Таблетки - Александр Варенников

Я протянул клиенту свою визитку. Он оценивающим взглядом посмотрел на меня, провел ладонью по подлокотнику, а после этого взял визитку в руки.

— А что насчет информации о клиентах? Она же строго конфиденциальна?

— Безусловно. Это будет прописано в договоре, с которым вам необходимо будет ознакомиться перед тем, как начать. Наша компания уже много лет на рынке и никогда не подводила своих клиентов.

Говоря это, я снова вспомнил про мэра и ту чернокожую голограмму. Вспомнил про Дину. Почувствовал прилив эмоций в области паха. Мне хотелось встать из-за стола, зайти к ней в кабинет и поиметь ее прямо на столе. А потом и на полу. Я хотел, чтобы ее колени были содраны до крови…

— Вы меня несказанно порадуете, — клиент засиял неярким светом. Увлеченный своими мыслями, я с удивлением посмотрел на него. — И о деньгах можете не беспокоиться, у меня они есть, — он достал из кармана свою визитку, выполненную на бумаге хорошего качества. — А это мои контакты. Звоните в любое время.

Я взял визитку, внимательно посмотрел на нее. Самое обыкновенное имя самого обыкновенного сотрудника, работающего в самом обыкновенном офисе. Иван Капустин. Юридические консультации.

— Всего вам доброго. Буду держать вас в курсе.

Мы пожали руки, а после он покинул мой кабинет. Я стоял в дверях и смотрел ему вслед, представляя, как акула своими огромными зубами разрывает его плоть. Но почему акула? Этот вопрос прочно засел в моей голове.

Но не успел я отойти от двух потрясений сразу, как подоспело третье. Моя ассистентка позвонила мне и сказала, что меня приглашает к себе руководитель отделения. Что ж, подумал я, самое время.

Честно признаюсь, в своих мыслях я не раз и даже не два убивал своего шефа (оговорюсь сразу: имею ввиду женщину) самыми изощренными способами. Какая вариация нравилась мне больше всего? Пожалуй, история с огромным фиолетовым вибратором, которым я хлестал ее по лицу до тех пор, пока оно не превратилось в гадкого вида месиво бледно-красного цвета. Об остальных вариациях я, пожалуй, промолчу.

Она не была красавицей, но внешность ее казалась мне весьма и весьма привлекательной. Строгие, нордические черты лица хорошо сочетались с остротой прически «пикси». Тонкие губы были накрашены ярко-красной помадой, тело облачено в строгий деловой костюм. Черный в полоску, как у итало-американских мафиози времен «сухого закона». Ее звали Геральдина.

— Проходите, — сказала она мне, стоя около своего стола.

Я закрыл за собой дверь и подошел ближе. Остановился прямо около стола. На таком расстоянии я мог чувствовать запах ее парфюмерной воды. Терпкий, достаточно мужской запах. Голос ее тоже был не по-женски груб.

— Мы теряем в продажах в этом месяце. Я говорю о сегменте дорогостоящих услуг. И мне хочется понять, почему так происходит.

Она могла не продолжать. Я знал, что будет дальше. Знал, что она начнет ставить в пример работу офисов в других городах, кидаться показателями качества обслуживания и прочей статистической ересью, которая мало чем помогает в реальных продажах фантазий. Знал, что будет давить на то, что должность моя достаточно высока, чтобы не дорожить ею, а лишиться ее в условиях нынешнего спроса на работу не составит никакого труда. Акулы кружат вокруг, чуют запах крови. Что тут еще сказать…

— Сказать, что я недовольна — это не сказать ничего. У меня порой возникает такое ощущение, будто весь отдел только и делает, что сидит и ждет, что кто-нибудь свыше пошлет клиентов, которые будут согласны на самые дорогостоящие приобретения. Но это никак не относится к продажам. Это все чушь собачья!

Я смотрел на своего руководителя, совершенно не зная, что ответить. Геральдина… Мои ладони нещадно потели, хоть я и не ощущал присутствия тревоги. Такие трепки стали обыденностью, как для меня, так и для остальных сотрудников. И для Дины тоже.

— Я просто хочу знать, когда вы начнете работать. И все. Хочу знать, что сотрудник заинтересован в получении хорошей премии. Эта работа не для тех, кто хочет просиживать зад в ожидании чуда. Тогда вам в бухгалтерию, бумажки перебирать. Лет так через двадцать сможете рассчитывать на приличный оклад. Такая перспектива вам по душе?

— Нет.

— Тогда почему я не вижу результатов вашей работы?

— Я только что работал с клиентом. У нас есть договоренность, он готов на очень дорогую покупку.

— Вот как? — Геральдина свирепо посмотрела на меня. — А почему отчет я до сих пор не видела?

