Захар - Алексей Колобродов

На премиальную церемонию в столицу Прилепин приехал с Соловков, где они были вместе с режиссёром Александром Велединским. Результатом той поездки стал замысел «Обители». Этот роман – главный литературный феномен последнего времени и долгожданное событие для современной отечественной литературы.

Обитель – важный для отечественной традиции культурологический, историософский символ. Монастырь – это не просто отгороженное от внешнего мира место спасения немногих, которые проводят время в тихих трудах и уединённой молитве. Но это и корабль в бушующем море, он сам совершает постоянную схватку со стихией, да и внутри его идёт непрестанная борьба. Здесь молитва и кровь, здесь жизнь и смерть, здесь святость и бесы. Это передовая. Автор романа вышел на эту передовую. Здесь и душегубка, и душеспасение. Не случайно именно через обитель – Соловки – Прилепин подошёл к попытке понимания русского разлома, который произошёл в начале XX века. Линия этой брани с пустотой, разобщённостью и отчуждением проходит через всю отечественную тысячелетнюю культуру и историю.

Здесь Бог с сатаной борется, а поле битвы – не только сердце человека. Потому как сердце – это не столько индивидуальное «я», сколько соборное «мы». Эта брань отражается и распространяется во всех. Тот же классический русский персонаж героя-правдоискателя – это далеко не пассивный наблюдатель-натуралист, а скорее воин, отправившийся в поход с целью устроить в мире особый порядок, основанный на нравственных принципах.

Написав свою «Обитель», Прилепин, как Саша Тишин, положил нательный крестик себе в рот, и металл, который вначале холодил язык, стал тёплым. С этим романом современная литература оказалась вписанной в тысячелетнюю книжную и литературную традицию.

В октябре 2013 года мы вместе с Захаром были на «Кожиновских чтениях» в Армавире. Своё выступление он завершил словами: «Надо приходить браво, с барабаном, с красным знаменем, вставать на стул и говорить то, что считаешь нужным сказать. Заставить себя слушать и с собой считаться. Вести себя по-есенински, вести себя по-русски». Тогда этот прилепинский барабан запомнился многим.

Однажды на форуме молодых писателей в подмосковном пансионате Липки мы собрались вокруг большого рояля. Нас было человек десять литераторов. Обсуждали проблему писательской славы, удачи. Помню, её обозначил тогда Захар. Ведь вот какой курьёз: многие начинают с одинаковыми задатками, способностями, но к этой самой славе приходят далеко не все. Растрачивают себя по ходу забега, теряют внутреннюю цельность и рассыпаются ещё до финиша или еле тлеют, топчутся на одном месте.

Победа любит заботу. Нужен этот барабан, на котором бы ты во всеуслышание отбивал то, что считаешь нужным. В этой искренности, свободе и смелости – твоя воля, твоя цельность, способная преодолеть многое, в том числе и «катакомбное», одностороннее, ограниченное мышление многих литераторов.

Как-то критик Лев Данилкин сказал, что Прилепин – как царь Мидас: к чему бы он ни прикасался – всё оборачивается в золото. Это не случайность, не слепая удача. Победа любит заботу, и Прилепин заботлив, а потому – победитель и победителен.

«За пассионарность отвечаю я!» – сказал он в мае 2015 года, выступая перед своими читателями на Соловках. В этом его «барабан» – мегафон Тишина, в этом его цельность, в этом – правда. У него во всём порядок, и его он щедро дарит.

Вис Виталис (музыкант, писатель, режиссёр):

Новая пластинка Захара Прилепина и группы «Элефанк» – «Охотник» – появилась совершенно неожиданно и для меня, и, думаю, для читателей Прилепина: я-то хотя бы знаю, что это уже третий альбом проекта, а для многих это из разряда «ух ты, он ещё и поёт».

Для начала сразу отвечу на главный вопрос, хорошая это пластинка или нет: хорошая. Какая в нём лучшая – для меня, конечно, – песня, скажу в конце.

Подробнее об альбоме: звучит очень современно и просто ошеломительно, музыкальное мастерство «Элефанка» выше любых похвал – это как минимум европейский уровень и мышления и, если можно так сказать, звукоизвлечения (говорю со всей ответственностью, поскольку и сам некоторым образом не чужд). Захар отлично поёт, кстати: это совершенно бескомпромиссная рок-подача, и никаких скидок на то, что, мол, «не музыкант», здесь не нужно – всё сделано по уму.

