Зимние мечты - Френсис Фицджеральд

- О тебе все скучали.

Интересно, знает ли она об Айрин Ширер, думал он. Ведь она здесь всего один день - его обручение почти совпало с ее отъездом.

- Вот так ответ! - Джуди грустно засмеялась - без всякой грусти. И пытливо посмотрела на него. Он не отрывал глаз от спидометра. - Ты красивей, чем был раньше, - задумчиво сказала она. - У тебя такие глаза, Декстер, их просто невозможно забыть.

Он мог бы рассмеяться в ответ, но он не стал смеяться. Такие комплименты действуют только на первокурсников. И все же сердце у него дрогнуло.

- Мне так все надоело, милый. - Она ко всем так обращалась - "милый", небрежно и дружелюбно, но для каждого была особая, только ему предназначенная интонация. - Давай поженимся.

Это было так в лоб, что он растерялся. Сейчас бы и сказать ей, что он женится на другой, но этого он не мог. Как не мог бы дать клятву, что никогда ее не любил.

- Мне кажется, мы уживемся, - продолжала она тем же тоном, - если, конечно, ты не забыл меня и не влюбился в другую.

Ее самонадеянность была поистине безмерна. Она сейчас, по сути, сказала ему, что никогда такому не поверит, а если он и влюбился, это всего лишь мальчишеская глупость - наверное, он просто хотел досадить ей. Она его простит, потому что это все пустяки, о которых и говорить не стоит.

- Ну конечно, ты мог любить только меня, - продолжала она. - Мне нравится, как ты меня любишь. Декстер, Декстер, неужели ты забыл прошлое лето?

- Нет, не забыл.

- Я тоже.

Что это - искренний порыв или она увлеклась собственной игрой?

- Как бы я хотела все вернуть, - сказала она, и он принудил себя ответить:

- Это невозможно.

- Да, наверное, невозможно... Я слышала, ты вовсю ухаживаешь за Айрин Ширер.

Она произнесла это имя без малейшего нажима, но Декстеру вдруг стало стыдно.

- Отвези меня домой, - вдруг приказала она, - не хочу я возвращаться на этот дурацкий вечер, танцевать с этими мальчишками.

Он стал разворачиваться и тут заметил, что Джуди тихо плачет. Он никогда раньше не видел ее слез.

Улица стала светлее, их окружили богатые особняки, и вот наконец белая громада ее дома, дремотно-торжественная, залитая светом яркой, будто только что умытой луны. Внушительность особняка поразила Декстера. Массивные стены, стальные балки, высота, размеры, роскошь лишь оттеняли ее красоту и юность. Дом для того был солидный, прочный, чтобы подчеркнуть ее хрупкость, чтобы показать, какой ураган могут поднять крылья бабочки.

Он сидел как каменный, в страшном напряжении, он знал - стоит ему шелохнуться, и она неотвратимо окажется в, его объятиях. По ее мокрым щекам скатились две слезы и замерли, дрожа над верхней губой.

- Я такая красивая, красивей всех, - горестно прошептала она. - Отчего я не могу быть счастлива? - Взгляд ее залитых слезами глаз убивал его решимость... Уголки ее губ медленно опустились с невыразимой скорбью. - Я бы вышла за тебя, если ты меня возьмешь. Наверное, ты думаешь, что я того не стою, но я буду такая красивая, ты увидишь, Декстер.

Гнев, гордость, ненависть, страсть, нежность рвались с его уст потоком упреков и признаний. Потом нахлынула неудержимая волна любви и унесла с собой остатки разума, сомнений, приличий, чести. Его звала она, его единственная, его красавица, его гордость.

- Ты разве не зайдешь? - Она прерывисто вздохнула.

Оба ждали.

- Ну что ж. - Голос у него дрожал. - Зайду.

5

Странно, что когда все кончилось, он ни в первые дни, ни потом, долгое время спустя, ни разу не пожалел о той ночи. И разве важно было через десять лет, что увлечение Джуди длилось лишь месяц. Разве важно было, что, уступив ей, он обрек себя на еще большие мучения, что он оскорбил Айрин Ширер и ее родителей, которые уже приняли его как сына. Горе Айрин было не слишком ярким и не запечатлелось в его памяти.

Декстер был в глубине души реалист. Ему было все равно, как отнесся к его поступку город, - не потому, что он собирался отсюда уезжать, а потому, что посторонние могли судить о нем лишь поверхностно. Мнение общества его ничуть не интересовало. Когда же он понял, что все напрасно, что не в его силах ни затронуть сердце Джуди Джонс, ни удержать ее, он не стал ее винить. Он любит ее и будет любить, пока не состарится, но она не для него. И он изведал высшее страдание, которое дается только сильным, как раньше изведал, хоть и на короткий миг, высшее счастье.

