Разведенная помощница для генерала - Виктория Дмитриевна Свободина

Еще какое-то время стою, глубоко дыша, а потом достаю из сумочки телефон. Последний шанс. То ли мне, то ли Косте, а может просто нам.

Звоню. Секунды как будто бы растягиваются, хочу услышать его голос, поговорить, рассказать все, но…

Абонент недоступен. Звоню еще, еще раз. Не-а.

— Козел! — ору я со всей силы на невинный телефон, а потом со всей возможной злой силой, швыряю телефон как можно дальше от себя, и только через пару мгновений осознаю, что сделала.

Я выбросила куда-то в сугробы свой единственный старенький, родной телефон. Обидела его зазря, еще и связи лишилась.

Первый порыв — бежать искать телефон, но остановилась. Разума хватило осознать, что в одних туфлях и без верхней одежды в сугробы лучше не лезть, еще и ночью, тем более без очков. Что я там разгляжу тут?

— Подожди милый, я скоро вернусь и найду тебя! — вновь ору я в темную ночь и возвращаюсь в здание отеля.

Кое-как, зигзами, держась то и дело за стены, доползла до нашего с Наташей номера. Сейчас оденусь, а на ресепшене попрошу фонарик, вдруг дадут.

Вваливаюсь в номер и замираю.

В нашей с Наташей номере кто-то громко стонет и издает вполне характерные для совокупления звуки. Кто посмел нагрянуть в наш с Наташей номер и так его осквернять?!

Выскочила из номера, забыв, зачем вообще туда заходила. Мне кажется, меня и не заметили. Рванула было к лифту, жаловаться, что в номере чужие, но потом остановилась. Ключ-карты есть только у меня, Наташи, ну и отеля, наверное. Вряд ли отель к нам в номер пустил бы к нам в номер какую-то парочку. Какой вывод остается? В номере сейчас Наташа с кем-то. Не я же.

Ах, она, верная, блин, мужу женщина!

А орет-то как громко, это не стоны, ее там как будто бы режут. Вот как мне теперь этот момент стереть из памяти? А кто ее, кхм, спутник? Вроде весь вечер никому определенному внимания не уделяла, а тут вдруг на тебе.

Бли-ин, я же очки не взяла, и одежду. Что теперь делать? Не возвращаться же. Ната наверняка уверена, что я до утра не появлюсь, и сама может всю ночь куролесить в номере. Что мне теперь делать? Без вещей, без телефона. Без очков даже в библиотеку не сходить!

Ладно, пойду к Илье чей пить, звал же.

Нажимаю кнопку лифта, жду. Двери плавно открываются и… что же мне так не везет?!

В лифте тоже совкопляются, с жаром, бестыдно и нагло.

Как можно быстрее закрываю глаза руками. Что за развратный отель?!

— Я все могу понять, но Алефтина Владимировна, вы то куда?

Да-да, как раз та бухгалтер, полюбившая барную стойку. Я еще она, оказывается, любит нашего молоденького курьера.

Спешу в сторону лестницы, спотыкаюсь, чуть ли не падаю, снимаю, наконец, ужасные туфли и по лестнице бреду босиком, то и дело настороженно поглядывая вперед. Вдруг и тут кто-нибудь соединился. Воспоминания о криках Наташи меркнут перед видением почти раздетой Алефтины Владимировны и курьера перед ней на коленях.

Так, а какой номер у Ильи? Чего-то я забыла. А, вспомнила! Двести семьдесят пять.

Кое-как доплелась до нужного номера, стучусь тихонько, чтобы соседние номера не спалили, там наверняка тоже наши. Мне никто не открывает. Тоже что ли, не абонент? Стучусь уже громче — не-а. Может уснул?

Всхлипнув, долбанула кулаком по двери и отправилась вниз, в банкетный зал. Там наверняка еще кто-то гуляет. Нет, не мужика на ночь искать, но гд-то же мне надо оставшуюся ночь пересидеть.

В банкетном зале нашла пару знакомых женщин-коллег, с которыми мы хорошо так посидели, уже не ели, поскольку еды толком и не осталось, но напитков было море, уж как мне сочувствовали, и муж гад, и начальник этот гад, уснул.

Позже обнаружила себя почему-то на ресепшене, горько плачущей и жалующейся парню за стойкой, что потеряла телефон, что в номер не могу попасть, не знаю, что вообще со своей жизнью делать.

— Ну, попасть в свой номер я могу вам помочь, — с сочувствием произнес парень. — Вам бы отоспаться. Как номер?

— Триста семьдесят пять, — заплетающимся языком отвечаю я.

— Точно?

— Конечно, зуб даю.

Парень выдает мне карточку, и даже помогает дойти до лифта, а то меня что-то штормит на эмоциях.

Когда приезжаю на этаж, чувствую себя странно, тут обстановка как будто бы дороже, и дверей значительно меньше, как будто я тут еще и не была, но мало ли.

Как я сама, щурясь, искала нужный номер, отдельный подвиг, наконец, нашла нужные цифры, прикладываю карточку, открываю дверь, захожу. Тишина, темень. Точно Илья уже давно спит. Хочу щелкнуть выключатель, но не могу то ли найти, то ли попасть, да и ладно.

Держась за стену, пробираюсь вглубь номера. Номер какой-то очень большой и никак не кончается.

Ага, вот и спальня, кажется. Во всяком случае мне кажется, что я уткнулась в кровать. Точнее споткнулась и на эту кровать повалилась, а там и мужчина в ней.

— Вот и я! — мычу радостно. — Пришла, а ты спишь.

Глава 7

— Потрясающий уровень наглости, — раздается из темноты спокойный мужской голос. От его интонаций и тембра по коже побежали мурашки. Такого при общении с Ильей у меня раньше не было.

— Почему это? — спрашиваю обиженно.

— Приставать и преследовать меня весь вечер, так еще и каким-то образом пробраться в мой номер. Это ли не верх наглости?

— Я тебя не преследовала, — отвечаю еще более обиженно. — Могу сейчас уйти?

Неожиданно, мне в лицо направили фонарик. Зажмурилась от резкого света и неожиданности.

— Ты — нет. Уже лучше. Как ты оказалась в моем номере?

— Странные вопросы. Все, я ухожу.

Делаю неловкое движение в направлении от кровати, но Илья схватил за локоть и потянул к себе обратно. Вновь падаю на мужское тело.

— Сначала поговорим.

— Я сюда не разговаривать пришла.

— А зачем?

— Э-э, телами общаться.

— Серьезно?

— Да нет, разговоры интел… интеллектуальные, блин, вести.

Мне все это надоело. В кромешной темноте шарю руками через одеяло. Тело неожиданно крепкое, широкое. Останавливаюсь на наиболее выступающей части. Ого! Вот этого совсем не ожидала, кажется, куда больше, чем у моего мужа. К такому я была морально не готова. Пора одуматься и валить отсюда.

— Ладно, не хотите, как хотите, пойду я тогда… найду, кто хочет.

Делаю очередную попытку подняться, но Илья, своими неожиданно тяжелыми и широкими ручищами пригвоздил к месту, точнее