Экскременты космических лосей - Крюк

Дюндель тоже поздоровался. К Бабельянцу ребята относились иронично-снисходительно. Чудаковатый старик выделывал нелепые штуки, и это было весело. Несмотря на то, что Бабельянца и Гоблиновича постоянно приходилось чем-то угощать, в гараже были рады их приходу. За интересные разговоры и уморительные выходки не жаль было никакого пива.

– Мы это… – произнёс Иннокентий, растерянно почесав затылок. – Здесь, в общем-то, мимо проходили… Решили вот зайти, поздороваться…

– Так уж и поздороваться! – усмехнулся Антоха. – Тебе просто опохмелиться нечем.

– Ну, может, и нечем, – рассудил Гоблинович. – Ты что, родному дядьке опохмелиться не дашь?

– Эх, дядь Кеша! – воскликнул Антоха. – Пьянь ты беспросветная, а не человек! Мог бы, между прочим, когда-нибудь и нам с Дюнделем пузырь притащить… А то всегда только мы наливаем… Хотел бы и я иметь такого племянничка!

– А ты детей заведи, – посоветовал Гоблинович. – Они тебе ещё быстрее нальют. Хотя немного подождать, наверное, всё-таки придётся.

Все, кто находился в гараже, закатились громким хохотом.

– Не слушай его, Антоха, – возразил Бабельянц, – детей только ради стакана воды перед смертью заводят. А племянники для того и нужны, чтоб чего покрепче наливать.

– Ах вы старые циники! – беззлобно произнёс Антоха. – Чего стоите? Проходите уже за стол!

Усевшись на диван, Бабельянц и Гоблинович получили по банке «Сани Бумера». Антоха расщедрился и прибавил к закуске банку морского болельщика. Дюндель припас её на особый случай; он пробовал было возмутиться, но Антоха объяснил ему, что быть жлобом не по-пацански. Товарищи выпили.

– К слову о семейных ценностях, – проговорил Гоблинович, – а как твоя мать поживает?

– Нормально поживает, – бодро ответил Антоха. – Ты это… сам бы к нам зашёл.

Иннокентий криво усмехнулся.

– Я б зашёл, – сказал он многозначительно, – да мне там не рады…

– Ещё как рады! – возразил Антоха. – Маманя всегда говорит: мол, хорошо, что этот забулдыга нигде под забором ещё не околел… Беспокоится, значит.

– На похороны денег жалеет? – спросил Гоблинович.

Бабельянц захихикал. Дюндель продолжал тянуть пиво, бессмысленно хлопая глазами.

– Ты, дядь Кеша, идиота не включай, – серьёзно произнёс Антоха. – Я тебя как человека прошу: зайди маманю проведать…

Отношения Гоблиновича с сестрой уже много лет были натянутыми: она совсем не жаловала его вредные привычки. И всё же, несмотря на разногласия, родственники общались. Иногда мать Антохи просила Иннокентия о мелких услугах: перетащить диван, помочь с сантехникой… Он брал у неё в долг, если приходилось туго. Когда Антоха был маленький, Гоблинович водил его на прогулки. Иногда одинокой женщине нужно было свободное время: каждый заслуживает праздник посреди серых будней… Тогда Гоблинович оставался с ребёнком, чтобы утром собрать его в школу.

Шли годы; Иннокентий всё глубже увязал в трясине алкоголизма и безработицы. Каждый раз, когда он наведывался к сестре, она ругала его за пьянство и неопрятность. Эти попытки наставить его на путь истинный оборачивались скандалами. В конце концов Гоблинович и вовсе перестал с ней видеться.

– Ты, Антоха, не быкуй, – спокойно сказал Иннокентий. – Зачем в бутылку лезешь? Твою маман лучше навещать в трезвом виде, а со мной такого не случается. Да и в гости с пустыми руками не ходят… А я, как всегда, временно безработный.

