Том 2. Сцены и комедии 1843-1852 - Иван Тургенев

Донья Долорес (робко). Я вас не понимаю, сеньор.

Дон Бальтазар (вспыхнув). Не понимаете… А! вы меня не понимаете! (Донья Долорес вздрагивает и смотрит на него неподвижно.)

Дон Бальтазар. Отчего вы вздрогнули?

Донья Долорес. Я… я… вы меня пугаете.

Дон Бальтазар. Отчего вы пугаетесь? Совесть, видно, нечиста… (Кто-то легонько стучит в дверь.) Да… извините… Что бишь я хотел сказать?.. Я сегодня не совсем здоров… Пожалуйста, не обращайте на меня внимания… Я тебя испугал, моя милая кошечка; ты знаешь, — я такой чудак… (Отводя от нее.) Змея, змея!.. О Сангре, Сангре! (Быстро и громко.) Я пришел вам сказать, что я не ночую дома, то есть я очень, очень поздно вернусь… Но вы не тревожьтесь. У моего приятеля, алькада, собралось много весьма любезных гостей… (Он отирает пот с лица.) Мы решились не расходиться до утра. Хотя старикам и не следует засиживаться так долго, да, знаете, иногда приятелям отказать невозможно. (В сторону.) Уф!.. (Громко.) Вот я и сказал им: извольте, останусь; но отпустите меня к жене на минуточку, а то она будет тревожиться… Ну, а теперь прощай.

Донья Долорес. Прощайте, дон Бальтазар; смотрите не оставайтесь слишком долго у алькада.

Дон Бальтазар. В самом деле? как вы заботливы… (Вспыхнув опять.) И вы не удивляетесь? Как? я, ваш муж, я, Бальтазар д’Эстуриз, решаюсь провести всю ночь в чужом доме… и вы не удивляетесь? Да разве я когда-нибудь… (Опомнившись.) Да не в том дело… не в том дело… (Про себя.) О боже, я не могу выйти из этой комнаты… мое положение ужасно. (Громко.) Ну, прощайте… вам весело со мной прощаться, — сознайтесь, очень весело? вы меня не удерживаете!..

Донья Долорес (слабым голосом). Если вам угодно, останьтесь…

Дон Бальтазар. Что ж? пожалуй, я останусь. Вы меня просите остаться… Я останусь… А! вы, я вижу, бледнеете… от радости, должно быть! Зачем я пойду к алькаду? (Садится в кресла.) Здесь так хорошо, так покойно, не правда ли, сеньора?

Донья Долорес. Но… может быть, ваши друзья…

Дон Бальтазар. Друзья? какие у меня друзья? У меня нет друзей. Я останусь. А! сеньора, вы думали…

(Дверь отворяется; входит Сангре — он бледен.)

Дон Пабло (кланяясь). Извините меня, сеньора, прошу вас. Я осмелился без вашего позволения войти к вам в комнату… Но меня прислал наш добрый алькад за вашим супругом… Любезный Бальтазар, все наши приятели тебя ожидают с нетерпением… ты им обещал тотчас вернуться… пойдем.

Дон Бальтазар (нехотя вставая). Я немножко… устал… милый друг.

Дон Пабло (отводя его в сторону, шёпотом). Баба! (Бальтазар хочет отвечать.) …Тс… она на нас смотрит… Мы и теперь его можем схватить, — но не ты ли сам согласился подвергнуть ее испытанию и посмотреть, что она сделает, когда будет знать, что ты не скоро придешь домой. (Громко.) Что за пустяки! ты устал… да разве ты старик? разве мы старики с тобой? полно притворяться, любезный… (Донье Долорес.) О! ручаюсь вам, сеньора, вы через неделю не узнаете вашего мужа… он мне сознавался сегодня, что ему надоело жить за городом, что он хочет переехать в Мадрид. Там-то вы заживете — будете выезжать, веселиться. (Смеется.) Как вам нравится намерение вашего супруга? Вы не ожидали такой внезапной перемены в нем?.. Да, да, вам еще предстоит много неожиданного. Но пойдем, любезный друг, ты видишь, донья Долорес устала; ей пора почивать; мы ей надоедаем. О! я уверен, она заснет сном безмятежным и спокойным, сном невинности… Да, кстати, милый Бальтазар, сегодня с самого утра ворон всё каркает на крыше твоего дома; вели, пожалуйста, застрелить эту глупую птицу. Старые люди говорят, что ворон предвестник несчастья… Я хоть и не верю всем этим вздорам, но всё же лучше… Сеньора, желаю вам спокойной ночи.

Дон Бальтазар. Прощайте; но клянусь вам честью…

Дон Пабло. Что против воли вас покидаю. Ведь вот что ты хотел сказать, дружок? О, мой приятель, дон Бальтазар, настоящий придворный… Спокойной ночи, прекрасная и добродетельная сеньора! (Оба уходят.)

