Что скрывают лжецы - Сара Ней

и бьется об соседний металлический стеллаж, но мне все равно.

— Как ты могла поступить так с моим братом? Он любит тебя! — Предъявы требуют каждую каплю самоконтроля, чтобы не взорваться, но, основываясь на пронзительном звуке, который выходит из моего рта, это не увенчалось успехом.

— Табита, расскажи мне, что не так, пожалуйста. Ты меня пугаешь, — настоятельно просит Грейсон, протягивая ко мне руку.

Я дергаюсь назад.

Расстроенная и недалекая от истерики я разворачиваюсь, чтобы уйти, наклоняясь с всхлипыванием и подхватывая покупки с пола.

— Независимо от того, что ты собираешься сказать, оставь это, ладно? Наслаждайся своим смехотворно привлекательными мальчиком. Я буду с братом, чтобы собрать его разбитые кусочки после того, как ты разобьёшь ему сердце на миллион маленьких осколков.

Я оборачиваюсь, шагая прочь.

— Что! — Грейсон вскрикивает позади меня. — О, боже...

— Эй! — темноволосый Адонис кричит за мной, делая несколько длинных шагов и слегка ударяя большой, горячей рукой по моему бицепсу. — Верни свою костлявую задницу сюда на минутку.

Костлявую задницу? Костлявую. Задницу?

— К-как ты смеешь! — яростно бормочу я; было ли это грубым обращением или переходом на личности, не совсем уверена.

— Как смею я? Ты — единственная, кто похожа на душевнобольную. Это моя сестра. Грейсон — моя сестра.

Хорошо.

Ага.

Это та часть, где я стою там ошеломленная, смотря на них с разинутым ртом. Ага, это то, что я делаю. Стою как истукан. Смущенная. С краснющим лицом. Потрясенная. Униженная.

Не думала, что недоразумение окажется одним из худших исходов.

— Я... ох.

— Да, ох. Да что с тобой такое?

— Я не... Я не подумала.

— Ты не подумала? Оно и видно. — Он пробегается загорелой рукой по темным, растрепанным волосам. — Приятно познакомиться, кстати. Я — Коллин Келлер. Брат Грейсон.

Коллин Келлер протягивает руку, и я молчаливо с застенчивостью пялюсь на неё. Он оставляет её там, висящей между нами, ожидая, чтобы обменяться рукопожатием.

— Я... Привет. — Моя рука скользит в его, и я дрожу. Наши взгляды соединяются.

Они карие.

У него карие глаза, точно такие же, как у Грейсон.

Точно. Как. У Грейсон.

Когда мы пожимаем друг другу руки, его решительные уста преображаются; уголки красивых скульптурных губ намекают на неловкую улыбку, обрамленную тенью щетины, играясь с твёрдой линией подбородка и выделяя челюсть.

Он такой... мужественный.

— У тебя нет ни одной фотографии с ним на Facebook, — выпаливаю я, выпуская руку Коллина и вытирая все следы от него об белые шорты.

Затем он изучает меня, пока осознание покалывает затылок. Мы пристально рассматриваем друг друга прежде, чем он разворачивается к сестре. Его брови недоуменно поднимаются.

— У тебя нет ни одной фотографии со мной на Facebook? Какого чёрта?

Она смеётся и бьет его по руке.

— Ты сказал, что ненавидишь, когда я отмечаю тебя на фотографиях. Кроме того, тебя даже не было в городе последние два года. Поэтому у меня почти нет свежих фотографий с тобой. За исключением тех, где вся наша семья одета в рождественские пижамы.

Затем смеётся Коллин, глубоко, низко и мужественно. Боже, у него сексуальный голос. Карие глаза сияют, отчего мое дыхание останавливается второй раз за сегодня.

— Всё ясно. — Теперь он рассматривает меня с другой ухмылкой. — Сестра права, я ненавижу, когда Грей отмечает меня на фотографиях.

Я несчастно встряхиваю головой.

— Прости, Грей. Не могу поверить, что думала...

Она кивает, понимая.

— Я знаю, что ты думала и не виню тебя.

Мне было бы гораздо лучше, если бы Грей назвала меня дурой. Или бурно реагирующей идиоткой.

Я заслужила это.

— Да, вот так. Когда увидела, как ты прикасаешься к нему... — Я позволяю своему мнению затихнуть слишком двусмысленно, поглядывая туда-сюда между ними с поднятыми бровями, чтобы подчеркнуть эту мысль. — Ты и он… мое воображение немного разыгралось.

Если бы она только знала, насколько действительно разыгралось мое воображение.

— Ты думаешь? — спрашивает Коллин с кислой миной рядом с ней.

Грейсон игнорирует его, встряхивая головой, прежде чем тянется, притягивая меня в объятия.

— Коллин просто принял предложение по работе, — бормочет Грей мне на ухо. — Он переехал обратно в город из Сиэтла. Я помогаю ему купить кучу всего в новую квартиру.

Всё, что я могу произнести, это слабое:

— Ох. — Когда Грей отстраняется, я смиренно говорю: — В свою защиту скажу, исключая глаза, вы двое совершенно разные.

— Слава богу, — шутит Коллин, и Грейсон снова игриво шлепает его.

— Эй!

— Прости, но из троих детей мамы, ты наименее привлекательна.

Грейсон закатывает большие карие глаза.

— В любом случае, я чувствую себя ужасно от того, что ты думала, что мы с ним... Я имею в виду. Посмотри на него — не мой тип.

Ох, я хорошенько осматриваю. Как будто могу остановиться.

Я неловко ерзаю на месте с туалетными принадлежностями в руках, говоря осторожно:

— Грей, мы можем... давай не будем никому говорить об этом?

Она опускает голову и качает ею с сочувствием, поглаживая меня по руке.

— Не будем, Табби. Этот секрет мы точно никому не расскажем.

Глава 2

Табита

Блэр Велборн не всегда была такой сдержанной; она была веселой, общительной и шумной. Но у неё есть секрет, который она скрывала от всех, о ком заботилась, —единственное, что приносило ей больше всего радости, было то, что Блэр не могла никому рассказать.

Блэр застывает в отделе магазина, не уверенная в какую сторону отправиться сначала. Она пришла не за косметикой, но сверкающий стеллаж с тушью для ресниц манил её. Боже, да она была любительницей новых продуктов и любила наряжаться. Однако, в последние дни было не так много поводов, и Блэр громко вздохнула, когда схватила ярко-розовую тушь и бросила в корзину.