Приложения к прозаическим произведениям - Михаил Лермонтов

<9. К стих. «Русская мелодия»>[6]

<10. К стих. «К…», «Не привлекай меня красой»>

(А. С.) (Хотя я тогда этого не думал).

<11. К стих. «К N. N.»>

(К Сабуров<у> — наша дружба смешана с столькими разрывами и сплетнями — что воспоминания об ней совсем не веселы. — Этот человек имеет женский характер. — Я сам не знаю, отчего так дорожил им).

<12. К стих. «Пан»>

(В Середникове).

<13. К стих. «Грузинская песня»>

(Слышано мною что-то подобное на Кавказе).

<14. К поэме «Джюлио»>

(Великим постом и после). Я слышал этот рассказ от одного путешественника.

<15. К стих. «К глупой красавице»>

Меня спрашивали, зачем я не говорю с одной девушкой, а только смотрю.

<16. К стих. «Оставленная пустынь»>

(В Воскресенске). (Написано на стенах жилища[7] Никона) 1830 года. (Там же в монастыре).

<17. К стих. «Ночь. III»>

(Сидя в Середникове у окна).

<18. К стих. «Гроб Оссиана»>

(Узнав от путешественника описание сей могилы).

<19. К стих. «Кладбище»>

(На кладбище написано) 1830.

<20. К стих. «Моя мольба»>

(После разговора с одно<й> известной очень мне старухо<й>, которая восхищалась и читала и плакала над Грандисоном).

<21. К стих. «К Су<шковой>»>

(При выезде из Середникова к Miss black-eyes.[8] Шутка — преположенная от М. Kord[9])

<22. К стих. «К***»>

(Прочитав жизнь Байрона <написанную> Муром).

<23. К стих. «Завещание»>

(Середниково: ночью: у окна).

<24. К стих. «Сижу я в комнате старинной»>

(Средниково). (В мыльне). (Ночью, когда мы ходили попа пугать).

<25. К III редакции «Демона»>

Я хотел писать эту поэму в стихах, но нет — в прозе лучше.

<26. К стих. «Желание»>

(Средниково. Вечер на бельведере). (29 июля).

<27. К стих. «Блистая пробегают облака»>

(7-го августа, В деревне на холме, у забора).

<28>

L’âme de mon âme.[10]

<29. К II редакции «Демона»>

(Писано в пансионе в начале 1830 года).

<30. К роману «Герой нашего времени»> [Тургеневу послать.]

НАДПИСИ НА КНИГАХ

<1. На книге «Зрелище вселенныя»>

Сия книга принадлежит M. Lermantovy.

Великий Каракос

И маленький Мартирос.

Честь имею вас поздравить.

Кирик и Улита

Утюжная плита.

Марш.

Из книг Лермантова и Арсеньевой.

<2. На книге «Псалтырь»>

Сия книга принадлежит

M. Lermantoff

М. Лермантов

1824-го Года.

<3. На книге «Герой нашего времени» кн. О. С. Одоевской>

Герой нашего времени упадает к стопам ее прелестного сиятельства, умоляя позволить ему не обедать.

<4. На книге «Стихотворения М. Лермонтова»>

Его превосходительству Петру Ивановичу Полетике.

В знак искреннего уважения

от автора.

ПРИПИСЫВАЕМОЕ ЛЕРМОНТОВУ

Мысли, выписки и замечания

Воображение — канва, таланты — шерсть. Иный хорошею шерстию вышивает очень дурно и некрасиво; а у другого и с дурною шерстию выходит очень хорошо: все зависит от вкуса.

——

Вот процесс нынешнего образа писать или кропать стихи: Поэт садится в челнок мечтания, плывет по озеру воображения, доплывает до пристани вдохновения, выходит на берег очарования и гуляет в странах самозабвения. Из описания такого путешествия выходит обыкновенная плаксивая Элегия; в ней поэт тужит о былом и прошлом, страшится будущего, проклинает свою судьбу и ничтожность, хвалит какую-то прежнюю удалость, ищет несуществующего, смотрит на невидимое, желает несбыточного, стонет о чем-то туманном, жалеет о горьких радостях, сетует о сладких горестях, и проч. и проч. и проч.

——

Женщины наполняют пустоты жизни так, как пшено промежутки в виноградном боченке: пшено ничего не стóит, никуда не годится, а между тем необходимо, чтобы виноград не испортился.

