Z — значит Зельда - Тереза Фаулер

Он поклонился.

— Лейтенант Скотт Фицджеральд. Я надеялся познакомиться с вами.

Его голос оказался глубже, чем я ожидала, и без малейшего следа алабамского говора или иного южного акцента.

Я сделала вид, будто потрясена его прямолинейностью.

— Но нас даже не представили друг другу, как положено…

— Жизнь нынче может оказаться невероятно короткой, а ваш последний партнер может вернуться в любой момент. — Он склонился ближе. — Уверяю вас, моим поступком движут не столько наглость и невоспитанность, сколько благоразумие.

— Что ж, генералу Першингу следует попросить у вас стратегических советов. Я Зельда Сейр, — я протянула руку.

— Зельда? Какое необычное имя. Это семейная традиция?

— Оно цыганское. Из романа под названием «Судьба Зельды».

— Из романа, в самом деле? — Он рассмеялся.

— А что, вы полагаете, будто моя мать безграмотна? Вообще-то женщины на Юге умеют читать.

— Нет, что вы. Я впечатлен, вот и все. Персонаж — цыганка — это… да это же замечательно! Видите ли, я писатель. Вообще-то, один мой роман как раз сейчас рассматривают в «Скрибнерс» — это издательство в Нью-Йорке.

Я отродясь не слышала ни о каких издательствах. Зато я видела, что он держится совсем иначе, чем другие юноши — другие мужчины, поправилась я. Ему, должно быть, уже за двадцать. И в его речи слышался драматизм, к которому склонны люди, играющие, как и я, в театре. Когда проводишь столько времени на сцене, эта привычка просачивается в жизнь. Или, быть может, наоборот.

— Я думала, вы офицер, — пробормотала я.

— Это мое дополнительное занятие.

— В вашей речи совсем не слышно Юга, лейтенант. Откуда вы родом?

— До того, как начал служить, я жил в Принстоне. Военную подготовку проходил в Нью-Джерси. А детство провел в Миннесоте, в городе Сент-Пол.

— Янки вдоль и поперек. — Я украдкой взглянула за его плечо.

Как бы мне ни хотелось пить, я надеялась, что мой партнер забудет вернуться.

— Да, хотя с тех пор, как меня направили в лагерь Шеридан, Юг мне весьма полюбился. И моя симпатия все возрастает.

В его чарующих глазах читалось то, что мама назвала бы «намерением». Какой-то огонек, искра, блеск или сияние. Сказки, что я читала в детстве, были полны таких слов и таких взглядов.

— Что ж, это придаст вам популярности в здешних местах, — отозвалась я.

— Я полон надежд, — улыбнулся он.

От его улыбки по мне словно прошла волна вибрации. Наверное, так себя чувствовали те, кто прошел сквозь привидение или сквозь кого прошло привидение.

— Полон надежд, — повторил он, когда оркестр заиграл вальс, — и твердо намерен пригласить вас на танец.

— А я жду симпатичного парня из Бирмингема, он должен вернуться с напитками. Жара убийственная. Не представляю, каково вам в этом, — я кивнула на форму. — Разве не хочется раздеться и броситься в ближайший водоем?

— Полагаю, все дело в том, что в водоемах не хватает музыки и прекрасных юных дам. Я обнаружил, что танцы здорово отвлекают от неудобств, причиняемых шерстяной одеждой. Неужели вы меня не выручите?

Он протянул мне руку. Как я могла отказаться? Да и зачем было отказываться?

— Пожалуй, таким образом я и впрямь послужу на благо Родины, — произнесла я.

Тут подошел мальчик из Бирмингема с пуншем. Я забрала у него бокал, осушила его одним движением и вернула со словами:

— Огромнейшее спасибо!

Я позволила Скотту увести меня в зал.

Он танцевал не хуже, чем другие мои партнеры, а может, и лучше. Казалось, часть энергии, которая переполняла меня в тот вечер, передалась и ему. Мы кружились в вальсе, будто делали это вместе уже много лет. Мне нравился его запах: от него пахло накрахмаленным сукном и одеколоном. Его рост, дюймов на пять выше меня, казался идеальным, ширина плеч — тоже. Он держал мою руку в своей церемонно и в то же время как-то привычно, его ладонь лежала на моей талии властно и осторожно одновременно. В его ясных зеленовато-голубых глазах таилась загадка, а уголки губ были едва заметно приподняты.

Из-за всего этого, хотя мы танцевали ловко и ладно, я никак не находила равновесие. Это было непривычное чувство, но Боже, как же оно мне нравилось!

