Наблюдатель - Шарлотта Линк

С тех пор как родилась Бекки, Джиллиан перестала появляться в офисе каждый день, но всегда вела своих клиентов. Ради них ездила на электричке в Лондон три-четыре раза в неделю. Пользовалась возможностью самой планировать свой день. Когда была нужна Бекки, просто оставалась дома и наверстывала упущенное по работе в выходные. Все шло хорошо. Джиллиан не на что было жаловаться.

В зеркальце заднего вида мелькнули темно-синие глаза под рыжей челкой. С длинными, вечно растрепанными волосами, Джиллиан плохо вписывалась в стандартный образ деловой женщины и слишком хорошо помнила, сколько неприятностей принесла ей в детстве рыжая грива, плюс неизменное приложение к ней – веснушки. Потом Джиллиан поступила в университет, где познакомилась с Томасом Уордом, который стал не только ее первым парнем, но и единственной любовью, главным мужчиной жизни. Он восхищался ее волосами, а после того как пересчитал все до одной веснушки, Джиллиан и сама начала ценить особенности своей внешности и перестала стесняться. «Об этом ты тоже должна помнить, – говорила она себе. – Обо всем хорошем, что Том привнес в твою жизнь. Ты замужем за прекрасным человеком».

Джиллиан докурила сигарету, и тут ей пришла мысль съездить в лондонский офис. Работы накопилось, а она – лучшее средство против навязчивых мыслей, это Джиллиан знала из собственного опыта. Она решила заглянуть домой и выпить последнюю чашку кофе, прежде чем отправиться на вокзал.

Джиллиан завела машину. Может, стоит еще разок встретиться с Тарой Кейн… Подруга работала в Лондоне прокурором и была, по словам Тома, которому не особенно нравилась, радикальной феминисткой. Последний раз Тара так прямо и сказала Джиллиан, что та на пороге глубокой депрессии. Возможно, она была права.

2

Самсон долго прислушивался, и лишь убедившись, что внизу никого нет, прошмыгнул по лестнице в одних носках. Он хотел быстро обуть ботинки и куртку и незаметно выскользнуть за дверь, но не успел завязать шнурки, как кухонная дверь приоткрылась, и появилась его невестка Милли. То, как она к нему приближалась, напомнило Самсону выслеживающую добычу хищную птицу.

Он выпрямился.

– Здравствуй, Милли.

Милли Сигал была из тех женщин, кто, еще не перешагнув сорокалетний рубеж, навлекает на себя сомнительные комплименты вроде: «А ведь когда-то наверняка была хорошенькой…» Блондинка с безупречной фигурой, она была злостной курильщицей и слишком любила загорать, из-за чего ее лицо с правильными чертами испещряли бесчисленные морщинки и трещинки, которые не только старили Милли, но и придавали ей изможденный, озлобленный вид.

Последнее, впрочем, объяснялось не только нездоровым образом жизни. Милли действительно была вечно всем недовольна. Самсон говорил об этом с братом, и тот объяснил ему, что Милли живет в неколебимом убеждении, что она обижена судьбой. И дело не в том, что с ней когда-то приключилось что-то трагическое, но в совокупности ежедневных мелких несправедливостей и разочарований. Всякий раз, когда Гэвин, муж Милли, спрашивал, что именно делает ее жизнь такой невыносимой, она отвечала: «Всё. Всё вместе».

Часть этого «всего вместе» составлял Самсон, и сам это прекрасно понимал.

– Мне послышалось, ты куда-то собираешься…

Она не была одета. Когда Милли не особенно спешила на работу, надевала спортивный костюм и готовила мужу завтрак. Гэвин работал водителем автобуса. Иногда ему приходилось вставать в пять утра. Милли варила ему кофе, жарила яичницу с беконом и подсушивала в тостере хлеб для сэндвичей, которые Гэвин брал с собой. Она вела себя как заботливая супруга, но Самсон очень сомневался, что за этим стояли искренние чувства.

Гэвин, которому приходилось выслушивать ее бесконечные жалобы и упреки, платил за эти завтраки слишком высокую цену. Во всяком случае, он немного потерял бы, если б в эти ранние часы оставался на кухне один – с чашкой кофе, тостами, домашним джемом и утренней газетой.

– Мне нужно идти, – ответил Самсон, застегивая куртку.

– Что-то насчет работы?

– Пока нет.

– Ты хоть пытаешься?

– Конечно. Но времена сейчас тяжелые.

– На этой неделе ты ничего не дал на хозяйство, а я как раз собиралась в магазин…

Самсон вытащил из кармана бумажник и протянул ей купюру.

– Этого хватит?

Милли замялась, но деньги взяла.

– Все лучше, чем ничего.

«Что ей нужно? – спросил себя Самсон. – Она ведь остановила меня не только из-за денег».

Он вопросительно посмотрел на невестку.

– Гэвин вернется в полдень. Обедаем в два. Я сегодня работаю в вечернюю смену.

– Я не приду к обеду.

Она пожала плечами:

– Просто чтобы ты знал.

Поскольку больше Милли сказать было нечего, Самсон коротко кивнул, открыл входную дверь и вышел в холодный день.

Каждое столкновение с Милли вселяло в него нервозность, неуверенность и робость. В ее присутствии становилось трудно дышать. За дверью у Самсона словно гора с плеч свалилась.

Как-то раз ему довелось подслушать разговор брата и Милли, из которого он узнал самое сокровенное желание невестки – чтобы Самсон как можно скорее съехал куда-нибудь, оставив дом в их с Гэвином полном распоряжении. После этого Самсон стал воспринимать ее иначе. Ведь в его присутствии Милли никогда не строила никаких намеков, ничем не давала Самсону понять, что он здесь лишний. Кроме того, до того он не подозревал, какое давление оказывает она на брата.

– Я хотела нормальную семью, – прошипела Милли, – а что получилось? Какое-то общежитие.

– Не говори так, – отвечал Гэвин тоном человека, слишком много раз имевшего дело с набившей оскомину темой. – Он мой брат, а не квартирант.

– Если бы! Тогда, по крайней мере, мы бы имели с него деньги. А так…

– Это ведь и его дом, Милли. Мы оба унаследовали его от родителей. У Самсона здесь не меньше прав, чем у меня.

– При чем здесь права, я о другом…

– О чем же?

– О воспитанности. Чувстве такта, наконец. Мы с тобой – супружеская пара, когда-нибудь у нас будут дети. Самая настоящая семья. Он – пятое колесо в телеге. Любому на его месте было бы ясно, что он мешает и должен подыскать себе другое жилье.

– Но мы не можем этого от него требовать. Я должен буду выплатить Самсону стоимость его доли, чего сделать не могу, либо компенсировать арендную плату, хотя бы на первое время… Боже мой, Милли, ты ведь знаешь, сколько я зарабатываю. Этот вариант точно не для нас.

– Как брат, он не должен брать с тебя денег.

– Но ему ведь придется платить за съемное жилье. Он безработный. Как ты вообще себе это представляешь?

– Тогда давай съедем мы.

– Ты действительно этого хочешь? А как же дом с садом? Ничего не имею против