Кровь Заката - Вера Камша

– Неважно. – Ведьма опустилась в одно из кресел и замерла, словно прислушиваясь. – Если ты хочешь битвы, то тебе пора выступать. Скоро к Когтю подойдет рокайский отряд. Его вождь оказался слишком глуп и самовлюблен, он не повернул, хотя его предупреждали. Ты должен его встретить.

– Встретим, – кивнул король, – я еще помню, кто я. И я помню свои клятвы. Я виноват перед сыном, виноват, что вырастил из доброго семени ядовитую траву. Но перед ней я чист. Клянусь тебе, она лжет. Я любил ее.

– Я верю, – серьезно кивнула Ведьма.

– Клянусь, – повторил король, – я НИКОГДА НЕ НАСИЛОВАЛ ЖЕНЩИН.

В устремленных на него серых глазах вспыхнула ослепительная искра. От бесстрастности его странной собеседницы не осталось и следа. Горная Ведьма смотрела вперед невидящим взглядом только что разбуженного человека. Затем ее губы шевельнулись, и король разобрал: «…никогда не насиловал женщин… Великий Орел! Тарра… Рене!»

ПРОЛОГ

Все выше, все выше – высот

Последнее злато.

Сновидческий голос: Восход

Навстречу Закату.

Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango[2]

– Вы посмели?!

– Вот как ты заговорил, милосердный и всепрощающий, когда дело коснулось тебя? Впрочем, брат меня предупреждал…

– Оставь ее!

– Кого?

– Не лги! Ты знаешь, о ком я говорю…

– Знаю, а вот знаешь ли ты? Впрочем, она в любом случае свободна в своем выборе и сделает то, что считает нужным!

– Что ты сделал с ней?!

– С кем?

– Прекрати изворачиваться.

– Я не изворачиваюсь. Да, я знаю, кем стала та, о ком ты говоришь, но ни я, ни ты, ни кто другой никогда не узнает, та ли это, о ком ты думаешь. Но кто бы она ни была, я с ней ничего не сделал, только дал ей право вернуться…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Vim vi repellere licet[3]

Одна из всех – за всех – противу всех!

Эстель Оскора

Я вдыхала холодный горьковатый воздух, пропитанный запахом осенних костров и полыни. Вечерело, по усыпанному крупными звездами небу порывистый ветер гнал редкие неопрятные облака. Звезды свидетельствовали – это Тарра. Или почти Тарра. Я узнавала очертания созвездий, но с ними было что-то не так, они изменились, как меняется проволочный узор, если его немного растянуть.

Послышался топот, и я поспешно отступила в темноту. Конечно, бояться мне было не то чтобы нечего (и в мирах, через которые я прошла, и в междумирье хватало чудищ, с которыми мне бы не хотелось встречаться), но лошадиный топот уж точно не нес ничего такого, что могло бы причинить мне неприятности. Другое дело, что сначала следовало оглядеться. Я не знала ни времени, ни места, в котором очутилась, а изменившиеся созвездия наводили на тревожные размышления. Хотя чего следовало ожидать, если в последнем из миров, где я чуть было не осталась навсегда, устав от бессмысленных скитаний, перед моими глазами прошло шесть колен Облачных Владык, а сколько всего было до этого…

И все равно я надеялась, сама не знаю на что. Я должна была вернуться. Чтобы найти Рене, какова бы ни была его судьба, или узнать, что его больше нет. Нигде. В конце концов, его могло точно так же вышвырнуть за пределы Тарры, как и меня, но поиски следовало начинать здесь, в Арции. Даже если все окажется бессмысленным, прежде чем покончить со всем разом (а это, судя по всему, для таких, как я, дело непростое), придется довести до ума то, что начали Рене и Залиэль. А потом я отыщу и прикончу ту тварь, которая его погубила, если она все еще здесь. Прикончу и умру.

…Из-за поворота вырвалось несколько конных с факелами, за ними попарно проскакало десятка полтора воинов, за которыми следовали карета и две закрытые повозки, а замыкали процессию еще несколько десятков вояк. Все это безобразие, немилосердно грохоча и лязгая, быстро удалялось на юго-запад. Меня не так уж и занимало, куда торопится честна́я компания, пусть их едут, хотя, если они не дадут через час-полтора лошадям роздых, те начнут падать. Поражало другое: воины были в доспехах, весьма напоминавших железяки, бывшие в ходу при Анхеле Светлом, когда самым страшным оружием был арбалет. И эти изменившиеся звезды! Неужели я попала в прошлое?! Но этого не могло быть: по всем Законам, явным и тайным. Время не имеет обратного хода, в него нельзя войти снова, как нельзя войти в одну и ту же реку. Да, где-то оно течет быстрее, где-то медленнее, где-то и вовсе почти стоит, но нигде не идет вспять. Это невозможно, как невозможен дождь, идущий снизу вверх. Но откуда тогда эти нагрудники, налокотники, шлемы, которых в той Тарре, которую я знала, не носили уже лет двести?

От размышлений меня отвлекло мягкое, прохладное касание. Еще веселее! Меня искали, и искали с помощью магии. Заклятье было сильным и умелым… Впрочем, каким бы сильным себя ни полагал искавший меня маг, я была сильнее. Много сильнее. Я могла поймать нить его волшбы и выдернуть его сюда, как затягивает в воду нерадивого рыбака хитрая рыбина. Я не сделала этого только потому, что пошел бы такой астральный звон, что мое присутствие стало бы очевидным всем синякам Тарры. Я же чем дальше, тем больше не желала себя обнаруживать. По крайней мере, пока не пойму, что здесь творится и не ошиблась ли я, не попала ли в мир, невозможно похожий на Тарру, но отстающий от нее лет на триста…

Но сначала следовало разобраться с унюхавшим мое появление колдуном. Вряд ли он искал именно меня – о том, что я вернусь, не знали даже Великие Братья, но мое появление вызвало, не могло не вызвать изрядного астрального возмущения. Неудивительно, что кто-то пытается выяснить, что же произошло на этой дороге. Ну что ж, играть так играть. Оставаясь на месте, я довольно легко удерживала вокруг себя мельчайшие магические корпускулы, надолго прилипающие к тому, кто возмутил сей мир спонтанным появлением. Теперь оставалось ждать, а ждать я могла долго. Однако не прошло и пары ор[4] (созвездие Агнца над горизонтом не успело смениться созвездием Иноходца), как тишину вновь разорвал стук копыт – на сей раз всадник был один и ехал крупной рысью, как нельзя лучше подходящей для ночной дороги. Вскоре появился и сам наездник, лунный свет засеребрился на его шлеме. И этот туда же! Они что тут, про мушкеты вовсе позабыли, только стрел берегутся? Ладно, посмотрим, но сначала следует заняться путешественником. Возможно, я причиню ему большие неприятности, но чем-то или кем-то всегда приходится жертвовать. Я приготовилась и, когда путник (отчего-то мне подумалось, что это гонец) поравнялся со мной, мысленно произнесла Слово.