Девичий мирок - Мид-Смит Элизабет Томазина

Миссис Виллис любила свою часовню. Здесь, по ее мнению, воспитанницы получали наилучшие уроки, и не раз приходилось ей приводить сюда слишком строптивых питомиц для назидательной беседы. Каждый вечер, в девять часов, приходил местный викарий для совершения общей молитвы. Почтенный старец был истинным другом директрисы и считал ее воспитанниц важнейшими членами своей паствы.

В этот вечер Эстер вместе с другими девочками пришла в часовню. Смутное состояние, в котором находилась ее душа, и чувство тягостного одиночества особенно располагали к молитве. Когда стройный хор девичьих голосов пропел под звуки органа заключительный гимн, миссис Виллис взяла Эстер за руку и подвела к седовласому викарию.

– Вот моя, или, вернее, наша новая ученица, мистер Эверад. В ее воспитании вы будете принимать участие не меньше моего.

Взяв Эстер за руки, викарий повернул ее к свету.

– Лицо как будто знакомо мне. Виделись мы где-нибудь, дочь моя? – спросил он.

– Нет, сэр, – смутилась Эстер.

– Вы видели ее мать, – пояснила миссис Виллис. – Помните Элен Энстей? Она была вашей любимой ученицей много лет назад.

– Элен Энстей, конечно… Ее я не забуду никогда. Так вы ее дочь, дитя мое?

Но Эстер не слышала этих слов. Волнение и многочисленные впечатления трудного дня расстроили ее нервы. Ей показалось, что часовня и все присутствующие завертелись вокруг нее, и если она не потеряла сознания, то только благодаря тому, что нервный припадок разрешился слезами.

– О, я так несчастна, мне так плохо без мамы! – рыдала она. – Пожалуйста, прошу вас, не говорите о ней.

Эстер едва ли была в состоянии понять ласковые речи, с которыми обращались к ней викарий и миссис Виллис. Последняя расчувствовалась до того, что обняла и поцеловала свою воспитанницу, проявив тем самым нежность, не свойственную сдержанному характеру англичан.

Появившаяся мисс Дейнсбери отвела Этти в ее комнату, помогла ей раздеться и уложила в постель.

– Теперь, дорогая, съешьте немного горячей каши. Нет-нет, ни слова. Ведь я видела, что вы почти ничего не ели за чаем. Нервный припадок и чувство томления, которое вы испытываете, – в том числе и от голода. Я уверена в этом, дорогая. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Ну, кушайте же. А теперь закройте глаза и постарайтесь заснуть.

– Вы очень добры ко мне, и миссис Виллис тоже. И мистер Эверад. Сесиль Темпл мне очень нравится, но… ах, как бы я хотела, чтобы Энни Форест не было в школе.

– Тише, тише, моя дорогая, я прошу вас. Мне очень грустно это слышать. Я уверена, что скоро вы будете думать иначе и полюбите нашу Энни.

Эстер промолчала, но по ее глазам видно было, что она остается при своем мнении.

Глава VII. Первый день в школе

Эстер Торнтон заснула со смутным ощущением того, что в школе, куда она попала, большого порядка нет, и каждый здесь делает, что хочет. Но после пробуждения от подобных мыслей не осталось и следа.

Утренние часы в школе были строго упорядочены. Громкий звонок разбудил Эстер, когда было еще совсем темно. Она вскочила и в испуге села в постели. Вошла опрятная горничная с кувшином теплой воды, зажгла свечи на камине и, объявив, что через полчаса будет другой звонок и что к семи часам девицы должны собраться в часовне, вышла.

Эстер достала из-под подушки свои хорошенькие золотые часики и тяжело вздохнула. Они показывали половину седьмого.

– Как рано они здесь встают, – проговорила она про себя. – Недаром я всегда думала, что школа – самое невыносимое место.

