Нина - девочка шестой луны - Муни Витчер

Мысли в голове путались. Она перечитала два листка бумаги, стараясь сконцентрироваться, чтобы понять суть происходящего. Кто-то завладел ее книгами в аэропорту и, возможно, хочет причинить ей зло. Значит, она в опасности. Может быть… нет, это невероятно… может, дедушка умер не своей смертью? Может, его убили? Но кто? И почему? Сотни вопросов заполонили голову, сводя ее с ума. Может, надо рассказать все Любе? Она взрослая и поможет разобраться. Нет, Люба не поймет. Это касается только ее, внучки Миши, и ей самой предстоит с этим справиться.

Нина выглянула в окно и на другой стороне канала опять увидела мерзких близнецов: они смеялись, строили рожи, девчонка с длинными черными косами вырывала из книжки страницы и бросала вверх, а мальчишка в фиолетовом берете держал под мышкой другие книжки, которые ожидала та же участь. Оба были одеты в прежние курточки с буквой К на груди.

— Воры! Воры! Воры! Отдайте мои книжки! — закричала Нина во все горло в разбитое окно.

Карло, возившийся у высокой магнолии, увидел эту картину и побежал к близнецам с палкой в руке. Куда там, плутов как ветром сдуло. Красавчик, поднявшись на задние лапы, толкал калитку, нервно рыча.

— Не беспокойтесь, синьорина Нина, это всего лишь маленькие хулиганы. В следующий раз я задам им хорошую трепку. Сейчас я заменю стекло в окне, а вас прошу ничего не трогать, а то порежетесь! — крикнул ей с улицы садовник.

— А кто они?

— Алвиз и Барбесса, брат и сестра, близняшки. Здесь, на острове Джудекка, их все знают, они плохие ребята и всегда безобразничают. Травят собак и кошек, бросаются камнями в людей. Иногда одни, иногда в компании с другими детьми, очень странными. Все они круглые сироты, — рассказал Карло.

— Сироты? — воскликнула Нина. — Выходит, здесь есть дети, у которых нет родителей?

— Есть, их около десятка, и живут они в сиротском приюте в старинном дворце рядом с площадью Сан-Марко, где один синьор, мне кажется, князь, заботится об их воспитании. Не знаю, как его зовут. Во всяком случае, вы не должны их бояться. Они вас обижают, потому что вы для них новенькая. Забудьте о них.

Двое сирот, воспитываемых таинственным князем, угрожали ей. Но почему? Этому она не могла найти объяснения. Нина поднялась в комнату, спрятала в шкаф смятые странички, в которые был завернут камень, брошенный Алвизом и Барбессой, надела строгий костюм для похорон и спустилась на нижний этаж, где ее уже ждала Люба.

— Пойдем в Каминный Зал, я расскажу тебе, как умер твой дедушка, — серьезно сказала няня. — Было десять вечера. Я была уже в постели, когда услышала крик, доносившийся из этой комнаты. Я бросилась сюда и, когда вбежала, увидела профессора Мишу, лежащего на полу, без сознания, с закрытыми глазами. В руках он сжимал вот этот предмет.

Люба протянула ей маленький золотой жезл, верхнюю часть которого венчала голова какой-то странной птицы с двумя красными камнями вместо глаз.

На рукоятке были нанесены надписи на непонятном языке.

— Сначала я попыталась привести его в чувство, но мне это не удалось, — продолжала Люба. — Тогда я вызвала врача. Когда он пришел, ему оставалось лишь констатировать смерть от инфаркта. Я была потрясена, я ничего не понимала. Ты же хорошо знаешь, что у твоего дедушки было здоровое сердце. Он превосходно себя чувствовал и не жаловался на здоровье. Но врач объяснил мне, что в таком возрасте инфаркт случается часто. Я считаю, Нина, будет правильно, если ты возьмешь эту вещь себе. Я не знаю, что это такое, но профессор все время носил ее в кармане. Ах да, чуть не забыла. Рядом с этим жезлом лежало письмо для тебя. Думаю, он написал его незадолго до смерти.

Она протянула Нине конверт, который та поспешила открыть.

Текст был краток:

Нина пребывала в растерянности, написанное поразило ее. И эти значки… эти странные символы рядом с подписью очень походили на виденные в черной тетради деда… Она сложила письмо и не говоря ни слова спрятала в карман.

— Может, он написал тебе что-то, чего ты не понимаешь? — спросила Люба с участием.

— Нет, Безе, все в порядке, извини, я не могу прочитать его тебе, оно очень личное.

— Хорошо, держи свои секреты при себе. — Люба опустила глаза и тихим голосом напомнила ей, что в шесть вечера должен прийти нотариус, чтобы зачитать завещание.

