Дети ржавчины - Михаил Тырин

Самое интересное, что водители действительно поторапливаются, если у них в салоне опаздывающий Гришаня. Назвать это телепатией я не могу по профессиональным соображениям. Феномен Гришани, как и сотен других зарегистрированных аномалов, всесторонне изучен и описан в справках и отчетах экспертиз.

Но слова «телепатия» в его личном деле нет, это точно. Телепатия, полтергейст, телекинез – такие понятия не пользуются популярностью в Ведомстве. Слишком все сложно, чтобы называть многообразные и непостижимые Явления этими расхожими вульгарными словечками. Один знакомый военный, матерый оружейник, как‑то жаловался мне, что его прямо‑таки корежит когда люди, увидев любой укороченный автомат, спешат окрестить его «узи». Это то же самое. Нельзя называть «телепатией» высокоорганизованный психофизический феномен, обнаруженный у нашего Гришани.

Гришаня умеет многое. Не только подгонять троллейбусы. Какая из сторон его тайного таланта может понадобиться в сегодняшней поездке, не знают ни он, ни мы с Петей.

–  Я не опоздал?

Вот и он сам. В тот момент внештатник сильно смахивал на запыхавшуюся дворнягу: волосы всклокоченные, дыхание тяжелое, разве что язык набок не свесил. Сразу видно, торопился человек.

Ждать больше некого. Петр открыл кошелек, убедился, что билеты на месте, и мы отправились к дизель‑поезду, который пыхтящей зеленой змеей развалился вдоль перрона.

Потом мы тряслись на деревянных скамейках и слушали, как трое железнодорожных рабочих в оранжевых жилетах громко спорили, закрывать ли им на сверхурочные работы отдельный наряд или пустить все одной графой.

Вообще людей в вагоне было мало. Неподалеку от нас шуршал газетой пожилой полный господин. После прочтения каждой статьи он сокрушенно качал головой и вздыхал: «Да‑а. Да…»

Еще был крепенький круглолицый солдатик, весь обвешанный, как полагается «дембелю», значками, аксельбантами и всякими неуставными декоративными деталями. Он заметно нервничал, энергично крутил головой по сторонам и поглядывал на часы.

–  Эй, – позвала его серая старушка с двумя перевязанными сумками. – Ты не Сычевых сын?

–  Да! – обрадовался паренек.

–  Я и смотрю – знакомый, – с удовлетворением кивнула старушка. И уточнила: – Мать твою фотографию в совхозе показывала. Они тебя только завтра ждут.

–  А я пораньше смог, – широко улыбнулся солдатик. – Домой скорее хочется.

–  Конечно, – понимающе вздохнула бабуля. – Два года мать не видал.

–  Побольше даже. А еще ехать часов пять. Скорей бы уж домой.

–  Долго, – согласилась старушка.

–  Гришаня, – тихо позвал я. – Сделал бы ты доброе дело.

Внештатник понимающе улыбнулся и перебрался к солдатику. Поговорил с ним немного, невзначай коснулся. Через минуту тот уснул, уронив фуражку на сиденье.

–  Мамаша, не забудьте разбудить, когда выходить будете, – предупредил Гришаня старушку.

Та кивнула, ничуть не удивившись происходящему. Гришаня свое дело знает.

Нам уже скоро выходить, а спящий солдатик поедет дальше под присмотром старушки. Гришаня с умилением улыбнулся. Он любит делать людям приятное, но не решается на это без нашего благословения. Это наше воспитание. Иногда мне кажется, что аномалов специально делают нашими сотрудниками, чтоб отбивать охоту к несанкционированным фокусам.

Через полчаса скрипящий и громыхающий «пазик» повез нас из придорожного городка Чернореченска в село Ершово. На ухабах нас так бросало, что приходилось хвататься за сиденья, чтобы не врезаться головой в потолок. В пыльные окна были видны желто‑зеленые поля, пересекающие их темные полосы березняков, иногда мелькали крыши ферм, моторных станций и еще каких‑то строений, где неизвестные нам люди занимались бог знает чем. Попадающийся по дороге народ всякий раз при виде автобуса останавливался и подолгу смотрел нам вслед, словно видел некую редкость.

В автобусе оказалось шумно. Мы, трое горожан, удивлялись, отчего деревенские могут так громко свободно и весело переговариваться. Унылая и подозрительная полутишина городского общественного транспорта была нам более мила и привычна.

Потом разбитая бетонка кончилась, и автобус покатил по хорошо утоптанной колее, окруженной старым орешником. Мы наконец смогли перевести дух.

Петя вспомнил, что надо бы поработать с местным населением, и крикнул, высунувшись в проход:

–  Из Ершова есть кто‑нибудь?

Шум в салоне стих, все посмотрели на нас.

–  А че? – спросил пожелтевший от табака старик с железными зубами.

–  Нам в Ершово надо, – пояснил Петр. – Где выходить?