Материал – сложный. Всего очень много, как в идеях песен, так и в музыкальном продюсировании. Совершенно ясно, что у создателей альбома было столько идей и планов, столько энергии и лихости, что остановиться сами они не могли, а остановить их было некому. Потому диск просто набит информацией, причём довольно разнообразной и даже разнородной, ориентированной не только на разных людей, но даже и на разные слои: разные как по образованию или воспитанию, так и по музыкальному или поэтическому вкусу. С первого раза воспринять весь альбом ни у кого не получится однозначно, зато у любого с первого же раза определятся любимые места, возвышающиеся вершины (или наоборот, топкие впадины). Рискну предположить, что не так много найдётся слушателей, которые в итоге станут слушать пластинку от начала до конца, не пропуская каких-то треков, – зато эти же люди будут по два-три раза прослушивать какие-то другие, прежде чем двинуть по альбому дальше.

Вообще, построение диска – случайно ли, нарочито ли – игнорирует принятые в шоу-бизнесе штампы (для меня, между прочим, это не очень понятно, поскольку все эти штампы строились отнюдь не на песке, имеют очень даже необходимый смысл и сам я послушно следую им почти всегда). Но раз уж это небрежение традициями присутствует в данной работе, альбоме высокого, безусловно, уровня, – значит, это не недоработка, а авторский замысел.

Потому просто посоветую каждому послушать этот диск: в нём наверняка найдётся что-то интересное, его хитрое внутреннее устройство таково, что какой-то из многочисленных крючков зацепит… А что-то и не зацепит, разумеется, это нормально.

Кароч: мне кажется, лучшая книга Прилепина на данный момент – «Обитель», а лучший альбом – «Охотник». Это говорит о том, что налицо движение вперёд и вверх; значит, следующая книга и следующая пластинка будут ещё лучше. Это дело, это мне нравится.

Ах, да.

Конечно, «Капрал».

Рай и ад Захара Прилепина

Грех его Родины

Сергей Есенин, автор для Прилепина не самый главный, но самый близкий, говорил молодому товарищу, Вольфу Эрлиху:

«Знаешь, почему я – поэт, а Маяковский так себе – непонятная профессия? У меня родина есть! У меня – Рязань! Я вышел оттуда, и какой ни на есть, а приду туда же! А у него – шиш! Вот он и бродит без дорог, и ткнуться ему некуда. Ты меня извини, но я постарше тебя. Хочешь добрый совет получить? Ищи родину! Найдёшь – пан! Не найдёшь – всё псу под хвост пойдёт! Нет поэта без родины!»

Захар родился в Ильинке, деревне Скопинского района Рязанской области. В Дзержинск Горьковской области семья Прилепиных переехала в 1986-м, но у меня Захар всегда географически ассоциировался с Нижним Новгородом, экс-Горьким, куда он окончательно перебрался в конце девяностых.

Под Нижним Новогородом, в деревне Ярки на реке Керженец – где много воздуха и неба, звонкие сосны по обе стороны синей и холодной даже в июле реки, где Захар выстроил дом и очаг для семьи и друзей, где на его дни рождения собираются со всей страны (и зарубежья иногда) хорошие люди. «Приходите ко мне, мои близкие». Вот и я получил почётное приглашение на «Керженецкие чтения».

Литераторы, родственники, героические нацболы, спортсмены командных видов и единоборцы, знаменитые режиссёры и актёры, левые и правые, рокеры и оппонирующие им числом, но подчас и умением рэперы, карьерные менты и бывшие братки, якуты и немцы, питерские и московские, деревенские и посадские.

Не тусовка и не массовка. Такая мужская (с редкими вкраплениями женского) лихая колония, летняя республика-вольница, перенесённый на Керженец филиал то ли Запорожской Сечи, то ли поезда Льва Троцкого (который, в путешествиях по родинам Прилепина, мимо нас ещё промчится).

Она проводит время весело и разнообразно, но главное – не сибаритство, а соперничество. Футбол, волейбол, армрестлинг, марафоны в парной с вениками, в поедании оранжевых варёных раков и жареного мяса, в умении приготовить уху на всю толпу из одного бершика и магазинной сёмги в вакуумной упаковке. Дискуссии – реже о путях русской словесности, чаще – на предмет установления лучшего альбома русского рока. Выпивание бутылок и всевозможные батлы – не только в чтении рэпа, но, например, в рассказывании анекдотов и африканских плясках под электрогитары.

…У меня это был первый приезд, я не догадывался, что именины – только повод для сборов, а литература на Керженце – вид неолимпийский. За новорождённого следовало произнести тост, и я его заготовил – витиеватый, литературный, с авторитетами, предшественниками и преемственностью.