я посмотрела на Александра, на матери которого сейчас женат отец.

На кухне хмыкнули:

— А тебе бы хотелось, чтобы я все эти годы оставался один и ждал ту, что сбежала от меня на другой конец света, куда я при всем желании не мог за ней отправиться?

Раздался звон разбитой чашки — наверное, мама уронила. Бить специально она точно ничего не стала бы.

Шнурок уже давно перезавязан, но я продолжила сидеть под дверью. Я впервые узнавала такие подробности из прошлого родителей, и у меня все внутри подрагивало и дребезжало.

— Лиза, — внезапно раздался спокойный усталый голос отца, — давай уже оставим прошлое в прошлом и поговорим о том, как нам всем жить дальше…

Перед моим носом появилась ладонь парня, и мне ничего не оставалось, кроме как за нее ухватиться и последовать вглубь квартиры.

Глава 7

В салоне большой черной тонированной машины пахло кожей, немного деревом и пластиком. Мы ехали по сонным улицам за город на небольшой аэродром.

Я откинула голову на спинку сиденья и посмотрела на отца. Его взгляд был задумчивым, и я сомневаюсь, что он видел за окном хоть что-то.

Мама осталась дома. Она хотела поехать со мной, но, как оказалось, для этого нужно собрать множество документов и получить специальную визу. Отношения между землями людей и оборотней хоть и потеплели, но еще были далеки от дружеских.

Со мной все было проще — папа сделал мне двойное гражданство. Юридический прецедент — оборотням людское гражданство не давали, лишь разрешение на проживание на специально отведенных территориях, которое нужно подтверждать раз в год. И что я оборотень, нигде в документах не фигурировало. А тут вот второе гражданство…

Я хотела остаться с мамой, чтобы потом вместе с ней отправиться в Хищные земли. Но отец сказал, что меня как несовершеннолетнюю по людским документам не выпустят, а если показать мои новые документы, то в отрыве от официальной делегации оборотней они вызовут массу вопросов, и меня не выпустят точно.

Не сказать что я так уж жаждала попасть в Хищные земли, но отец прав — мне тяжело постоянно держать свою кошку в узде, сдерживать оборот, когда луна так и поет в крови. А еще в полнолуние мне снятся сны, в которых я черной блестящей молнией мчусь по ночному лесу, лапы мягко ступают по ковру из травы и мха, и я вбираю в себя одуряющие запахи и испытываю самое настоящие счастье. А потом просыпаюсь, нахожу себя на смятых изодранных когтями простынях в душной комнате и тихо плачу от того, как сильно мне хочется перекинуться и по-настоящему бежать под луной, жить, а не существовать. Тогда сдерживать оборот и правда становится настоящей пыткой.

Я никогда не рассказывала об этом маме, но по тому, какой раздраженной я была в такие дни, она все понимала. Перекидываться же дома, чтобы побродить по маленькой квартирке — тот еще мазохизм. К тому же сдерживаться и не поточить когти об угол или диван тоже непросто. Рассказывай потом хозяину квартиры сказки о питомце, которого по договору заводить нельзя.

Именно поэтому, когда родители появились в моей комнате и спросили, хочу ли я побывать в Хищных землях, я ответила «да». Да, черт возьми! Я хочу наконец почувствовать себя свободной! Хочу почувствовать, что значит по-настоящему слиться со своим вторым я и полностью ему довериться!

К тому же мне было интересно, как живут оборотни. И вообще… Я даже себе до конца в этом не признавалась, но все это время мне очень не хватало отца. Как это, когда он есть?