— Я не успел его отправить. Вы же сами вызвали меня только что. Как освободился, так и пришел.

— Работать нужно быстрее, — отрезала она. В этот момент раздался телефонный звонок. — Вот и все. Жду отчет. Вы свободны.

Получив заряд «позитивной» энергии, я покинул кабинет руководителя и пошел длинным коридором. В тот момент я почему-то думал о ее имени. Геральдина… кому, мать твою, пришло в голову так назвать своего ребенка? Я думал о том, какие прозвища придумывали ей в школе одноклассники. Я представлял ее еще маленькой, лишенной строгости лица пухлой девчонкой, над которой так любили издеваться сверстники. Мне казалось, что гнев сидел в ней так глубоко, что и сама она не видела разницу между обыкновенным человеческим общением и жестким прессингом. Привычный стиль разговора, ничего более.

Искусственный свет лампы напрягал мои нервы. Я хотел сжать кулак и разбить ее, но удержался. Некоторые половицы под моими ногами скрипели, и это нисколько не приносило мне спокойствия. Хотелось бежать. Но я шел спокойно. Шелест пластины успокаивал меня.

Закинув в рот таблетку и запив водой из-под крана, я посмотрел на свое отражение в зеркале. С каждым днем оно менялось. Не могу сказать, что именно претерпевало изменения, но я чувствовал эти самые изменения. Они росли, как цветы, на моей голове, прорывались из-под кожи. Может, я смотрел слишком глубоко? Или я уже тогда знал о чем-то, что меня ожидает? Я просто смотрел на свое отражение в зеркале и думал о том, что я думаю о своем отражении в зеркале. Мысли закольцовывались. Сходил ли я с ума, или же просто начинал видеть реальность такой, какой она является на самом деле?

Дождь сменился снегопадом, столь легким, что снежинки будто бы зависали в воздухе, не решаясь опуститься на асфальт и растаять. Автомобили, дороги, мосты, крыши домов — тяжелые макеты привычных вещей из реального мира. Они проплывали передо мной, будто бы подхваченные плавными волнами реки в самом сердце долины. Долины моего сознания.

Я шел по набережной в сторону залива, и в лицо мне дул ветер. Он нес с собой легкий, еле заметный запах моря, скованного тонкой коркой весеннего льда. Он нес с собой прохладу, а я потирал руки и поправлял ворот пальто, чуть морщась. Ветер всегда казался мне особенной силой природы. Я покрывался мурашками, понимая, что ветер может физически влиять на предметы окружающего мира и быть пустым одновременно. Я хотел быть похожим на ветер, но, как и любой человек, боялся потерять ощущение самого себя.

Мы выпили с Диной по бокалу пива и разошлись в разные стороны, оттого я и гулял один по вечерней набережной, сталкиваясь взглядом своим со случайными прохожими. Я будто бы старался быть похожим на персонажей из книг Ремарка, но выглядел, пожалуй, лишь жалким подобием. В моем мире разворачивалась война совершенно иного характера, а любовь была похожа на товар по скидке с прилавка какого-нибудь малоизвестного супермаркета.

Она сказала, что устала, да и я был не в лучшей форме. Такое случается. Иногда.

Я все чаще и чаще замечал за ней одну странность — она слишком хорошо чувствовала мое настроение. Как будто бы на мне был специальный датчик, наподобие термометра, который показывал уровень моего настроения, и она, глядя на него, понимала, что нужно быть веселой/невеселой, говорливой/молчаливой и т. д. Уж слишком хорошо она ощущала меня. Быть может, это я подстраивался под ее настроение, под ее манеры. Недолго было запутаться, понимая, что правильного ответа на эту загадку человеческих отношений нет.

Вот и тогда, подхватив волну легкой меланхолии, которую я без труда покорил чуть раньше, Дина стала скучной. Ее взгляд блуждал по стенам бара, которые были увешаны фотографиями известных музыкантов. Мы сидели на высоких стульях у стойки бара. Играла легкая британская мелодия, не помню, какая именно. Стеклянный звон гитары, чуть изломанный ритм. Баритон.

— Хочется потеряться, — говорила Дина, проводя пальцем по краю моего бокала. — Так, чтобы насовсем.

— Зачем тебе это нужно? — спрашивал я, глядя ей в глаза. Ее длинные ресницы и красота глаз привлекали меня.

— Просто так. Хочется принять другую форму существования. Быть как ветер.

— Ты пьяна.

— Нет, я просто слишком трезвая.

Сказав это, она встала со стула и, поцеловав меня в губы на прощание, медленной походкой направилась к выходу. Грациозная, сексуальная. Мне казалось, что лишь я один вижу ее. Зачастую мне хотелось думать именно так.