Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

- Ну, вы прониклись важностью постав ленной задачи? - весело спросил его директор.-А посмотрите, какой уровень, какие все фамилии! Можно сказать, гордость советской науки! тут директор озадаченно хмыкнул, поскольку, во-первых, сии фамилии были известны лишь в институтской бухгалтерии и отделе кадров, а во-вторых, советской науки не существовало вот уже несколько лет.

И Юрьев проникся. Он даже дал себе слово завязать с выпивкой... на время. "Но почему все же я?" - недоумевал он В их институте работала масса квалифицированных сотрудников со степенями и безупречной репутацией, которые с готовностью и рвением выполнили бы это директорское задание, не сулившее ничего, кроме почета. Нет, все было весьма странно. С чего бы начальству так возлюбить его?

Когда Юрьев, озадаченный грандиозным предложением, вышел из кабинета директора, он столкнулся с Седовым, который явно караулил его у дверей приемной.

- Ну, как аудиенция? Ну и шмонит от тебя, Толя! - Печень не справляется с нагрузкой, вот и пахну.

- Ладно, пойдем ко мне,- сказал он Юрьеву и потащил его к себе в лабораторию.

- Выпьешь? - спросил Седов Юрьева, наливая в мензурку спирт.- Не боись, у меня ректификат

- Пожалуй, нет. Мне надо новую жизнь начинать, со скрипом напряг волю Юрьев

- Ну ты даешь, Толя! Молодец, хвалю! А я выпью.

- Ты что меня позвал, Седов? - спросил Юрьев коллегу, который, опрокинув себе в горло миллилитров тридцать спирта, сразу же сделал большой глоток чая из кружки и вкусно чмокнул губами.

- Во! Седов показал ему большой палец. Люблю, когда гидролиз проходит прямо в желудке... Да, Толя, даже пьем по науке, так сказать, согласно старику Менделееву.- Кровь ударила Седову в лицо, глаза его прослезились. Ну, что тебе посулили наверху за эту самую экспертизу? Только не говори, что за так работать будешь.

- Старикан намекнул на завлабство, но, возможно, что это чухня.

- Сам ты чухня... Мне вот он ничего не пообещал, зато спонсоры одарили. Видал? Седов показал Юрьеву доллары. - Три по сто, то есть триста. Хотели, чтобы я ответственно подошел к выполнению экспертных анализов. Во дают, можно подумать, что их доллары что-то изменят в показаниях аппаратуры! Я им так и сказал. А они говорят: конечно, конечно.

- А доллары-то за что?

- Не знаю. Говорю им, что ничего я в этом порошке не нашел, а они мне в ответ: конечно-конечно, спасибо-спасибо... и бабки в карман суют: примите за доблестный труд. Юрьев, такие люди за просто так бабки не дают. Такие скорей отнимают и бьют по башке А порошок-то чистый. Вот и сижу теперь, жду, когда они за деньгами своими вернутся. Боюсь тратить.

- Ты же сам говоришь, что по твоим параметрам порошок чистый?

- Чистый, Юрьев.

- Так зачем они тебе деньги дали, если ты и без денег им это определил бы?

- В том-то и дело. Толя. Поэтому, как видишь, я и сажусь на "кочергу". Все, ухожу в межзвездное пространство - от греха подальше. Вообще-то, надо бы еще с этим порошком повозиться. Не нравятся мне эти спонсоры...

Юрьев вышел от Седова, недоуменно пожимая плечами.

В тот же день он отнес часть порошка своему университетскому приятелю биологу Крестовскому: пусть биология попробует разобраться в нем или хотя бы намекнет, зачем прижимистые джентльмены выкладывают триста баксов за результат, который можно получить бесплатно?

Гамма-анализ веществе проведенный Юрьевым, показал незначительное превышение радиоактивного фона над предельно допустимым. Однако, согласно инструкциям, груз не проходил по этому показателю. Юрьев самым тщательным образом составил отчет о результатах исследования проб, написал свое заключение и передал его в дирекцию.

Игорь Сергеевич вновь вызвал Юрьева. Седовласый и царственный, он сидел на кожаном диванчике, широко, словно гордый буревестник, раскинув на спинке руки-крылья, окольцованные Перстнями желтого металла с турмалином и агатом. Рядом на столике остывал его кофе в фарфоровой чашке - душистый и густой.

Юрьев, почтительно вытянувшись в струнку у открытой двери директорского кабинета, ждал приглашения...

- Что вы там стоите, Анатолий Иванович? - с простодушной улыбкой сказал дирек тор.- Закрывайте дверь и присаживайтесь,- директор указал на шикарное кожаное кресло как раз напротив своего диванчика,- кофейку попьем. Вот,-указал он на чашечку с блюдцем без рисунка,- у нас все скромно, как в Европе Екатерина Алексеевна, принесите нам чего-нибудь.

