Перекрёсток - Анастасия Март
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вам вызову такси, — радушно предлагает благоверный, — или, хочешь, попробую служебную машину вызвать? А то время уже позднее.
Нина смотрит на меня вопросительно, и я опять едва заметно киваю головой.
— Хорошо, — глубоко вздыхает подруга, — и правда, Мишке спать пора.
Гриша снова расплывается в дежурной улыбке. Буквально через десять минут Нинель уезжает, оставляет меня с этим монстром один на один. Но что она может сделать? Лишь подбодрить кое-как, да раны залечить…
— Проверь, как там Лера, — голос мужа холоднее льда, — а потом живо в мой кабинет. И чтоб без фокусов.
Да какие уж тут могут быть фокусы? Киваю молча, как сомнамбула плетусь в комнату дочери. Кажется, она уже спит, но стоит только мне слегка дотронуться до неё, и Лерка тут же открывает глаза.
Огромные наивные, детские глаза фиалкового цвета, в которых сосредоточена вся тревога этого мира. Этим взглядом она рвёт мне сердце на части, напоминает, что я должна защитить её, уберечь и в первую очередь от родного отца.
— Мам, не ходи туда, — шепчет Лерка надрывно, цепляясь за мою руку, — пожалуйста, останься со мной!
— Не бойся, котёнок, — в тон ей отвечаю, целую в макушку, — со мной всё будет хорошо. Ты постарайся уснуть, ладно?
Дочка отрицательно машет головой. Такая маленькая, а всё понимает прекрасно.
Вздыхаю снова, включаю ночник и колонку с какой-то весёлой сказкой. Ещё раз целую Лерку и выхожу, чувствуя, как трясутся коленки.
Но вместе со страхом приходят и другие мысли. Они вдруг копьём пронзают моё подсознание, и я понимаю, что больше так продолжаться не может.
На себя может и плевать, но какое моральное право я имею калечить психику дочери? Нинель права, своим смирением я делаю только хуже. Раньше казалось, что Гриша — хороший отец, он обеспечивает Лерку всем, чем только можно и может дать ей прекрасное будущее. Но сейчас, видя затравленный взгляд своего ребёнка, я, наконец, осознаю, что благоверный — не только хреновый муж. Отец из него тоже никудышный.
— Проходи, — скрипит Гриша, когда я нерешительно мнусь на пороге его кабинета, — и дверь закрой поплотнее.
Подчиняюсь, делаю всё, как он велит. А в голове продолжают биться слова, сказанные Ниной накануне: «забирай дочь и беги, беги, куда глаза глядят!»
— И так, — благоверный привычным движением закидывает ноги на стол, — кажется, я чётко дал понять, что у тебя есть всего два часа. Что-нибудь скажешь в своё оправдание?
— Прости, — я вжимаюсь в стенку, стараюсь казаться меньше ростом, — просто Нинель…
— Плевать мне на твою сраную подружку! — ожидаемо взрывается Гриша, в два счёта преодолевая расстояние между нами.
Отработанным движением хватает меня за волосы, швыряет в стенку.
Удар по лицу, по рёбрам, ещё один и ещё… Кажется, разбита губа, да и скула пылает огнём. Пытаюсь прикрыться, но куда там.
Силы не равны и никогда не были.
Вдруг всё внезапно прекращается.
Приоткрываю один глаз и вижу, как Гриша с тяжёлым вздохом падает на пол. Хрипит как-то странно, закатывает глаза, теряет сознание.
Что за чёрт? Откатываюсь в сторону, приподнимаюсь слегка. Так и есть — благоверный в глубокой отключке. Рядом с ним осколки тяжёлой вазы и Нинель, которую колотит мелкая дрожь.
— Прости Господи…Я его убила?
Глава 4
Ангелина
Обычно в критических ситуациях я становлюсь похожей на ребёнка, который потерял родителей в толпе и теперь понятия не имеет, что ему делать.
Но на этот раз всё по-другому. Осознав произошедшее, я резко вскакиваю на ноги, не обращая внимания на ноющую боль в теле, и быстро стараюсь оценить обстановку.
Гриша по-прежнему валяется на полу, не подавая никаких признаков жизни. Нинель жмётся к стене, хватается за голову, трясётся, как лист осиновый. Да ещё и Мишка мнётся на пороге со своим: «мама, что случилось?»
Картина маслом, короче.
— Уведи его в гостиную, — бормочу я шепотом, киваю в сторону ребёнка. Нина послушно подходит к сыну, берёт его за руку. Оборачивается, смотрит на Гришу в ужасе, но я лишь отмахиваюсь, мол, иди, всё нормально.
Заранее знаю откуда-то, что с благоверным всё в порядке. Прикладываю палец к артерии на шее, так и есть — пульс в норме. Смесь облегчения и горького разочарования накрывает меня с головой.
— Жив? — шепчет вернувшаяся Нинель.
— Жив, конечно, не сомневайся.
— И что теперь делать?
— Не знаю. Правда не знаю.
Замолчав, прикасаюсь к разбитой губе, чувствую на пальцах липкую влагу. Нинель внимательно следит за моими движениями и качает головой:
— Для начала надо твои ссадины обработать.
Да, мысль дельная. Тянусь к полке, где хранится аптечка, как Нинка вдруг хватает меня за руку:
— Стой! Ведь это твой шанс!
— Шанс?
— Конечно! Сбежать, пока этот урод в отключке.
Первая мысль: «а ведь она права!» атакуется десятком противоположных: «куда ты пойдешь?», «на что будешь жить?», «он тебя обязательно найдёт и отнимет дочь!».
Но первая — самая верная. Так ведь нас учили в школе?
— Подумай, Лина! Другого шанса ведь может и не быть!
Машинально киваю в такт словам подруги.
Неужели пора? Неужели настал тот час, когда я перестану умолять Вселенную изменить мою жизнь и сама сделаю шаг навстречу этим переменам? Возьму всё в свои руки?
— Ты права, — эти слова сами вырываются из груди, — но вдруг он очнётся?
— Не очнётся, у него, как минимум, сотрясение. Да и после того, как в себя придёт, ещё несколько дней будет туго соображать. А к тому времени вы уже сможете убежать далеко-далеко… Ну?
— Ладно, — я перехожу на шепот, — есть пара загвоздок.
— Лина…
— Нет, послушай! Во-первых, камеры. Они настоящие, не муляж, видишь? — указываю взглядом на крохотную, едва заметную чёрную точку в углу. — Мы должны стереть запись! Не хватало ещё, чтобы Гриша написал на тебя заявление за причинение вреда здоровью, или как там это правильно называется.
— Ты знаешь, как это сделать?
— Теоретически.
Подойдя к рабочему столу благоверного, провожу пальцами по тачпаду ноутбука, и монитор оживает. Десять минут головной боли, и я, наконец, нахожу, что искала. С облегчением стираю сегодняшнюю запись, нервно улыбаюсь и шепчу:
— Всё окей! Теперь документы… Мой паспорт, Леркино свидетельство и так далее. Они должны быть в сейфе.
— А как его открыть?
— Обычно Гриша пользуется отпечатком пальца.
Нинка бледнеет, смотрит на руку благоверного немигающим взглядом. Понимая, о чём задумалась подруга, я нервно хихикаю:
— Не переживай, ничего отрезать не придётся. Я знаю код.
Наверное, благоверный решил, что жена превратилась в абсолютно безвольное и полностью