Даже та смехотворная ложь, которую Джуди придумала, чтобы расстаться с ним - она, мол, не хочет разлучать его с Айрин, - это Джуди-то, которая только того и хотела, - не возмутила его. Он был не способен ни возмущаться, ни иронизировать.

В феврале он уехал на Восток, намереваясь продать прачечные и обосноваться в Нью-Йорке, но через месяц Америка вступила в войну, и это изменило все его планы. Он съездил домой, передал дела компаньону и в конце апреля уже проходил подготовку в первом из учебных лагерей, которые появились в стране. Он принадлежал к тем молодым людям, которые встретили войну чуть ля не с радостью, как избавление от душевной путаницы.

6

Наш рассказ - не история его жизни, вы это помните, хотя порой нам случалось отвлекаться от тех зимних мечтаний, которым он предавался в юности. Мы уже почти простились с ними, да и с ним самим тоже. Осталось только рассказать один эпизод, который произошел семь лет спустя.

Произошел он в Нью-Йорке, где Декстер преуспел, да так, что теперь для него не было ничего недоступного. Ему шел тридцать третий год, и, не считая одной короткой поездки в Миннесоту сразу после войны, он семь лет не был на родине. К нему в контору пришел по делам некто Девлин из Детройта, и тут-то и произошел тот самый эпизод, который и закрыл, так сказать, эту главу и его жизни.

- Стало быть, вы со Среднего Запада, - сказал Девлин не без любопытства. - Забавно: я думал, такие, как вы, родятся и вырастают прямо на Уолл-стрит. А знаете, жена одного из моих детройтских друзей ваша землячка. Я был шафером у них на свадьбе.

Декстер слушал, не подозревая, что его ждет.

- Джули Симмс, - буднично сказал Девлин, - в девичестве Джуди Джонс.

- Да, я знаю ее. - В нем всколыхнулось глухое нетерпение. Ну конечно, он слыхал, что она вышла замуж, - и потом старался ничего больше о ней не слышать.

- Очень славная женщина. - Девлин вздохнул, непонятно чему сокрушаясь. - Мне ее очень жалко.

- Почему? - Декстер мгновенно насторожился.

- Да понимаете, Людвиг катится по наклонной плоскости. Вы не думайте, жестоко он с ней не обращается, но он пьет, развлекается на стороне...

- А она разве не развлекается?

- Нет. Сидит дома с детьми.

- Вот как.

- Старовата она для него, - сказал Девлин.

- Старовата! - вскричал Декстер. - Господь с вами, да ей всего двадцать семь лет!

Его охватило дичайшее желание броситься на улицу, сесть в поезд и ехать в Детройт. Он резко встал.

- Вы, вероятно, заняты, - поспешно извинился Девлин. - Я не учел...

- Нет, я не занят, - сказал Декстер, овладев своим голосом. - Я ничуть не занят. Ничуть. Так вы сказали, что ей всего двадцать семь лет... Нет, это я сказал, что ей двадцать семь лет.

- Да, вы, - безразлично подтвердил Девлин.

- Ну так рассказывайте, рассказывайте.

- О чем?

- О Джуди Джонс.

Девлин обескураженно смотрел на него.

- Да что ж... я уже все рассказал. Обращается он с ней скверно. Но разводиться они, конечно, не собираются. Она прощает даже самые безобразные его выходки. Знаете, я склонен думать, она его любит. Когда она приехала в Детройт, она была хорошенькая.

Хорошенькая! Его слова показались Декстеру верхом нелепости.

- А разве сейчас она перестала быть... хорошенькой?

- Да нет, она ничего.

- Слушайте, - сказал Декстер, неожиданно садясь. - Я вас не понимаю. То вы говорите, она была "хорошенькая", то - "ничего". Я не знаю, как вас понять. Джуди Джонс была не хорошенькая, о нет! Джуди Джонс была редкостная красавица. Я ведь знал ее, хорошо знал. Она...

Девлин вежливо засмеялся.

- Да нет, я не собираюсь ссориться с вами, - сказал он. - По-моему, Джуди очень славная, и мне она нравится. Правда, я не понимаю, как мужчина вроде Симмса мог потерять из-за нее голову, но это уж его дело. - И добавил: - Нашим дамам она почти всем нравится.

Декстер пристально вглядывался в Девлина, в голове вертелась сумасшедшая мысль: нет, что-то тут не так, этот человек слеп или, может быть, им движет тайная злоба.

- Многие женщины так быстро отцветают, - сказал Девлин. - Вы, я думаю, и сами видели. Наверное, я просто забыл, какая хорошенькая она была на свадьбе. Мы ведь так часто видимся. У нее хорошие глаза.

На Декстера нашло отупение. Впервые в жизни ему захотелось напиться. Он громко смеялся чему-то, что говорил Девлин, но не понимал, что он говорит и почему это смешно. Через несколько минут Девлин ушел, и тогда Декстер опустился в кресло и стал смотреть в окно, на нью-йоркское небо, где над крышами тлел блеклый красно-золотой закат.