Лал Сингх, рыцарь Востока - Роберт Говард

Афганец вскочил на ноги и резко взмахнул саблей, когда дверь неожиданно распахнулась и в комнату вбежала молодая женщина. Лал Сингх предупредил его, что в шайке есть женщина, и это, несомненно, была она. Что ж, прекрасно! Он возьмет ее себе как часть своей доли.

Женщина подбежала к Лутуфу и, обхватив руками, почти повисла на нем, умоляя спасти ее.

– От кого? – недоверчиво спросил афганец.

– От тхагов! – выдохнула она. – Они идут сюда! О, они уже за дверью!

Лутуф резко повернулся к двери, но внезапно, будто что-то почувствовав, вновь обернулся к женщине. И как раз вовремя – девица уже занесла над ним кинжал, метя в незащищенную спину. Для афганца было делом одной минуты вырвать у сообщницы тхагов клинок и, заломив ей руки за спину, затащить ее во внутреннюю комнату. Девица яростно сопротивлялась, и, когда ей удалось высвободить одну руку, она тут же с силой ударила Лутуфа по лицу. В афганце немедленно вспыхнула дикая, неукротимая злоба, и он вонзил в красотку ее же кинжал. Она пронзительно вскрикнула, и в этот момент в комнату ворвались вооруженные люди.

Их было семеро. Разбойники набросились на Лутуфа, но не учли, что имеют дело с крайне разъяренным афганцем. Афганцы и так отличные бойцы, а в гневе они просто ужасны!

Одним движением, как это могло показаться со стороны, Лутуф молниеносно рассек череп одному индусу и насквозь пронзил другого. В следующее мгновение он отскочил к стене, увидев, как молодой раджпут рванулся к нему. Их сабли скрестились, но лишь на миг – раджпут упал, обливаясь кровью, а Лутуф, поставив на него ногу, уже снес голову еще одному индусу.

Внезапно он и сам упал, сбитый с ног набросившимся на него сзади разбойником, который пытался кинжалом ударить Лутуфа по голове. Но лезвие застряло в бесчисленных складках афганского тюрбана, и Лутуф немедля перекинул индуса через себя, тут же заколов его. Почти одновременно с этим увесистая дубинка джата опустилась на голову афганца, и вновь тюрбан спас его. Лутуф не глядя ткнул саблей в сторону врага, и джат рухнул как подкошенный.

Но теперь в бой ринулся главарь, которому удалось выбить оружие из рук афганца, – но при этом он и сам остался безоружным. Противники сцепились врукопашную. Лутуф был человеком довольно сильным, но все-таки тхаг постепенно начал одолевать его. Афганец яростно боролся, но неожиданно раджпут, который до этого казался бездыханным, шатаясь, поднялся на ноги и, схватив дубинку джата, со всей силы нанес Лутуфу страшный удар по голове. Афганец рухнул на пол и в тот же миг почувствовал, как вокруг его шеи обвивается шелковый платок. Тщетно пытаясь сорвать удавку, Абдулла увидел перед собой злорадно ухмыляющееся лицо разбойника. Туман уже застилал глаза Лутуфа, как вдруг сквозь пелену он увидел, что выражение лица главаря резко изменилось. Давление шелкового платка ослабло, тхаг качнулся вперед, а затем упал на пол и откатился в сторону. Ошеломленный Лутуф поднял голову и увидел Лала Сингха, вытиравшего о поверженного противника свою окровавленную саблю. Рядом с ним лежал раджпут, теперь окончательно сраженный сикхом.

Афганец поднялся на ноги и сел на скамью, наблюдая, как Лал Сингх обыскивает тела разбойников, вынимая из карманов и поясов деньги и драгоценности. Лутуф заметил, что сикх не прикасался к женщине, и, поднявшись, подошел к ней, решив обыскать; при этом он не спускал настороженного взгляда со своего напарника, следя, как бы тот не спрятал найденную добычу. Это, однако, совсем не входило в намерения Лала Сингха, который высыпал все деньги и драгоценности на стол.