(Донья Долорес сидит в оцепенении… Свечка, принесенная Бальтазаром, остается на столе; через несколько времени Рафаэль выходит из спальни, прислушивается: слышен внизу стук прихлопнутой двери.)

Дон Рафаэль. Они ушли… сеньора.

Донья Долорес (про себя). Этот Сангре ужасен… мне страшно, мне холодно… Эти взгляды, этот мрачный смех… Ах, я чувствую, я погибла…

Дон Рафаэль. Сеньора…

Донья Долорес (вставая). Это вы? И вы остаетесь, не уходите?

Дон Рафаэль. Ваш муж ушел. Маргарита спит… (Донья Долорес молчит.) Боже мой! как вы прекрасны…

Донья Долорес (с отчаянием). Нет, вы безжалостны! О, как я наказана за свои преступные желанья. (Бросается на софу.)

Дон Рафаэль (долго молчит и смотрит на нее; потом несколько изменившимся голосом). Вы называете ваши желания преступными?.. Бедная женщина! Послушайте… я знаю, вам двадцать семь лет; лучшая половина вашей жизни скоро пройдет, а ваша первая, светлая молодость уже безвозвратно увяла… и вы проклинаете последнее робкое желание вашего сердца, последний крик души перед ее вечным молчанием! Послушайте: не вы одне продремали свои лучшие годы, не вам однем довелось узнать в одно и то же время жажду счастия… и собственное бессилие; но, пока еще время не ушло, не увлекайтесь ложной гордостью; вы боитесь преступления, а не боитесь старости. Как вы мало знаете жизнь! Простите меня… я, право, не знаю, что говорю, но жизнь людей коротка… жизнь женщины короче и тесней жизни мужчины, если мы жизнью называем свободное развитие всех наших сил. Подумайте… (Донья Долорес молчит.) Ради бога, поймите меня, сеньора… всё, что я сказал вам, нимало не относится… к нам… к нашему теперешнему положению. Признаюсь вам откровенно: я легкомысленный и, как говорится, беспутный человек. Я едва ли верю во что-нибудь на свете; я не верю в порок, а потому не верю и в добродетель. К чему вам знать, какими путями дошел я до этого не совсем веселого убеждения… и может ли занять вас повесть жизни погибшей, с намерением погубленной?.. Да, впрочем, нам и некогда много разговаривать. Признаюсь, я пришел сюда с не совсем хорошими мыслями… я имел о вас мнение… позвольте мне умолчать, какое именно… впрочем, это мнение относилось не к вам однем, но ко всем женщинам вообще… Оно ложно… разумеется, ложно… Но что прикажете делать? — глупая привычка! Вы видите, я откровенен; и потому вы мне поверите, если скажу вам, что я теперь вас глубоко уважаю… что ваши слова, ваши взгляды, ваша тревожная робость, какая-то непостижимо грустная прелесть, которою всё в вас дышит, всё ваше существо произвело на меня такое неизгладимое впечатление, возбудило во мне такую глубокую жалость, что я внезапно стал другим человеком… будьте покойны, я уйду, уйду тотчас, и даю вам слово не тревожить вас более никогда, хотя, вероятно, не скоро вас забуду.

Донья Долорес. Вы должны уйти, сеньор. (Как будто про себя.) Мне страшно… мне кажется, я не переживу этой ночи: все эти люди — Маргарита, Сангре, мой муж… Я их боюсь… Я боюсь их…

Дон Рафаэль. Бедная, бедная женщина!.. право, я готов плакать, глядя на вас… Как вы бледны… Как вы дрожите… Как вы мне кажетесь одинокими на земле!.. Но успокойтесь. Ваш муж ничего не подозревает; я тотчас уйду — и никто, никто в мире, кроме вас и меня, не будет знать о нашем свидании.

Донья Долорес. Вы думаете?

Дон Рафаэль (садится подле нее). Вы Меня не боитесь теперь — не правда ли? Вы чувствуете, что и я тронут, глубоко, свято тронут… что я теперь не в состоянии вас оскорбить. (Показывая на часы, стоящие на столе.) Посмотрите — через десять минут меня в этой комнате не будет…

Донья Долорес Я вам верю.

Дон Рафаэль. Странным образом сошлись мы с вами… но судьба свела нас недаром… недаром по крайней мере для меня… Я бы хотел вам многое сказать… но с чего начать, когда через несколько мгновений…

Донья Долорес. Скажите мне ваше имя.

Дон Рафаэль. Рафаэль… Ваше имя — Долорес?

Донья Долорес (печально). Долорес.

Дон Рафаэль (тихим и тронутым голосом). Долорес! клянусь вам, я до вас не любил ни одной женщины… и после вас, вероятно, ни одной не полюблю… Тяжело мне с вами расставаться; но если мы переменить нашу судьбу не можем, если наше знакомство должно было так скоро прекратиться, тем лучше, может быть, для меня… Я недостоин вас — я это знаю; по крайней мере у меня будет одно чистое воспоминание… До сих пор я старался забывать всех женщин, с которыми сближал меня случай…