Смерть за наследство - Ирина Михайловна Комарова

все реже, а там и открытки сошли на нет. Бабушка пыталась искать блудного мужа, но, поскольку он ни разу не прислал точного адреса, так и не смогла узнать, где он и жив ли вообще.

Отец Лизы, мамин муж, тоже затерялся на бескрайних российских просторах. По словам Лидии Сергеевны, он был старый холостяк, который вдруг дозрел до мысли, что семья — это самое главное в жизни человека. И два года они с мамой воодушевленно это самое главное строили. И еще два года, правда с меньшим воодушевлением, после рождения Лизы. Как оказалось, Лиза надежд отца не оправдала. Мама была удивлена и шокирована, когда выяснилось, что этот взрослый неглупый человек, мечтая о дочери, представлял себе, как его умница и красавица будет получать золотую медаль по окончании школы, как он будет выводить прекрасную принцессу на тур вальса в день ее свадьбы, как он научит ее водить машину… ничего не соображающий, какающий в пеленки и мешающий спать по ночам младенец совершенно этим мечтам не соответствовал. Жена пыталась объяснить, что это не страшно, что со временем все сбудется — Лиза уже освоила горшок, а года через два с ней уже можно будет поговорить, через пять она пойдет в школу, а там и до выпускного вечера с золотой медалью недалеко… Благородный отец согласился подождать, пока дочь подрастет, но подождать где-нибудь в сторонке, и отбыл в длительную командировку. Дальше все пошло по уже известному сценарию: сначала регулярные, а потом все более редкие денежные переводы (в связи с современными веяниями — на карточку), еще более редкие звонки (вместо поздравительных открыток) и, наконец, тишина. Лидия Сергеевна даже искать его не стала. Только рукой махнула и постаралась забыть, что у нее вообще был муж, а у Лизы отец.

Появление в жизни Лизы Саши Решетовского вызвало у мамы неподдельный восторг. Ради такого мужчины были прощены и заброшенная учеба, и погубленная аспирантура — семья важнее! И она надеялась — да что там, была уверена, что череда одиноких женщин в их роду прервется, что Лиза проживет с мужем долгую счастливую жизнь. И если сейчас маме не то что прямо сказать, а хоть намекнуть, что они с Сашей могут расстаться… будет много горьких слез и искреннего непонимания: не пьет, не бьет, не гуляет — да что ж тебе еще надо-то, доченька? Какого рожна? Любить стал меньше? Ничего страшного, все через это проходят. А ты, если уж такая чуткая уродилась, не показывай, что все понимаешь, прикинься ветошкой да пой каждый день мужу в уши, какой он хороший и как у вас все хорошо. И не сиди квашней, отложи свой бизнес, займись собой. Поезжайте отдыхать куда-нибудь подальше, погуляйте, обновите отношения, ребенка еще одного родите… В кои-то веки повезло нам, мужик из дома не бежит — так нате вам! Сама надумала за порог выпихивать!

Нет, с мамой на эту тему даже заговаривать нельзя, ничего, кроме расстройства и слез, не получится.

Лиза понимала: решать все равно придется. Но тянула, откладывала трудный разговор. И дотянула. В тот день Саша вернулся домой позже обычного — Маша уже спала. Он вошел, весело улыбаясь, даже насвистывая что-то жизнерадостное, и сразу предупредил:

— Я есть не хочу! Мы с ребятами после работы в кафе зашли, у Димки день рождения, вот и посидели немного…

Он еще что-то рассказывал про ребят, про Димку, потом посмотрел на ее бледное напряженное лицо и расстроенно махнул рукой:

— Ну как это получается, что ты всегда все знаешь? Правда, что ли, ведьма?

Она покачала головой.

— Я не ведьма. Просто у меня есть слабые экстрасенсорные способности. Иногда это… довольно неудобно.

— Лиза! — Он быстро шагнул к ней, обнял, прижал к себе. — Ну прости меня! Было, да, видишь — я даже врать не пытаюсь! Но это ничего не значит, честное слово, это случайность! Лиза, я… я больше не буду.

— Саша, я бы поверила. — Она мягко высвободилась из его объятий. — Но ты же все понимаешь. Мы с тобой стали другими… все стало другим. Если бы я могла закрыть глаза, зажмуриться и сделать вид, что ничего не подозреваю! Но я ведь и не подозреваю, Саша! Я знаю. И всегда буду знать.

Это был тяжелый разговор. И они тогда, в общем, ничего не решили. Продолжали жить вместе, на сторонний взгляд вполне благополучно, а на самом деле расходясь все дальше и дальше. Разбитую чашку можно склеить так, что она будет выглядеть как новенькая, но кипяток в нее все равно наливать нельзя — протечет. Так и в их семье: через никому не заметные трещины медленно утекали любовь и доверие. Это продолжалось почти год.

А потом состоялся еще один разговор, но уже не мучительно-тяжелый, требующий напряжения всех душевных сил, а спокойный, почти деловой. Они быстро пришли к полному согласию по всем имущественным делам — а что там делить-то было? Саша возвращался к маме, Лиза хотела снять квартирку поближе к «Дамскому рукоделию», желательно в том же доме. На алименты Саша собирался написать заявление в бухгалтерию, чтобы там сразу перечисляли положенные суммы. Количество и качество его общения с дочерью даже не обсуждалось — Лизе и в голову не пришло бы ограничивать отца в его желании проводить время с Машей. На развод пока подавать не стали — может, если понадобится, то когда-нибудь… штамп в паспорте никому не мешал.

А в ближайший выходной Лиза принарядила дочку, приоделась сама, собрала сумку с подарками и отправилась в райцентр, к маме.

Лидия Сергеевна встретила их на автовокзале. Рассеянно потискала Машку, с радостным визгом бросившуюся на шею бабушке, и обреченно спросила у Лизы:

— Все? Расходитесь?

Лиза едва сумку не уронила.

— Откуда ты знаешь? Я же никому не говорила!

— Да я уж больше года между вами разлад чувствую, — горько усмехнулась мама. — Ты что ж думаешь, я, кроме как бородавки сводить, ни на что больше не способна?

— Ох, мамочка! — Лиза обняла мать, прижалась к ней так, что оказавшаяся между ними Маша только пискнула.

Но еще больше, чем родная мама, Лизу удивила свекровь. Когда любимый сыночек вернулся к ней под крыло «с одним чемоданом» (положим, чемодан там был не один — за несколько лет жизни с Лизой вещей у Саши накопилось довольно много, но Вере Павловне нравилось говорить именно так), она неожиданно озаботилась тем, куда же теперь «денутся девочки»? Выгребла свои, скопленные на черный день деньги, заставила сына взять кредит, сама бегала