Минут пять понежившись в постели, Эстер встала и начала одеваться – довольно вяло и, по правде сказать, небрежно. Ко второму звонку одеться она все же успела, а вот помолиться – нет. «Это не беда, – подумала она, – ведь мы сейчас пойдем в часовню». Посещение часовни накануне вечером произвело на Эстер столь сильное впечатление, что теперь она шла туда с удовольствием и с тайной надеждой снова увидеть миссис Виллис и мистера Эверада. Викарий выказал ей так много участия и так сочувственно говорил о ее матери, что Эстер всерьез рассчитывала на то, что он пригласит ее провести денек в его семействе. Ей казалось, что мистер Эверад может иметь на нее хорошее влияние и вообще – если бы кто-нибудь, столь же необыкновенный, взялся руководить ею, она была бы способна выносить даже присутствие Энни Форест.

Девочки небольшими группами стекались в часовню, которая была так же ярко освещена, как и накануне. Эстер указали место на одной из задних скамеек. Она уже не занимала почетного места возле начальницы. Теперь она была одной из многих, на нее никто особенно не обращал внимания. Службу совершал помощник викария, молодой, несимпатичный священник. Мистера Эверада не было, а миссис Виллис прошла мимо Эстер, не заметив ее. Для мечтательницы это было не очень приятно, но дальше стало еще хуже.

Миссис Виллис остановилась возле Энни Форест и, положив руку ей на плечо, что-то шепнула девочке на ухо. Цыганское лицо Энни густо покраснело.

– Это для тебя же, дитя мое, – прибавила миссис Виллис.

Эстер услышала эти слова, и в ее душе против воли всколыхнулась зависть.

После молитвы девочки перешли в классную комнату и разместились по классам.[4] Эстер пока не прикрепили ни к одному классу, поэтому у нее было достаточно времени, чтобы предаться мрачным мыслям и помучиться ревностью по поводу Энни Форест, которой начальница отдавала заметное предпочтение. Так во всяком случае казалось Этти.

«Как только выносят эту шумную Энни мистер Эверад и миссис Виллис, которая сама – настоящая леди», – думала Эстер. Ее размышления были прерваны резким замечанием француженки.

– Mademoiselle, почему вы ничего не делаете? Праздности здесь не терпят. Pardon, вы не понимаете по-французски. Вот вам легкий урок. Выучите его и не зевайте по сторонам.

Этти наградила француженку презрительным взглядом и молча раскрыла протянутую книгу.

В восемь часов подали завтрак, красиво сервированный и вкусный. Эстер к этому времени уже проголодалась и не смущалась, как накануне. Она сидела между двумя девочками, которые заговорили с ней очень приветливо, но Эстер отвечала неохотно, поэтому разговор не клеился.

После завтрака был получасовой перерыв в занятиях, и так как погода была сырая, девочки собрались в уютной рекреационной зале. Эстер поискала глазами Сесиль, та ответила ей приветливым взглядом, но в свой уголок не пригласила. Энни Форест в зале не было, и Эстер вздохнула с облегчением.

Эти полчаса показались новой ученице вечностью. Выросшее в благополучной семье балованное дитя, Эстер не пыталась понять окружавший ее мирок, все интересы школьниц казались ей чуждыми. Подруги нашли ее надменной, скучной и скоро перестали обращать на нее внимание. Ей хотелось поговорить с Сесиль, но та воспользовалась свободной минутой, чтобы написать письмо домой. Эстер надоело бродить одной, и она решила подойти к младшим девочкам.

В школе было от двенадцати до пятнадцати малышей. Эстер с любопытством к ним приглядывалась, стараясь найти хоть отдаленное сходство со своей сестренкой. «Они будут мне рады, – подумала она. – Малыши всегда приходят в восторг, когда старшие обращают на них внимание. Как они возились вчера с Энни Форест! Нэн ведь очень любит меня, и вообще дети понимают, с кем имеют дело».

Малыши играли на своей половине залы и шумели, как пчелки. Эстер любила детей. Некоторые из самых маленьких так напоминали Нэн, что сразу же привлекли ее сердце. Она присела на корточки и взяла в руки безголовую куклу.

– Я знаю девочку, у которой точь-в-точь такая кукла.

Несколько пар глаз с любопытством уставились на нее.

– Бедная куколка сломалась, – объявила одна девочка с глубоким огорчением.

– Ты все ломаешь, Мэг, – заметила пятилетняя сестренка собственницы куклы, а потом обратилась к Этти. – Пожалуйста, расскажите нам про девочку, у которой такая же безголовая кукла.