Стихотворения - Константин Батюшков

«Прерву теперь молчания узы…»

Прерву теперь молчания узыДля друга сердца моего.Давно ты от ленивой музы,Давно не слышал ничего.И можно ль петь моей цевницеВ пустыне дикой и пустой,Куда никак нельзя царицеПоэзии прийти младой?И мне ли петь под гнетом рока,Когда меня судьба жестокаЛишила друга и родни?..

Пусть хладные сердца одниСредь моря бедствий засыпаютИ взор спокойно обращаютНа гробы ближних и друзей,На смерть, на клевету жестоку,Ползущу низкою змией,Чтоб рану нанести жестокуИ непорочности самой.Но мне ль с чувствительной душойБыть в мире зол спокойной жертвойИ клеветы, и разных бед?..Увы! я знаю, что сей светМогилой создан нам отверстой,Куда падет, сражен косой,И царь с венчанною главой,И пастырь, и монах, и воин!Ужели я один достоинИ вечно жить, и быть блажен?

Увы! здесь всяк отягощенЯрмом печали и цепями,Которых нам по смерть руками,Столь слабыми, нельзя сложить.Но можно ль их, мой друг, влачитьБез слез, не сокрушась душевно?Скорее морем льзя безбедноНа валкой ладие проплыть,Когда Борей расширит крылы,Без ветрил, снастей и кормила,И к небу взор не обратить…

Я плачу, друг мой, здесь с тобою,А время молнией летит.Уж месяц светлый надо мноюСпокойно в озеро глядит,Всё спит под кровом майской нощи,Едва ли водопад шумит,Безмолвен дол, вздремали рощи,В которых луч луны скользитСквозь ветки, на землю склоненны.И я, Морфеем удрученный,Прерву цевницы скорбный гласИ, может, в полуночный часТебя в мечте, мой друг, познаюИ раз еще облобызаю…

К Тассу[5]

Позволь, священна тень, безвестному певцуКоснуться к твоему бессмертному венцуИ сладость пения твоей авзонской музы,Достойной берегов прозрачной Аретузы,Рукою слабою на лире повторитьИ новым языком с тобою говорить![6]Среди Элизия близ древнего ОмираПочиет тень твоя, и Аполлона лираЕще согласьем дух поэта веселит.Река забвения и пламенный КоцитТебя с любовницей, о Тасс, не разлучили:[7]В Элизии теперь вас музы съединили,Печали нет для вас, и скорбь протекших дней,Как сладостну мечту, объемлете душей…Торквато, кто испил все горькие отравыПечалей и любви и в храм бессмертной славы,Ведомый музами, в дни юности проник, —Тот преждевременно несчастлив и велик![8]Ты пел, и весь Парнас в восторге пробудился,В Феррару с музами Феб юный ниспустился,Назонову тебе он лиру сам вручил,И гений крыльями бессмертья осенил.Воспел ты бурну брань, и бледны эвменидыВсех ужасов войны открыли мрачны виды:Бегут среди полей и топчут знамена,Светильником вражды их ярость разжена,Власы растрепаны и ризы обагренны,Я сам среди смертей… и Марс со мною медный…Но ужасы войны, мечей и копий звукИ гласы Марсовы как сон исчезли вдруг:Я слышу вдалеке пастушечьи свирели,И чувствия душой иные овладели.Нет более вражды, и бог любви младойСпокойно спит в цветах под миртою густой.Он встал, и меч опять в руке твоей блистает!Какой Протей тебя, Торквато, пременяет,Какой чудесный бог чрез дивные мечтыРассеял мрачные и нежны красоты?То скиптр в его руках или перун зажженный,То розы юные, Киприде посвященны,Иль факел эвменид, иль луч златой любви.В глазах его – любовь, вражда – в его крови;Летит, и я за ним лечу в пределы мира,То в ад, то на Олимп! У древнего ОмираТак шаг один творил огромный бог морейИ досягал другим краев подлунной всей.Армиды чарами, средь моря сотворенной,Здесь тенью миртовой в долине осененной,Ринальд, младой герой, забыв воинский глас,Вкушает прелести любови и зараз…А там что зрят мои обвороженны очи?Близ стана воинска, под кровом черной ночи,При зареве бойниц, пылающих огнем,Два грозных воина, вооружась мечом,Неистовой рукой струят потоки крови…О, жертва ярости и плачущей любови!..Постойте, воины!.. Увы!.. один падет…Танкред в враге своем Клоринду узнает,И морем слез теперь он платит, дерзновенный,За каплю каждую сей крови драгоценной…[9]

Что ж было для тебя наградою, Торкват,За песни стройные? Зоилов острый яд,Притворная хвала и ласки царедворцев,Отрава для души и самых стихотворцев,Любовь жестокая, источник зол твоих,Явилася тебе среди палат златых,И ты из рук ее взял чашу ядовиту,Цветами юными и розами увиту,Испил и, упоен любовною мечтой,И лиру, и себя поверг пред красотой.Но радость наша – ложь, но счастие – крылато;Завеса раздрана! Ты узник стал, Торквато!В темницу мрачную ты брошен, как злодей,Лишен и вольности, и Фебовых лучей.Печаль глубокая поэтов дух сразила,Исчез талант его и творческая сила,И разум весь погиб! О вы, которых ядТорквату дал вкусить мучений лютых ад,Придите зрелищем достойным веселитьсяИ гибелью его таланта насладиться!Придите! Вот поэт превыше смертных хвал,Который говорить героев заставлял,Проникнул взорами в небесные чертоги, —В железах стонет здесь… О милосердны боги!Доколе жертвою, невинность, будешь тыБесчестной зависти и адской клеветы?

