Геноцид русского народа - Максим Калашников

Пусть эти депутаты принадлежат к одной-единственной партии президента и, без всяких споров, принимают все законопроекты, написанные Грефом или его заместителем, влажногубым юношей Дворковичем.

Вводим полную свободу купли-продажи земли, архильготные условия для иностранных инвесторов, полностью отменяем систему государственных пенсий, заставляем народ платить за всё и жить на корку хлеба в день. Что это изменит?

Да, ровным счётом, ничего. Как мы были в тупике, так в нём и пребудем.

Чтобы выжить в наступающем веке, русским мало установить у себя жёсткий монетаристский режим. Нужно, во что бы то ни стало, запустить инновационную экономику, процесс бурного освоения промышленностью новых технологий, а главное – эти новые технологии создавать, преодолев последствия десятилетнего разгрома нашей науки.

Мало кто из живущих в России, пожалуй, хочет того, чтобы она оставалась в нынешнем виде. Все – по крайней мере, на словах – хотят видеть её сильной и процветающей.

Но, как прийти к такому состоянию?

Увы, читатель, привычного пути к такому счастью у нас нет. Мы не можем перенять «один к одному» ни один из имеющихся на сегодня рецептов экономического успеха – ни немецкого, ни корейского, ни японского. Даже китайский опыт нам не подходит для полного копирования. А потому, всё равно, придётся искать свой путь.

Капитализм бывает разным. И США, и Германия, и Пакистан, и Колумбия – это капиталистические страны, но, как они, при этом, отличаются друг от друга! Строя ультрарыночную экономику, куда попадём мы?

В то, что из России можно сотворить вторую Америку, не верят даже ослы. Ведь, для этого, нужно сделать рублевую систему такой же сильной, как и долларовая. Но, для этого, нужно вернуться в 1894 год и переиграть заново весь XX век.

Не светит нам и европейский путь – с развитием машиностроения, авиационной, кораблестроительной промышленности и т. п. И не только потому, что национальный характер русских, наш культурно-психологический «генотип» коренным образом отличается от европейского.

Вся развитая индустрия, которая существовала в СССР, подорвана. Для её спасения, нужны меры, которые идут вразрез с либерализмом и демократией европейского пошиба. Тут нужна диктатура, перераспределение прибылей и протекционизм.

Нужны вожди, вроде Сталина или Гитлера, чтобы наше машиностроение снова развернулось и пошло на рынки Азии и Латинской Америки, – потому что, только очень жёсткие режимы с сильными армиями способны пресечь попытки западных корпораций уничтожить непрошеного конкурента.

Разве «Боинг» и «Эрбас» смирятся с тем, что индусы и китайцы, вдруг, станут покупать новые «Илы» и «Ту»?

Так что, в рамках либерализма, и такой путь нам заказан.

Может быть, тогда нам стоит превратиться в чисто сырьевую страну и зазывать сюда варягов добывать наши природные ресурсы?

Отметаем его сразу: сырьё у нас прокормит не более 50 миллионов человек. Остальным ста придётся вымереть. Но это – в лучшем случае.

Ведь, Россия, за мизерным исключением, не может предложить мировому рынку какого-нибудь особого сырья, которое будет либо дешевле, чем у других, либо выше качеством.

Нефть выгоднее добывать на Ближнем Востоке, на шельфе Вьетнама, в Гвинейском заливе и в Венесуэле. Чем вбухивать десятки миллиардов долларов в разработку русского неудобья, лучше, за несколько сотен миллионов, совершить переворот в Венесуэле и завладеть тамошними нефтяными промыслами.

В Восточную Сибирь инвесторы всерьёз придут лишь тогда, когда в этих, более удобных районах планеты нефть исчерпается. Даже, если весьма сомнительное потепление климата превратит Сибирь в край довольно жаркий, процесс ускорится мало – вступят в силу факторы дороговизны перебросок нефти на мировые рынки.

Нам придётся делать это по суше – тогда как арабы или вьетнамцы способны использовать гораздо более дешёвый морской транспорт. Им-то, что? Подогнал танкер прямо к терминалу у самых буровых – и заливай в него товар.

А нам, до тех терминалов, придётся гнать «чёрное золото» по трубам тысячи вёрст, что очень дорого. Да и что-то не чувствуется глобального потепления, вопреки всем воплям о нём. У нас морозы, как трещали, так и трещат.

Но, удобные для разработки месторождения исчерпаются не ранее 2025 года. До того срока, мы богу душу отдать успеем. К тому же, развитые страны весьма мало наращивают потребление нефти.