В 15.30 состоялась похоронная церемония на кладбище венецианского острова Сан-Микеле в присутствии немногих самых близких друзей деда Миши.

Нине очень хотелось поплакать в плечо папе или маме, но они так и не смогли прибыть на похороны.

Как оказалось, в завещании профессор пожелал, чтобы никто из членов семьи не видел его мертвым, поэтому по распоряжению нотариуса врач закрыл гроб еще до начала церемонии. Нине оставалось только положить на гроб белую лилию, дав самой себе клятву не забывать о любимом дедушке до конца своих дней.

Ровно в 18.00 Нина, Люба и Карло уже сидели за столом в Каминном Зале, готовые выслушать нотариуса.

— Прежде чем огласить последнюю волю профессора, я должен сказать вам, что покойный передал мне завещание за неделю до своей кончины. Я помню, он был очень серьезен. Мне даже показалось, что он уже знает о предстоящей смерти, но, судя по всему, это его мало трогало. Я спросил, как он себя чувствует, и он, прищурившись, ответил, что превосходно. Как никогда прежде, добавил он.

Нотариус приступил к чтению первой части завещания, в которой профессор отписывал все свое состояние в деньгах — весьма значительную сумму — своей дочери Вере с обязанностью оплачивать Нине все расходы, связанные с ее поездками и закупкой алхимических реактивов и материалов. Затем нотариус перешел ко второй части завещания, которая была полностью посвящена любимой внучке.

Нотариус снял очки и сложил завещание. В Каминном Зале воцарилась полная тишина. Нина, зажмурившись, вжалась в кресло, Люба сложила руки, словно молилась, а Карло неподвижно смотрел перед собой.

— Вилла «Эспасия»… мне? Я буду жить здесь? Святое небо! Это невероятно! — воскликнула Нина, охваченная страхом остаться одной в этом огромном доме.

Она почувствовала, как холодеет кровь, как сильно стучит сердце и от волнения трудно дышать. Перепуганная Люба принесла ей чашку чая, поцеловала и сказала:

— Милая девочка, ты никогда не останешься одна. Я сделаю все возможное, чтобы жизнь была тебе в радость. Живи спокойно, скоро твои родители приедут за тобой. Они тебя очень любят и исполнят последнюю волю профессора Миши.

Нина слушала слова няни, рассматривая свое родимое пятно и Талдом Люкс.

«Звезда и жезл. Две важные вещи, связывающие меня с дедом, — думала она. — Моя судьба — жить здесь и продолжить то, чему он посвятил свою жизнь».

— А экзамены? — вдруг вспомнила она. — У меня только две недели на подготовку. Я должна предупредить профессора Хосе, что не смогу вернуться в Мадрид.

Дата экзаменов экстерном уже была назначена, и Нина не знала, как ей теперь быть.

— Не беспокойся, я сама позвоню тете Кармен, — сказала Люба, — и попрошу ее приготовить документы, чтобы ты могла сдать экзамены здесь, в Венеции. Вот увидишь, проблем не будет.

Люба взяла Нину под руку и проводила ее в Зал Дожа, слабо освещенный, где доминировали два цвета: бутылочно-зеленый и карминово-красный. В комнате не было окон, вдоль высоченных стен громоздились книжные шкафы, десятки шкафов, полные книг. Некоторые книги были очень-очень древними — тяжелые, выцветшие от времени фолианты; другие, более поздние, были изящны и почти все в зеленых переплетах. Кресло из гнутого дерева, в котором любил сидеть дед, было слегка отодвинуто от письменного стола.

На столе царил беспорядок: вперемешку валялись ручки с высохшими чернилами, карандаши, простые и пастельные, рисунки, бумага для записей, маленькие блокнотики и толстые тетради. Рядом со столом возвышалась подставка орехового дерева, на которой стояла зеленая фарфоровая ваза.

— Вот она, сейчас достану тебе ключи, — сказала Люба, засовывая руку в вазу. — Держи, теперь они твои. Не теряй их и, если хочешь моего совета, найди другое место, где ты будешь их хранить. Место, о котором никто не должен знать.

— Но от чего эти ключи? От каких дверей? — спросила Нина.

— Этого я тоже не знаю. За всю свою жизнь я никогда ничего не спрашивала у твоего деда. Я уважала его тайны. Я знала, что он очень интеллигентный человек, и не хотела потерять его доверие. Так же я буду относиться и к тебе, моя девочка.

— Безе, а может, этими ключами открывается дверь в лабораторию деда? — Нина разглядывала ключи, перебирая их в руках.

— Почему бы и нет? Может быть. В ней я никогда не была. Дед никому не позволял входить туда. Это было строжайше запрещено. Когда он запирался в лаборатории и оставался там целыми днями, он не разрешал беспокоить его. Ни за что на свете!