Имело ли конец несчастие поэта?Железною рукой печаль и быстры летаУже безвременно белят его власы,В единобразии бегут, бегут часы,Что день, то прежня скорбь, что ночь – мечты ужасны…Смягчился наконец завет судьбы злосчастной.Свободен стал поэт, и солнца луч златойЛьет в хладну кровь его отраду и покой:Он может опочить на лоне светлой славы.Средь Капитолия, где стены обветшалыИ самый прах еще о римлянах твердит,Там ждет его триумф… Увы!.. там смерть стоит!Неумолимая берет венок лавровый,Поэта увенчать из давних лет готовый.Премена жалкая столь радостного дни!Где знамя почестей, там смертны пелены,Не увенчание, но лики погребальны…Так кончились твои, бессмертный, дни печальны!

Нет более тебя, божественный поэт!Но славы Тассовой исполнен ввеки свет!Едва ли прах один остался древней Трои,Не знаем и могил, где спят ее герои,Скамандр божественный вертепами течет,Но в памяти людей Омир еще живет,Но человечество певцом еще гордится,Но мир ему есть храм… И твой не сокрушится!

«Пустынник Петр говорил в верховном совете…»

Пустынник Петр говорил в верховном совете.Он предложил Готфреда в вожди.

Скончал пустынник речь… Небесно вдохновенье!Не скрыто от тебя сердечное движенье,Ты в старцевы уста глагол вложило сейИ сладость оного влило в сердца князей,Ты укротило в них бушующие страсти,Дух буйной вольности, любовь врожденну к власти:Вильгельм и мудрый Гелф, первейший из вождей,Готфреда нарекли вождем самих царей.

И плески шумные избранье увенчали!«Ему единому, – все ратники вещали, —Ему единому вести ко славе нас!Законы пусть дает его единый глас;Доселе равные, его послушны воле,Под знаменем святым пойдем на бранно поле,Поганство буйное святыне покорим.Награда небо нам: умрем иль победим!»

Узрели воины начальника избраннаИ властию почли достойно увенчанна.Он плески радостны от войска восприял,Но вид приличия спокойного являл.Клялися все его повиноваться воле.Наутро он велел полкам собраться в поле,Что рать под знамена священны притеклаИ слава царское веленье разнесла.

Торжественней в сей день явилось над морямиСветило дня, лучи лиющее реками!Христово воинство в порядке потеклоИ дол обширнейший строями облегло.Развились знамена, и копья заблистали,Скользящие лучи сталь гладку зажигали;Но войско двигнулось: перед вождем течетТяжела конница и ей пехота вслед.

О память светлая! тобою озаренныПротекши времена и подвиги забвенны,О память, мне свои хранилища открой!Чьи ратники сии? Кто славный их герой?Повеждь, да слава их, утраченна веками,Твоими возблестит небренными лучами!Увековечи песнь нетлением своим,И время сокрушит железо перед ним!

Явились первые неустрашимы галлы:Их грудь облечена в слиянные металлы,Оружие звенит тяжелое в руках.Гуг, царский брат, сперва был вождем в сих полках;Он умер, и хоругвь трех лилий благородныхНе в длани перешла ее царей природных,Но к мужу, славному по доблести своей:Клотарий избран был в преемники царей.

Счастливый Иль-де-Франс, обильный, многоводный,Вождя и ратников страною был природной.Нормандцы грозные текут сим войскам вслед:Роберт их кровный царь, ко брани днесь ведет.На галлов сходствует оружье их и нравы;Как галлы, не щадят себя для царской славы.Вильгельм и Адемар их войски в брань ведут,Народов пастыри за веру кровь лиют.

Кадильницу они с булатом сочеталиИ длинные власы шеломами венчали.Святое рвение! Их меткая рукаУмеет поражать врагов издалека.Четырестам мужам, в Орангии рожденным,Вильгельм предшествует со знаменем священным;Но равное число идет из Пуйских стен,И Адемар вождем той рати наречен.

Се _и_дет Бодоин с болонцами своими:Покрыты чела их шеломами златыми.Готфреда воины за ними вслед идут,Вождем своим теперь царева брата чтут.Корнутский граф потом, вождь мудрости избранный,Четыреста мужей ведет на подвиг бранный;Но трижды всадников толикое числоПод Бодоиновы знамена притекло.

Гелф славный возле них покрыл полками поле,Гелф славен счастием, но мудростию боле.Из дома Эстского сей витязь родился,Воспринят Гелфом был и Гелфом назвался;Каринтией теперь богатой обладаетИ власть на ближние долины простирает,По коим катит Рейн свой сребряный кристалл:Свев дикий искони там в детстве обитал.

«Адские духи царствуют в очарованном лесе; Ринальд по повелению…»