От любви до карьеры - Ника Граф

Кирилл. У него рабочий день начинался на час позже, чем у нас. Я все думала, что и как будет, когда он придет. И вот… он пришел. Когда я его увидела, все чувства вернулись снова. Сердце забилось быстрее, и по телу пробежала дрожь. Я пристально разглядывала его, пока он шел к своему рабочему месту и здоровался со всеми. И, наконец, он подошел к нам и легко поздоровался со всеми. Отдельно поздоровался со мной и посмотрел мне прямо в глаза. Тут я совсем растерялась, и даже ноги подкосились. Хорошо, что я в это время сидела на краю стола и этого никто не заметил. Я надеюсь. Он включил компьютер, налил себе чай и пошел курить. Все было как обычно.

После общения с коллегами я вернулась на свое рабочее место и попыталась создать рабочий вид. Опять одела наушники, включила Rammstein и погрузилась в работу, которую сейчас мне заменяли новости на сайте нашей компании. Я пролистывала страницу за страницей, но глаза только скользили поверх букв, а в памяти и сознании абсолютно ничего не оставалось. Хорошо, что мое рабочее место находится в самом углу и меня абсолютно никто не видит.

Музыка меня спасала всего несколько часов. Но потом опять я начала переживать, скучать с еще большей силой. Кирилл часто проходил мимо меня либо покурить, либо просто пообщаться с коллегами. И каждый раз, когда он проходил мимо, я смотрела на него. Пыталась запомнить, итак, уже до бесконечной боли знакомые черты, походку, голос. А боль, с которой я за время отпуска с таким трудом попрощалась, и думала, что это навсегда, снова зачем-то вернулась. Что мне, казалось, с еще большей силой.

Я боялась с ним заговорить. Боялась, что снова будет больно. Хотя больно было и сейчас. Но если с ним поговорить, то боль станет просто невыносимой. А мне так не хотелось, снова ее чувствовать. Еще я все это время переживала, как буду смотреть ему в глаза. Как вообще вести себя с ним. А если он подойдет ко мне, то, что я ему скажу.

Он тоже не подходил и не пытался заговорить. Ему, наверное, просто нечего было сказать. Возможно, он чувствовал угрызения совести, и не мог смотреть, как я страдаю из-за него. А может быть, просто не хотел со мной больше разговаривать. Но первый вариант нравился мне больше, и я решила, думать именно так. Я зря боялась, в этот день мы с ним больше не общались.

Когда я вышла на улицу после рабочего дня, у меня так полегчало на душе, что внутри появилось отвращение к этому месту. Я не хотела снова возвращаться на работу. Не хотела чувствовать эту пронизывающую и убивающую меня изнутри боль. Но не вернуться я не могла. Во-первых, это моя работа. И она мне в какой-то степени нравится. По крайней мере, хотя бы устраивает. А во-вторых, я больше не могла долго находиться без Кирилла. У меня снова появилась непонятная потребность в нем, от которой я за время отпуска, наверное, так и не смогла избавиться.

В офисе я думала, что можно добавить и как сделать модели лучше. Вечером после работы я торопилась к моим тканям и швейной машине. И воплощала свои идеи в жизнь. У меня даже появилось несколько идей для моей второй коллекции. В которой уже не будет места ни боли, ни грусти. И, надеюсь, эта моя первая коллекция будет единственной посвященной боли.

Постепенно у меня начало появляться странное, можно сказать, что какое-то двойственное отношение, или даже лучше сказать состояние. С одной стороны я была занята работой, мне стало катастрофически не хватать времени. Но мне это нравилось. А с другой стороны, на душе была какая-то печаль, тоска, что Кирилла рядом нет, что казалось, душа вот-вот разлетится на кусочки. И от этого было очень больно.