Секретарша Игоря Сергеевича внесла на подносе непочатую бутылку коньяка, две рюмки и бутерброды Юрьев заметил, с какой собачьей тоской деректор стрельнул глазами по ее крутым формам, обтянутым джинсовой юбкой. Собачье в глазах Игоря Сергеевича совсем не вязалось с царственно-львиным во всем его благородном облике.

Улыбнувшись обалдевшему Юрьеву, Екатерина Алексеевна удалилась, увлекательно перекатывая литые округлости ниже сильной спины.

- Вы не против, Анатолий Иванович? - спросил директор, наливая ему полную рюмку.-Настоящий армянский, не бойтесь.

Юрьев запьянел после первой же рюмки. Глупо улыбаясь, он слушал рассказ директора о его последней командировке в Германию. Игорь Сергеевич почем зря клеймил проклятых буржуев и все говорил, как сильно соскучился он там по дому, черному хлебу, родной речи, наконец, по обычной русской красавице из средней полосы, которую (Юрьев даже замер и удивленно поднял брови) так хорошо со счастливым смехом повалить на заре в теплое, пряное сено...

- Терпеть не могу Европу, но что поделаешь? Ездить-то надо: тамошние ученые просят, приглашают... Ну как им откажешь, все же коллеги!

Пока они не допили коньяк, директор все распинался о чуждом и совсем ему не симпатичном волчьем мире капитала. Приятно утонув в теплой скрипящей коже кресла. Юрьев не возражал седовласому рассказчику, жалующемуся на свое нелегкое бремя директорства

- Эх, махнуть бы сейчас на охоту!-мечтательно вздохнул жалобщик - как поговаривали в институте, никудышный охотник, ничего не смыслящий ни в оружии, ни в охотничьих трофеях.

- Вы, Анатолий Иванович, наверное, недоумеваете, почему стари" поручил это дело именно вам, простому физику, ведь так? Так, так! Вы ведь у нас работаете около пятнадцати лет? Ну и кто, скажите, кроме рядового аналитика, может знать все тонкости ядерного анализа вещества, все, так сказать, хитрости? Только непосредственный исполнитель, такой вот дотошный, как вы.. Смотрите-ка, ведь вы ничтожное это превышение над предельно допустимой дозой подцепили. Браво, отличная работа! Я всегда, на всех совещаниях не устаю повторять: доверяйте рядовому персоналу, доверяйте, никто лучше их не знает нашей специфики. Должен вам сказать, Анатолий Иванович, что я в вас не ошибся, молодчина, высоко держите марку института!

Юрьев только широко улыбался пьяной своей улыбкой в продолжение этой директорской тирады; все никак не мог поверить счастливому повороту судьбы.

- Да-а, и ведь никто, кроме вас, таких вот рядовых, но ответственных и высокопрофессиональных физиков, не представляет, сколь условны все эти рамки и ограничения,- продолжал тем временем директор.- Ну, скажите на милость, какая-то пара-тройка лишних десятков микрокюри - и уже нельзя, некондиция. То есть вредно, опасно. Помилуйте, да кто же эту опасность выдумал? Столичные чиновники: всякие СЭСы*, Атомнадзоры. Подумать только, Мария Склодовская брала в руки радиевые образцы, по своей активности в тысячи раз превышавшие эти самые предельно допустимые дозы, и ничего. Сам я, будучи еще студентом, ежедневно возился с радионуклидными источниками, даже таскал их в кармане, и здоров, как видите. До пятидесяти шести дотянул и еще на пару десятков рассчитываю... Да кому же тогда все эти немыслимые рамки нужны? Все им, чиновникам. Ведь иначе придется им подыскивать себе новую работу. А тут сиди, выдавай или не выдавай разрешения - только и всего, да надувайся, как жаба, от сознания собственной исключительности... Да, был Чернобыль. Был. Сие - факт истории... Но ведь там мы-то с вами знаем! - активность почв и грунтов была в сотни, тысячи раз выше. Или вот взять хотя бы наши пески: в них, благодаря изотопу калий-сорок, активность иной раз такая же, как в этих самых отходах будет. Верно?

Юрьев был согласен с директором. Все эти нормы берутся чиновниками с потолка. Вопрос в должной степени еще нигде в мире не изучен. Вон, иные деревни и по сей день стоят прямо на урановых месторождениях, и народ тамошний десятилетиями радоновую воду пьет да еще и похваливает. И смертность у них не выше, чем в других местах, и рождаемость не хуже. Да и дети нормальными рождаются, а не с двумя головами... Никто толком так до сих пор и не знает даже, сколько рентген должен получить человек для летального исхода. Кому не хватит и шестисот, а кому и двухсот достаточно. Очень уж индивидуально реагирует организм на радиацию...

Но ведь есть инструкция, где черным по белому выведены все нормы, и, согласно ей, отходы, что томятся теперь на судне, должны благополучно вернуться, так сказать, на круги своя - к отправителю груза, в Европу.