В степях донских - Иван Толмачев

Но только делегация вступила в пределы своей области, как немедленно подверглась аресту. Полицейские отправили Кудинова в Новочеркасскую тюрьму, а Щаденко — в Каменскую.

Литературу, которую они имели при себе, жандармы реквизировали и спрятали в подвале одного дома. Однако скрыть от народа документы съезда было не так-то просто. В тот же день на стенах домов, на заборах станицы появились листовки. Коммунисты Каменской, узнав, где лежат мешки с литературой, тайком растащили их. А потом под давлением масс полиция выпустила на свободу и делегатов съезда.

После освобождения товарищи рассказали интересную историю их ареста. Кудинова схватили еще на станции Шептуховка, когда он вышел из вагона и расклеивал листовки, а Щаденко и других задержали в Глубокой. На перроне офицер обыскал Ефима Афанасьевича и нашел у него значительную сумму денег. Их собрали шахтеры  на приобретение оружия для красногвардейских отрядов. Подняв пачки денег над головой, полицейский громко кричал:

— Вот они, граждане, немецкие марки! Их немцы выдали своим агентам-большевикам!

Издали, конечно, не отличишь марку от рубля, и офицер пытался воспользоваться этим в провокационных целях.

— Глядишь ты, — удивленно переговаривались в толпе, — ведь мы же Ефима знаем как облупленного. Наш парень... неужели и взаправду продался в шпиены?

На второй день после освобождения состоялся массовый митинг казаков Каменского гарнизона, рабочих и ремесленников. Делегаты съезда рассказали о событиях в Петрограде, вооруженном восстании пролетариата, о решениях II Всероссийского съезда Советов, знаменующих собой переход власти в руки рабочих и крестьян.

Весть о Великой Октябрьской социалистической революции трудящиеся Дона встретили с огромной радостью. Иначе реагировало войсковое правительство. При первых же сообщениях о восстании в столице, уже 8 ноября, Каледин объявил область Войска донского на военном положении. Окружные атаманы получили строжайшие приказы: «Не признавать Совдепии, всякие попытки отступить от существующего положения подавлять беспощадно, немедленно приступить к организации на местах «Советов обороны», призванных защитить Дон от большевиков».

Войсковое правительство с лихорадочной поспешностью готовило контрреволюционный заговор.

13 ноября Каледин приказывает командиру 7-й казачьей дивизии: «Помочь верным правительству войскам в Москве... Первая задача в связи с этим — взять Воронеж... 21-му, 40-му Донским полкам, 15-й конной и 4-й пешей батареям двигаться через Поворино-Лиски на Воронеж...»

Но этот план провалился: казаки не захотели идти войной против Советской власти и заявили о нейтралитете.

Каледин лихорадочно ищет себе союзников. Он связывается с Центральной украинской радой, бросает по всей России пресловутый клич: «Слетайтесь, орлы!» И Новочеркасск становится центром тяготения всех контрреволюционных  сил. Сюда, на Дон, спешат недобитые министры, бывшие хозяева «единой и неделимой России»: братья Рябушинские, Родзянко, Савенков, Милюков, граф Ростовцев, а вслед за ними — генералы Алексеев, Деникин, Лукомский, Краснов, Корнилов. Началось формирование «добровольческой армии».

Но народные массы требовали изменения порядков. Разуверившись в намерениях войскового правительства, иногороднее крестьянство, беднейшее казачество бралось за оружие. В Таганрогском и других округах крестьяне громили помещичьи имения, делили землю между собой. Прибывшие с фронта казачьи части требовали сближения с иногородним населением. Брожение проникло и в запасные части. Каледин приказал разоружить их. Однако казаки отказались выполнить требование атамана.

Не удалось разоружить и стоявший в Каменской 276-й стрелковый полк. Окружной атаман Михайлов предложил личному составу сдать оружие и разойтись по домам. Солдаты не подчинились. Тогда атаман на следующий день приказал ввести казаков в расположение полка и разоружить бунтарей силой. Но наша партийная организация сорвала и это распоряжение. Большевики-агитаторы уговорили казаков отказаться от такого грязного дела.

Огромное влияние на их настроение оказало Обращение Совнаркома от 26 декабря 1917 года ко всему трудовому казачеству. Правительство объявило о разрешении земельного вопроса в интересах трудового казачества и всех трудящихся. Совнарком отменил обязательную воинскую повинность казаков, принял на счет государства обмундирование и снаряжение призванных на военную службу и т. д.

Такие меры правительства усиливали симпатии казачества к новой власти. Колеблющиеся смелее становились на защиту завоеваний рабочих и крестьян.

Видя безвыходность своего положения, Каледин стал искать соглашения с иногородним населением. И это не случайно. С первых же дней революции оно решительно пошло за большевиками. А ведь иногороднего крестьянства насчитывалось здесь больше, чем казаков, привыкших решать судьбы всей области. Известно, с каким упорством атаманы сотни лет вдалбливали в их головы лозунг: «Дон только для казаков!» Сколько на этой почве  происходило ссор, кровавых раздоров! Теперь же, в лихую годину для себя, калединцы вспомнили, что в хуторах и станицах есть и крестьяне. Ведя с ними сложную игру, войсковой круг постановил образовать высшую власть на равных началах: избрать правительство из семи человек казачьего сословия и семи — от прочего, иногороднего населения, пятнадцатый — атаман. Конечно, в число прочих попали только богатеи, ничего общего не имеющие с трудящимся крестьянством.

Но и это не помогло Каледину упрочить свое положение. Рабочие, крестьяне, беднейшее казачество, руководимые большевиками, собирали свои силы для борьбы с контрреволюцией. В Ростове в ноябре образовался Военно-революционный комитет (ВРК), взявший власть в свои руки. Коммунисты города создавали отряды Красной гвардии, готовясь с оружием в руках отстаивать Советскую власть.

Смелые действия ростовских большевиков воодушевили всех трудящихся Донецкого округа. Наша партийная организация приняла решение: немедленно развернуть подготовку к созыву съезда казаков-фронтовиков, чтобы установить революционную власть в округе, овладеть складами с оружием и снаряжением и, вооружив рабочих, крестьян, шахтеров, начать борьбу с Калединым.

Находились люди, которые выступили против этого. Они оправдывали свою нерешительность тем, что взятие власти неминуемо приведет к развязыванию гражданской войны. «К чему спешить? — говорили скептики. — С севера идут советские войска, они и разгромят Каледина, помогут нам установить народную власть. А если им не удастся разбить атамана, то уж куда нам?!» Вдобавок ко всему, Каледину удается послать свои войска в Ростов и разогнать ревком.