Океан сказаний - Сомадева

КНИГА ПЕРВАЯ

Книга о рождении «Великого сказа»

(перевод И.Д.Серебрякова)

Те, кто без промедления вкусят сладость Океана сказаний, что возник из уст Хары, взволнованного страстью к дочери великого Повелителя гор, — а сладость эта воистину подобна животворной амрите, извлеченной Богами и асурами из глубин Молочного океана, — те беспрепятственно обретут богатства и еще на Земле по милости Бхавы достигнут сана Богов.

1.1. ВОЛНА ПЕРВАЯ

Да принесет вам счастье темно-синяя шея Шамбху! Когда льнет к груди своего супруга Парвати, то обвивает она его шею любящими взглядами, словно петлей!

Да хранит вас Сокрушитель препятствий! Когда на рассвете он в упоении пляшет и сметает хоботом звезды с небесной тверди, кажется, будто от брызг, вылетающих из его рта при ликующих криках, рождаются новые звезды.

Почтив Богиню речи, озаряющую, словно светильником, все сущее, я приступаю к сочинению, в котором будет подробно изложено самое главное в «Великом сказе».

Вот сейчас я пишу «Книгу о рождении «Великого сказа», затем пойдет «Начало рассказа», а потом будет «Книга о случившемся в Лаванаке», последует за ней «Рождение Нараваханадатты», после которой — «Книга о четырех девушках», шестой будет «Книга о Маданаманчуке», седьмой — «Книга о Ратнапрабхе», восьмой — «Книга о Сурйапрабхе». За нею последует «Книга об Аланкаравати», далее — «Книга о Шактийаше», и наступит время для «Книги о Веле», вслед «Книге о Шашанкавати» и «Книге о Мадиравати» будет написана «Книга о великом помазании». Пятнадцатой станет «Книга о пяти девушках», шестнадцатой — «Книга о Суратаманджари», семнадцатой — «Книга о Падмавати», а восемнадцатой и последней — «Книга о Вишамашиле».

Все, что содержится в «Великом сказе», сохранил я в своем сочинении, и нет в нем даже малейших отступлений — только слишком пространные рассказы сделал короче, да к тому же и написал я на другом языке: средоточие добродетелей Гунадхйа писал на пайшачи, а мое сказание написано на санскрите. По мере сил следовал я правилу уместности и стремился так строить повествование, чтобы не нарушить прелести «Великого сказа». Не в погоне за славой ученого, но лишь ради того, чтобы легче было постичь хитросплетения различных рассказов и повестей, взялся я написать эту книгу.

Издавна прославлен царь гор Хималай, повелитель могучих горных хребтов, на склонах которых обитают киннары, гандхарвы и видйадхары. Так безгранично его величие, что даже Парвати, прародительница трех миров, за честь почла стать его дочерью.

На севере Хималайа стоит прославленная гора Кайласа, распростершаяся на многие тысячи йоджан. Гордится она своей белизной перед Мандарой, словно насмехаясь над ней, не обретшей белизны амриты, хотя и плескалась в Молочном океане. Живет на Кайласе повелитель всего живого и неживого, окруженный сонмом ганов, сиддхов и видйадхаров, могучий властелин Махешвара, великий Бог Шива со своей супругой Парвати.

В его хитросплетенных, высоко уложенных, отливающих золотом волосах, озаряя вершину горы Восхода, медно-красную в вечерних сумерках, поднимается юный месяц. Когда Шива вонзил свой трезубец в сердце лишь одного асуры Андхаки — странное дело! — в тот самый миг из сердца каждого обитателя трех миров было вырвано жало страха. В бриллиантах, украшающих головы Богов и асуров, отражается блеск ногтей на ногах Шивы, и кажется от этого, что он награждает их всех своим собственным полумесяцем.

Однажды его супруга Бхавани, милая ему, как сама жизнь, приблизилась к мужу, когда сидел он в одиночестве, и, приласкавшись, осыпала его восхвалениями.

Обрадованный словами супруги, Увенчанный полумесяцем посадил ее к себе на колени и спросил: «Скажи, любимая, чем мне тебя порадовать?» И ответила дочь Хималайа: «Если ты доволен мною, повелитель, то расскажи, супруг мой, какую-нибудь интересную, но только совсем новую историю». — «Да разве есть во всем мире, в прошлом, настоящем или будущем что-нибудь, чего бы ты не знала?!» — промолвил Шарва. Но она снова и снова просила рассказать ей что-нибудь интересное — ведь у ревнивых женщин душа всегда радуется супружеской ласке. И, видя, как хочется ей послушать рассказ, он поведал небольшую историю о ней самой:

«Было так, что Брахма и Нарайана, захотев меня повидать, прошли всю землю и пришли наконец к подножию Хималайа. Увидев Лингам, превеликий, огненный, уходящий в небо, захотели они добраться до его вершины, становясь друг другу на плечи. Не смогли они выполнить то, что задумали, но своим подвижничеством обрадовали меня. Тогда, явившись перед их очами, сказал я: «Просите награды». Первым заговорил Брахма: «Будь мне сыном, повелитель!» Проявив такую заносчивость, добился он лишь того, что никто не приносит ему жертв, никто не почитает его. После этого попросил награды Нарайана: «О повелитель, сделай так, чтобы я всегда мог тебе служить!» Вот тогда-то он родился в твоем облике и стал в нем половиной меня самого. Могуч я, а в тебе моя сила, моя мощь, в тебе сам Нарайана. К тому же ты — моя супруга в первом рождении».