В офисе я каждый день наблюдала, как они гуляли вместе с Ирой. Часто она сидела у него на краю стола, и они над чем-то смеялись. Потом он уходил к ней, и им также было интересно и весело вдвоем. А в обед они вместе куда-то уходили. Когда я впервые это увидела, чуть все чашки не уронила. Сердце как будто кинжалом пронзили. Так пролетал день за днем. На работе я тосковала и рвалась домой, чтобы продолжить свое творение. А вечером я хотела скорее оказаться на работе, чтобы увидеть его.

Каждый раз мне хотелось сбежать от всех, от себя, от Кирилла. Но с работы не уйдешь. Точнее уйдешь, но это надо отпрашиваться, разговаривать со многими людьми, а мне сейчас разговаривать совсем не хотелось. Особенно видеть кого-то. Я уходила в женскую комнату и там сидела, плакала, и думала, что делать дальше. Но в голову ничего не приходило. Тоска и боль перебивали все чувства и мысли. После почти часового терзания своей души, я начинала немного успокаиваться. Но слезы все текли, сами по себе. Я умывалась, собиралась и шла на свое рабочее место. Выпивала валерианки. И начинала работать. Работа всегда отвлекает от подобных тяжелых мыслей.

Командировка

С нашего разговора с Кириллом прошло уже пять недель. Постепенно я начала привыкать к мысли, что мы с ним только друзья и все даже начало налаживаться. Я уже почти перестала плакать. Но еще думала о нем. И часто видела его во сне. И только там мы были счастливы вместе. Но не всегда. Иногда снились они вдвоем, и я вскакивала, как от жуткого кошмара. Жаль, что мои хорошие сны были не наяву. Но изменить ничего нельзя, поэтому приходиться мириться. А может быть он вообще не мой герой. А может наоборот, нам надо пройти испытания, чтобы быть вместе. Кто знает?! Только время может об этом рассказать.

В один из последних августовских дней меня и Кирилла вызвал к себе начальник и сообщил:

– Примерно через месяц, с 25 сентября по 1 октября, ты и Кирилл едете в командировку, в Новосибирск, – сказал нам начальник.

– Хорошо, – сказала я. Я даже не знала: радоваться мне или нет. Я хотела, но, зная, что у нас ничего не получится, становилось больно.

– Надо, так съездим, – ответил Кирилл. – А что за командировка?

– Повышение квалификации по тем программам, которые вы вдвоем пока осваиваете. Так что начинайте собираться. А после командировки, начнете обучение нашего коллектива.

– Здорово! – Воскликнул Кирилл.

От этой мысли, что мы будем там с ним вдвоем, у меня было как-то неспокойно на душе. Я не знала, как себя вести и что вообще делать. Я здесь-то не могу ни слова произнести, когда он рядом. А там мы будем почти двадцать четыре часа общаться. И отказаться я не могу. Я так ждала этой командировки.

Вечером я с еще большей активностью принялась шить свои платья. Так что к концу сентября у меня уже было готово одиннадцать моделей.

Почти целый месяц я записывала, чтобы не забыть, что мне нужно взять с собой в дорогу. В субботу, двадцать четвертого сентября, я начала собирать чемодан по этому списку. Вещей взяла немного. На всякий случай положила недавно сшитое платье. Вдруг соберусь в люди выйти. А в ресторан я точно собираюсь, – радостно сказала я себе. – Возможно и без Кирилла, – сменилась радость грустью.

Еще я специально, для вдруг возникших в поездке идей моей новой второй коллекции, купила альбом. Здесь я и на листочках могла рисовать, а там, чтобы все было вместе и всегда с собой пришлось купить.

С Кириллом мы договорились встретиться в аэропорту за два часа до вылета. Рейс у нас был в восемь часов утра. Я очень сильно волновалась и почти не спала всю ночь. Примерно в пять тридцать меня разбудила мама, и мы все вместе отправились в аэропорт. Чем ближе была встреча с Кириллом, тем сильнее я начинала волноваться.

Мы прошли через металлоискатель и вошли в зал. Я огляделась вокруг в поисках Кирилла, он мне помахал рукой, и мы направились к нему. Моему волнению