Если же, западная экономика и «азиатские тигры», в начале третьего тысячелетия, резко убыстрят темп инноваций в производстве, то будут найдены альтернативные источники энергии и произведены ещё более экономичные двигатели, отчего потребление нефти на планете резко упадёт. Она сильно подешевеет, следом за ней, упадёт в цене газ – и мы обанкротимся.

Лес нас тоже не спасёт: он у нас не того качества и слишком малопродуктивен, чтобы вытянуть всю страну. На внешнем рынке нас забивают теперь и США: у них – климат помягче, лес растёт быстрее и не таёжных пород. К тому же, у них полно искусственных, промышленных монолесов: не будешь их рубить – вредители сожрут.

Рыбные ресурсы? Ситуация – чуть лучше. Но они, при сегодняшних способах добычи, способны обеспечить жизнь лишь Дальнему Востоку России.

Ориентация на чисто сырьевой путь развития – это крах. Это – совершенно обеспеченное впадение в нищету, приход массовых неграмотности, эпидемий и межнациональных конфликтов.

Сырьё даёт гораздо меньше доходов, чем промышленные товары, и сущий мизер – по сравнению с производством программного обеспечения, спутников и самолетов.

Те, кто вздыхает: «Да ведь, у России столько природных богатств!» – либо наивные люди, либо дураки.

Путь второй – старосоветский. Его предлагают нам и коммунисты старого закала, и многие другие оппозиционеры.

По сути дела, это – вторая индустриализация России. Предположим, что президент-диктатор, со своей единственной партией, решил сделать упор на тяжёлое машиностроение, крупнотоннажную химию, на производство энергии, на индустриализированное, высокопроизводительное сельское хозяйство.

«Да! Да! – восклицает тоталитарный читатель. – Именно так! И тогда, русские смогут сделать то, о чём им сказали вначале: снова стать сверхдержавой и прорваться на растущие рынки Востока!»

Но, погашу горящий взор патриота. И этот путь для нас закрыт, запечатан наглухо историческим обвалом. И тому есть несколько причин.

Прежде всего, этот путь – неимоверно труден и запредельно дорог. Техническая культура Советского Союза, как у всякой иной великой страны, – хрупка.

Господство варваров, длившееся с 1991 года, прошлось по ней смерчем разрушений, сапогами вандалов. Оказались разорванными множество производственных цепей, в запустение пришли многие заводы и фабрики, утрачены сотни технологий, потеряны навыки и знания миллионов человек.

Чтобы восстановить всё это, нужно полтора триллиона долларов и много лет работы без прибыли. Придётся закупать огромное количество нового оборудования, вновь готовить миллионы рабочих и инженеров.

Нам не хватит ни денег, ни времени. У нас уже нет больших запасов минеральных ресурсов, выгодных для разработки, легкодоступных. Все «сливки», в виде обильных месторождений, либо сняты за прошлые годы, либо оказались за рубежом, с расчленением СССР.

Сельское хозяйство русских – развалено: надо очень много в него вложить, чтобы обеспечить, хотя бы, собственные нужды. К тому же, сельское хозяйство в России – нерентабельно, по мировым меркам: мы не можем снимать четыре урожая в год, как во Вьетнаме или Южном Китае. Или даже два, как в Южной Корее.

Сельское хозяйство Америки, Южной Канады (на широте Узбекистана), даже Германии и Франции – гораздо продуктивнее нашего, в силу более мягкого климата. На мировой рынок, и так переполненный продовольствием, нам уже не выйти.

Новой индустриализации понадобится много энергии. Но, электроэнергетика – изношена: она не выдержит резкого роста энергопотребления. Примем мы реформу по Чубайсу или нет – всё равно, нужно вложить десятки миллиардов долларов в её спасение.

Да и не успеваем уже к сроку. Пока мы будем поднимать новые индустриальные гиганты, сидя на хлебе и воде, Китай уже развернётся со своими машиностроением и металлургией.

Есть тут и вторая причина. Она – в том, что индустриальная эпоха уходит в прошлое.

Пытаясь воспроизвести 1930-е годы в 2000-х, мы неминуемо проиграем странам, которые развивают наукоёмкое производство, индустрию будущего. Оно – гораздо прибыльнее тяжёлой индустрии.

Мы, конечно, должны перевооружить унаследованные от СССР и ещё работающие производственные комплексы. Но нельзя кидаться в прошлое, когда нужно прорываться в грядущее.

Стало быть, и советский экономический путь – невозможен.