Тут же нашлось несколько желающих толкнуть нас в бок в нужный момент.

–  Ершово после Грибова будет. Там мост, потом поворот, и сразу сходить. Я покажу.

–  Там магазин сразу у дороги. Сами увидите. Только он не работает. Два года уж не работает. За что только люди деньги получают – непонятно.

–  А потом через поле и через речку. Километров, может, семь идти. А может, кто‑нибудь подвезет.

–  Там еще канава, а в ней кабина от «Кировца» ржавая. Мы покажем.

Контакт был установлен с удивительной легкостью. Через минуту к нам подсела женщина в синем халате и резиновых сапогах. Она поставила у ног ведро, перевязанное белым платком, и внимательно осмотрела нас троих с ног до головы.

–  Вы к кому в Ершово?

–  Пока ни к кому, – развел руками Петя. – Мы командированные.

–  Плотники, что ли?

–  Нет, землемеры.

–  Что ж там мерить? Вы, наверно, опять насчет плотины?

–  Это нам неизвестно, гражданка. Наше дело – произвести замер, а там – хоть плотина, хоть запруда, хоть ДнепроГЭС…

Женщина оглянулась на своих попутчиков и тихо произнесла:

–  Можно вас кое‑что попросить? Когда в Ершове будете, зайдите к Кузнецовым. Только не к тем, что за огородами живут, а к другим, из крайнего дома. Вы спросите, вам покажут. Там еще третьи Кузнецовы есть, но они дачники, и сейчас их, наверно, нет. А может, и есть. Вы зайдите к другим, они в таком синем доме с самого краю. Там спросите Витю Ряженого и скажите ему, чтоб домой, подлец, ехал. Ведь третий день у них пропадает, – она всплеснула руками, – опять пьянствует, ирод.

Я навострил уши.

–  И часто он так загуливает?

Женщина с сомнением посмотрела на меня, словно не знала, отвечать ли на такой личный вопрос.

–  Да бывает… – нехотя ответила она. – Но чтоб сразу три дня – такое в первый раз. Обнаглел…

–  Так что же вы ругаетесь? А если случилось что?

–  Да куда там! Его люди видели. Топает через лес, глаза в куче, никого не узнает…

Мы с Петром переглянулись. .

–  Передадим, гражданочка, все, как просите, – заверил женщину Петя. – Вы сами давно там не были?

–  Где, в Ершове? Делать мне там нечего. Была, может, с месяц назад. А чего?

–  Есть там где остановиться? И потом, магазин, столовая какая‑нибудь?

Женщина на мгновение задумалась, но тут ей помог крупный загорелый мужчина, сидевший впереди нас.

–  Дом пустой есть, – сообщил он. – Тот, где учительница раньше жила. А столовой нет – село‑то маленькое. Была столовая, но сейчас не работает.

–  Так вы там были? – насел на него Петя.

–  Ездил позавчера за досками, только не доехал. Куда‑то не туда свернул, пока выезжал – уже вечер. Ну их, думаю, потом съезжу, – он по‑свойски усмехнулся нам. – Да я еще под этим делом был…

–  Ты понял? – шепнул мне на ухо Петька.

–  Тс‑с‑с…

–  В Грибове выходит кто? – крикнул водитель.

–  Вам выходить скоро, – напомнил загорелый мужчина.

Перед тем, как вылезти из автобуса, мы прослушали очень подробные объяснения, как нам добираться дальше, но ничего не поняли. Потому что говорили все хором и все по‑разному. Впрочем, объяснения не очень‑то и нужны были. В сотне метров от дороги зеленел крутолобый «уазик», на котором нам предстояло ехать дальше. Возле него прохаживался дежурный – молодой, незнакомый парень, видимо, из новеньких.

–  Как добрались?

–  Живы‑здоровы, – с готовностью ответил Гришаня.

–  Вот и хорошо. Машина готова, можете двигаться.

А я пойду, скоро автобус обратно поедет.

Он помялся немного, словно хотел что‑то добавить.

–  Вы… Вы случайно не знаете, что там такое? – он кивнул на дорогу, по которой нам предстояло уезжать.

–  А в чем дело? – переспросил Петр, строго прищурив глаза. Парню должны были заранее объяснить насчет лишних вопросов.

–  Да так… – дежурный пожал плечами. – Стою тут с самого утра, и какая‑то чертовщина…

–  А ну рассказывай все сначала, – потребовал Петя.

–  Да нечего рассказывать… Просто… – парень уже и сам пожалел, что начал разговор. – Как расслабишься – сразу будто… будто плывешь.

–  И куда плывешь?

–  Ну… – он беспомощно развел руками, помотал головой.

–  Вернешься на базу – сразу напишешь подробный отчет, – велел ему я. – Очень подробно и очень честно.

–  Ясно, – дежурный повернулся и побрел по короткой жесткой траве к дороге, где еще витала поднятая автобусом пыль.