Два часа спустя мы стояли друг напротив друга в розоватом свете уличного фонаря, а позади нас расходились последние гости. В любую секунду могла появиться Элеанор, и тогда водитель ее папочки отвезет нас домой в старом фаэтоне, которым я однажды попыталась управлять самостоятельно. Мне тогда было двенадцать, и лошади едва не умчались вместе со мной в неизвестном направлении, но повозка опрокинулась и меня вышвырнуло на живую изгородь.

— Расскажите же еще о книжном деле, — попросила я. — Из моих знакомых никто не писал ничего длиннее статьи в газету. Матушка однажды написала короткую пьесу, но это едва ли считается, ведь это был музыкальный спектакль продолжительностью всего четырнадцать минут для благотворительного бала, мы здесь постоянно их устраиваем. А вы у себя на Севере?

— Так вы хотите узнать о моем романе или об общественных нравах в Сент-Поле? — Он рассмеялся.

— О романе. И о нравах тоже. Расскажите мне обо всем, о чем только можно, пока Эль меня не утащила.

— Давайте поступим так: я пришлю вам одну главу, и вы сами ее оцените. И в будущем сможете рассказывать, что стали одной из первых, кто прочитал ошеломительную первую книгу Ф. Скотта Фицджеральда.

— Ф. Скотта?

— Фрэнсиса — меня назвали в честь кузена Фрэнсиса Скотта Ки — знаете «Усеянное звездами знамя»?

— Не так чтобы очень…

— О том и речь. К тому же «Ф. Скотт» звучит внушительней. Более авторитетно, не находите?

— Совершенно верно, — кивнула я. — Вот я уже зауважала вас сильнее, а ведь еще не прочитала ни строчки. Представляю, как буду вами восхищаться, когда закончу главу. А уж когда появится самая настоящая книга… — Я не закончила предложение, позволяя воображению Скотта завершить мысль за меня.

Я хотела, чтобы он рассказал еще о том, как ему это удалось — написать целый роман, о том, что он любит читать. И хотела рассказать ему о том, что люблю читать я. А потом мы бы поговорили о том, о чем пишут в этих книгах. Например, об Индии — я всю жизнь зачитывалась Киплингом. Или о вымышленной Костагуане из «Чужого» Джозефа Конрада — слышал ли он о ней вообще? Где, по его мнению, она располагалась? Читал ли он «Тарзана — приемыша обезьян»? Африка, вот о чем стоило поговорить!

— Но «самой настоящей книги», быть может, придется еще подождать, — сказал он. — Увы. Пока я могу дать вам прочесть что-нибудь другое, если пожелаете. Вы любите читать?

— Я готова читать все что угодно. Моя подруга Сара Хаардт совсем недавно прислала мне престраннейшую историю, «Герлэнд», ее опубликовали в журнале. Это про общество, которое состоит сплошь из женщин. Мне такое не очень пришлось бы по душе.

Он усмехнулся.

— И я этому рад.

Никто из моих знакомых юношей не интересовался книгами. Для них значение имели только футбол, лошади и гончие. Я смотрела на Скотта, залитого розовым светом, на его сияющие волосы и кожу, в его глаза, горящие радостью, честолюбием и энтузиазмом, и у меня кружилась голова.

— Вот ты где! — воскликнула Элеанор, приобнимая меня за талию. Она появилась в сопровождении какого-то здоровяка. — Я думала, ты улизнула, как в прошлый раз.

— Улизнула? — переспросил Скотт. — Знал бы я…

— Чтобы покурить, — спохватилась через мгновение Элеанор — пришлось ее ущипнуть. — Она улизнула, чтобы покурить с парой девочек постарше.

— Старше чем?..

— Семнадцать, — ответила я. — Восемнадцать мне исполнится двадцать четвертого июля, это через двадцать шесть… то есть уже почти через двадцать пять дней, учитывая, что вот-вот пробьет полночь. Через двадцать пять дней мне будет восемнадцать.

— И тогда, надеюсь, она сразу станет более покладистой. Мы не очень много курим, — заверила его Эль. — Но это помогает предотвратить боль в горле.

— Это просто приятно, — возразила я. — И потому закон и мой папочка всегда возражали против того, чтобы это делали женщины.

— А вы-то, кстати, кто такой? — обратилась Эль к Скотту. Она указала на своего спутника. — Это мой новый друг, который вот-вот нас покинет, Уилсон Креншоу Уитни Третий.

— Скотт Фицджеральд, единственный и неповторимый, — отозвался Скотт. И, посмотрев на меня, добавил: — Который очень огорчен, что вынужден будет последовать примеру Уитни.

— Меня просто выводит из себя, что нужно ехать домой, — вздохнула я. — Не будь я девушкой…

— …я бы не настаивал сейчас, чтобы вы позволили позвонить вам завтра. Вы позволите?

— Это послужит мне утешением, — ответила я.

Фаэтон затормозил прямо перед нами. Я последовала за Эль к дверям.