Рассказал все это Шанкара, и тогда Парвати снова попросила его: «Поведай мне, как я была твоей женой в первом рождении».

Ответил ей Бхарга: «Во времена давние, жена, создал Праджапати Дакша тебя и многих других дев. Тебя он отдал мне, а других раздал Дхарме и другим Богам. Однажды собрался он устроить жертвоприношение и созвал на церемонию всех зятьев, а меня звать не стал. Тогда ты его спросила: «Скажи, отец, почему не позвал ты моего супруга?» А Дакша ответил на это: «Можно ли пригласить твоего мужа? С гирляндой черепов на шее, нечист он». Словно яд влили его слова в твои уши. «О, горе мне! — воскликнула ты. — Зачем мне жить?» Тогда покинула ты, любимая, свою земную оболочку. И, потрясенный твоей смертью, погубил я жертвоприношение Дакши, ты же возродилась в семье Хималайа, подобная луне, рожденной океаном.

Отправился я в одетые льдом горы совершать отшельнические подвиги. Вспомни, что отец твой повелел тебе прислуживать мне, как гостю. Между тем небожители подослали ко мне Каму, Бога любви, ибо хотелось им, чтобы зачал я сына, способного сразить демона Тараку. Усилием воли обратил я Каму в пепел. Но ты, упорная, покорила меня своими тяжкими подвигами, и, дабы не остались они бесплодными, подчинился я твоему желанию, любимая. Вот так-то и оказалась ты в этом рождении моей супругой».

Умолк Шамбху, а рассерженная жена так сказала ему:

«Обманщик! Не хочешь ты рассказать мне ничего интересного. Ты думаешь, будто не знаю я, что ты то с Гангой носишься, то Сандхйе угождаешь?»

Услышав такое, поспешил Хара согласиться, и тогда позабыла она свой гнев, сама распорядилась: «Чтобы никто сюда не входил!», а Хара, повелев быку Нандину стоять на страже, начал рассказ.

«Всегда счастливо живут Боги, люди же всегда несчастны. Из-за тягот и нужды людская жизнь не может быть интересной, а потому расскажу я тебе о жизни видйадхаров, в которых слилась и человеческая, и божественная природа». Едва Хара начал свое повествование, пришел к покоям его любимец Пушпаданта, лучший из ганов. И сколько ни останавливал его бык Нандин, он, сгорая от любопытства, почему бы это ему, любимому, нельзя было войти, все равно желал узнать, что происходит в покоях Шивы. Став благодаря своей волшебной силе незримым, он проник туда и услышал все, что Хара рассказывал супруге о необычайной жизни семи видйадхаров. И вот эту-то историю он подробно пересказал своей жене Джайе. Та же, когда на заре проснулась дочь Хималайа, пошла к ней и, переполненная всем, что услышала от мужа, рассказала ей о похождениях семи видйадхаров. С чего бы женщине сдерживать свой язык!

Разъярилась Парвати: «Рассказал ты мне старую историю! Ее даже Джайа знает!» Задумался Шива и после долгих размышлений догадался, кто виновник, ибо ничто в мире не скрыто от повелителя жизни. «Это Пушпаданта благодаря волшебной силе сумел пробраться в наш покой и все подслушал! Разве мог рассказать Джайе кто-нибудь другой, кроме него?» — воскликнул он.

И тогда гневная Богиня вскричала: «Будешь, Пушпаданта, жить среди смертных!» Вступился за него гана Малйаван, но и его она обрекла на жизнь среди людей. Распростершись перед Парвати, ганы вместе с Джайей умоляли простить их, и тогда супруга Шарвы сказала им: «В горах Виндхйа, покрытых лесом, живет йакша Супратика, обреченный проклятием пребывать в образе пишачи, зовут его Канабхути. Лишь тогда, когда ты, Пушпаданта, встретишься с Канабхути и расскажешь ему подслушанную историю, кончится сила проклятия. Когда же ты, Малйаван, услышишь от Канабхути всю эту повесть, то проклятие спадет с вас обоих». Сказав это, умолкла дочь владыки гор, и оба ганы исчезли с быстротой молнии, словно бы их и не было.

Но потом раскаялась Гаури и спросила у Шанкары: «Скажи мне, супруг мой, где те двое несчастных, мною проклятых, снова родятся?» И ответил ей Украшенный серпом полумесяца: «Есть, прекрасная, великий город Каушамби, и в нем Пушпаданта родится под именем Вараручи, а гана Малйаван будет рожден в городе Супратиштхите и назовут его Гунадхйа. Вот что с ними будет». Так в беседке из лиан на склоне Кайласы утешал Вибху Парвати, рассерженную слугами, что не проявили должного послушания.