Наслаждаясь угощениями, Бабельянц не забывал следить за ходом беседы. Сцены семейной жизни мало интересовали старика. Он только и ждал подходящего момента, чтобы обсудить дела. Когда, наконец, наступила пауза, Афанасий загадочно проговорил:

– Кстати, для тех, кто хочет поправить финансы… Есть у меня одна довольно чистая работёнка…

Здесь он умолк, желая внести элемент интриги. Антоха и Дюндель уставились на него – и тут же закатились обидным, уничижительным смехом.

– С Вами, дед Афанасий, «чистых» работёнок не бывает, – произнёс Антоха. – То на помойку Вас вывези, то ещё чего похлеще придумаете… Помнишь, Дюндель, как они с дядь Кешей фекалии продавать пытались?

– Ага, было дело, – смеясь, отозвался рэпер. – Фекалии-химикалии!

– Я только помогал продавать, – буркнул Гоблинович.

– Ребята, ну что Вы как маленькие? – примирительно сказал Бабельянц. – Это ведь бизнес. Не важно, чем торговать – хоть говном, хоть цветочками. Главное – чтобы доход приносило. А это дельце – так и быть, открою вам коммерческую тайну – должно принести немалые барыши. И я готов ими поделиться, если, вы окажете мне небольшую услугу…

Звучало довольно заманчиво. Однако ребята не спешили обольщаться. Они уже много раз помогали деду с его безумными затеями – и всегда оставались без денег. Так получалось вовсе не потому, что у Бабельянца не было совести. Просто ни одно из предприятий себя не окупило, и на провальном деле не зарабатывал никто. Впрочем, ребята и сами знали, что вряд ли обогатятся на поношенной обуви. Они всегда участвовали, что называется, «по приколу». Увы, «приколы» стоили денег на топливо. Каждый раз подсчитывая убытки, ребята договаривались больше не соглашаться на предложения деда.

– Знаем мы, Афанасий Матвеич, ваши «прибыльные дела», – заявил Антоха. – Опять какое-нибудь кидалово…

– Да что ты такое говоришь?! – возмутился Бабельянц. – Когда я тебя обманывал?!

– Всегда вы меня обманывали. Скажи, Дюндель?

– Точно, – подтвердил рэпер. – Вы, дед Афанасий, тот ещё кидала.

– Ребята, ребята, ну всякие ведь бывают обстоятельства! – воскликнул Бабельянц. – Вы оба помните, что в прошлый раз я был невиновен… Кто знал, что хозяин свёклогусей найдёт меня так быстро? А я ведь уже почти научил их танцевать эротический буги-вуги! Хорошо ещё, что нас просто побили… А могли в полицию заявить.

– Да уж, – вздохнул Антоха. – И зачем, спрашивается, мы с Дюнделем в это ввязались?

– Ничего! – воскликнул Бабельянц. – Все неприятности позади! Обещаю: если в этот раз вы поможете нам добраться на Пищимуху, то я верну вам все долги, которые за мной водятся… Ну, что скажете?

После упоминания полиции Антоха помрачнел. Все, кто находился за столом, притихли.

– Так и быть, – произнёс он, многозначительно покосившись на Дюнделя, – поможем вам с дядей Кешей! Только, Афанасий Матвеич, кроме оплаты, есть у нас ещё одно условие…

– Какое такое условие? – насторожился Бабельянц.

Дюндель смотрел на Антоху, растерянно хлопая глазами.

– Условие, Афанасий Матвеич, такое, – медленно проговорил Антоха. – Если завтра к вам придёт полицейский, вы скажете, что на Пищимуху мы вас возили не сегодня днём, а, допустим, вчера вечером.

В воздухе повисла неудобная пауза. Соображая, Бабельянц переводил взгляд с Антохи на Гоблиновича. Тот печально вздохнул и потянулся за сигаретами.

– Не знаю даже, что и сказать, – усмехнулся Бабельянц. – Наверное, надо соглашаться…

– Мать узнает – прибьёт, – констатировал Гоблинович, закуривая. Антоха молчал, боясь посмотреть ему в глаза.

С отлётом решили не тянуть. Ребята хотели сделать так, чтобы к приходу участкового корабль оставался на месте, а следы путешествия не выглядели