______

Французы очень верно переводят наших Поэтов; жаль только, что переводы их так же схожи с подлинниками, как Африканцы с Европейцами. Некто Héguin de Guerle[11] так перевел начало пьесы Батюшкова: Тень друга.

Jе hâtais ma course sur les flofs vers la brumeuse Albion, qui s’offrait de loin à mes yeux comme submergée sous un océan de brouillards. La uoix des alcyons, rassemblés autour de noire barque, nous guidait sur les ondes[12] и проч. Боже мой! можно ли исказить удачнее? Батюшков говорит, что покидает берега Альбиона, а у Г-на Герля он поспешает в Англию туманную. Откуда взялся океан туманов? Каким образом корабль Батюшкова превратился в барку у Г. Герля? Откуда взялось собрание гальцион около барки? Зачем из одной гальционы Батюшкова воображение Г-на Герля породило их множество? У Батюшкова они плывут за кораблем, а у Г-на Герля гальционы делаются путеводителями барки; и чем же ведут барку? — Своими голосами! Вот пример галиматьи на ходулях! вот верный перевод! Г-н Герль похож на того живописца, которого кисть писала Фоку Сидором, а Сидора Фокою.

——

Человек — карета; ум — кучер; деньги и знакомства — лошади; чем более лошадей, тем скорее и быстрее карета скачет в гору.

——

Как прежде люди были просты: они знали только то, чему учились. Ныне ничему не учась, всё знают. (Черта характеристики XIX столетия.)

——

99 Moutons et un Champenois font 100 bêtes,[13] говорят добрые Французские остряки; удивительно, что у нас не заметили еще разительного сходства между некоторыми из наших критиков-самозванцев и этими пастухами-Шампенуазцами.

——

Стыдить лжеца, смеяться над дураком, просить взаймы у скупца, усовещивать игрока, учить глупца Математике, спорить с женщиною — то же, что черпать решетом воду.

——

Иностранцы отказывают нам в нежности и чувствительности сердечной. Русский, говорят многие из них, до самой свадьбы не видит своей жены; да ему и видеть ее не нужно: дай ему кусок хлеба, чарку вина, да теплую печь: так он со всякою женою поладит. Почтеннейшие ошибаются: где более чувствительности, как не у нас? — Если вся наша стихотворная братия в день напишет 1000 стихотворений, то верно из них 800 будет элегических; где же, в каком народе более чувствительности?

——

Наши грамматики очень ошиблись, когда отнесли слова: доброта, нежность и снисходительность, к женскому роду; а гнев, сумасшествие и капризы — к мужескому и среднему.

——

Нет худа без добра; вследствие сего положения и карточная игра будет полезна? спросил я в большом обществе. — О! очень полезна, — отвечал Бригадир Бедняков: она многих избавляет от труда делать завещания и платить пошлины.

——

Le style est tout homme.[14] Загляните в Английских поэтов: вес сравнивают с деньгами и богатствами; Итальянские видят везде брильянты, изумруды; Испанские — солнце, луну и звезды; Французские — животных, голубков, бабочек; а в наших поэтах — бури, вздохи, стоны, отвлеченности в сравнениях — что заключить об этих Гераклитах?

——

Во всякой стране по своему изъясняются в любви. Прошлого года Парижский модник показывал свою любовь барышне, прикладывая ее руки к своему уху: объяснение довольно странное! Однако ж Парижане в этом случае не превзошли Африканцев; там изъяснение в любви еще страннее. Молодая Африканка приносит своему суженому чистой воды; если он вымоет в этой воде руки, то она с восторгом выпивает нечистую воду и это служит знаком взаимной любви. Каково бы объясняться таким же образом брюзгливым Европейским красавицам?

——

Дружба теперь уже не чувство, а поношенная маска, которую надевает хитрость, чтобы обмануть простоту или скрыться от проницательности.

——

De mortuis non nisi bene,[15] золотое правило древних! Не оно ли причиною славы Горациев и Квинтилианов? Жаль, весьма жаль, что у нас оно не в силе; сколько бы родилось тогда великих мужей, и лириков, и критиков; Пинд превратился бы в толкучий рынок: туда бы прошел и худенький творец Эпической поэмы и полновесный переводчик обветшалых Водевилей; сколько бы полишинелей попало в Аполлонову свиту!

——

Всякая из наших красавиц хочет жить подольше, а ни одна не желает быть старою: как согласовать сии желания? Какая была бы жестокая борьба внутреннего с наружным, если бы не было вас, блаженные румяна, и вас, чудесные фальшивые пукли!