– Всего каких-то триста пятьдесят рупий, – объявил он, пересчитав добычу. – Ну что, будем делить?

– Ну, уж нет, клянусь Аллахом! – воскликнул афганец. – Это я убил разбойников! А что сделал ты? Двести рупий и девчонкины драгоценности мне, а сто пятьдесят рупий тебе.

Сикх пожал плечами. Он ничего не имел против, чтобы Лутуф забрал себе всю добычу, потому что по праву заслужил ее. Но сикх также понимал, что афганец может заподозрить его в утаивании более крупной суммы, отобранной у остальных членов шайки. Как это и было на самом деле...

– Нет, клянусь пророком! – продолжал горячиться Лутуф. – Тебе, пожалуй, причитается только сотня рупий. А что там с остальными, которых ты собирался ограбить? Давай сюда и то, что ты взял у них!

– Нет, – покачал головой Лал Сингх. – У них оказалось совсем немного, но раз ты не хочешь поделиться со мной по справедливости, я оставлю те деньги при себе.

Афганец нахмурился, понимая, что его перехитрили, а сикх между тем разделил добычу, как того желал Лутуф.

– Ты действительно хороший воин, – заметил сикх. – Это было грандиозное сражение.

Афганец молчал. Лал Сингх обвел взглядом комнату, остановив его на теле девушки.

– Но это неужели было так необходимо? – с упреком спросил он.

– Необходимости, может, и не было, а вот удовольствие было, – мрачно усмехнулся афганец.

Сикх с отвращением пожал плечами. Мужчины на Востоке не особенно переживают за женщин, но все же это дикое убийство девушки вызвало у Лала Сингха такое сильное чувство неприязни к афганцу, что он понял: поединка не миновать.

Это понял и Лутуф, который сжимал свой кинжал, злобно поглядывая на сикха. Он был в ярости оттого, что его надули, и к тому же жадность толкала мусульманина на то, чтобы захватить всю добычу. Афганец не сомневался, что Лал Сингх прячет где-то при себе крупную сумму денег. А то, что сикх спас ему жизнь, не имело для него никакого значения.

Лутуф считал, что Лал Сингх – всего лишь трусливый слабак: то, как сикх восхищался доблестью и отвагой афганца, и то, как он скривился при виде убитой женщины, указывало на его малодушие и трусость. Лал Сингх – не мужчина, решил афганец. В образ настоящего мужчины, каким его понимал Лутуф Абдулла, сикх совершенно не вписывался.

Но Лутуф очень мало знал сикхов. Если бы ему хоть когда-нибудь пришлось сражаться с сикхами, то сейчас он наверняка не стал бы и пытаться завязать драку.

А вот Лал Сингх знал афганцев намного лучше. Он знал, что афганцы отличаются свирепостью и дикостью, поэтому не спускал пристального взгляда с Лутуфа. Афганец уже окончательно отдышался после сражения с разбойниками и теперь чувствовал себя в состоянии сразиться хоть с десятью индийцами. Подняв кинжал, он сурово взглянул на сикха.

– Я убил всю шайку. Мне полагается вся добыча. И я возьму ее! – И с этими словами он бросился на Лала Сингха.

Но сикх отскочил в сторону со скоростью пантеры и резко выхватил саблю, так что в воздухе раздался пронзительный свист. На него накатила волна ярости, хотя по природе своей он вовсе не был дикарем, как афганец. Напротив, Лал Сингх являлся настоящим рыцарем. Но он принадлежал к народу прирожденных воинов, а в душе каждого сикха всегда живет ярость к врагам, которая в нужный момент вспыхивает во много раз сильнее, чем ярость дикого курда или афганца. Афганцы узнали о ней во время своих набегов на Индию, англичане познакомились с яростью сикхов в Лахоре, германцы – во Фландерсе, а вот глупому Лутуфу Абдулле пришлось столкнуться с ней только сейчас, в заброшенном доме в Бенаресе.