Конституционно-правовые проблемы формирования миграционной политики - Татьяна Балашова

Вторую модель миграционных перемещений можно назвать индустриальной. Она характерна для периода с начала XIX столетия и до середины XX в. Миграции этого периода были обусловлены двумя взаимосвязанными процессами: с одной стороны, продолжающейся колонизацией, а с другой – индустриализацией в странах Западной Европы. Миграционные перемещения характеризуются переселением без каких-либо ограничений, главное в них – экономические мотивы. Другая особенность этого периода – расширение районов выбытия мигрантов и усиление культурного различия между ними и коренными жителями мест вселения.

В этот период наблюдается активная миграция европейцев в Южную Африку, Австралию, Новую Зеландию, Канаду, Южную Америку и особенно в Северную Америку. Например, между 1815 и 1925 гг. более 25 млн человек покинуло Англию, главным образом, чтобы поселиться в ее колониях.[47] В США в период с 1861 по 1920 г. прибыло около 30 млн человек.[48]

Индустриализация в странах Западной Европы проходила наряду с «раскрестьяниванием» и быстрым ростом городов, в которых многие не могли найти работу. Западную Европу наводняли огромные массы людей, которые были в буквальном смысле слова не у дел, они составляли так называемое «избыточное население». Эти люди эмигрировали в другие страны или на другие континенты,[49] где получали возможность реализовать свои жизненные планы, а это уже служило стимулом для эмиграции их родственников и знакомых. В течение XIX столетия идея миграции стала навязчивой для многих.[50] Часто целые деревни следовали по дороге, проложенной одним мигрантом.

Поскольку индустриализация в начале XX в. набирала темпы, многие страны начали испытывать необходимость в дополнительной рабочей силе и стали предпринимать меры для ввоза рабочих из других государств.[51] Так, Англия принимала завербованных рабочих из Ирландии, Индии, Вест-Индии и Пакистана. Франция принимала иммигрантов из своих колоний в Северной Африке. Германия, потерявшая контроль над колониями в ходе Первой мировой войны, была вынуждена вербовать работников из полупромышленных или периферийных стран Южной Европы.

Таким образом, если в начале рассматриваемого периода большинство мигрантов были выходцами из различных стран Европы, то к его концу увеличились объемы миграции из Азии, Африки и Латинской Америки. Однако такая ситуация продолжалась недолго. США, Западная Европа, Австралия, Канада, страны Персидского залива, Япония и недавно вставшие на путь индустриализации страны Юго-Восточной Азии стали использовать контрактную форму приглашения на работу на определенное время. Миграции по таким схемам трудовых контрактов стали рассматриваться как «несвободная трудовая миграция».

Россия также участвовала в межконтинентальных миграциях. В период с 1861[52] по 1915 г. из Российской империи выехало 4,3 млн человек, причем больше половины из них (почти 2,6 млн человек) – в первые 15 лет XX в. Две трети из общего числа эмигрировавших выехали в США.

Следует отметить, что основные эмиграционные потоки шли из таких территорий Российской империи, как Польша, Литва, Белоруссия, Галиция и Закарпатье. Участие русских в эмиграции в тот период было незначительным. Например, в 1910 г. в США было зарегистрировано 1,6 млн эмигрантов из Российской империи (без Финляндии). В их числе было более половины евреев, более трети поляков и литовцев и лишь 2,7 % русских, украинцев и белорусов.[53]

Перед Первой мировой войной широкое распространение получила временная трудовая эмиграция из России в европейские государства: в 1910–1913 гг. ежегодно только в Германию на работу выезжало около 300 тыс. человек.[54]

Колонизация территории российского государства продолжалась весь XIX в. и не утратила своей значимости в XX в., что было обусловлено присоединением к империи значительных территорий в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Территории были слабо заселены, на них отсутствовали крупные населенные пункты, железные либо шоссейные дороги, не было никакой промышленности. Правительство империи, заинтересованное в заселении Приамурского края, Амурской и Приморской областей, киргизских степей, не только разрешило переселяться туда всем желающим, но и особыми правилами 1861 г предоставило «широкие льготы по податям и повинностям».[55] Для этого в середине 70-х гг. XIX в. было издано особое положение о порядке колонизации киргизской степи, принят ряд других актов, регулирующих миграционные процессы. При этом правительство России относилось очень внимательно к региональным особенностям потенциальных переселенцев: запрещалось забирать славянское население из западных регионов России, заселенных преимущественно поляками, евреями, прибалтами, для их переселения в другие регионы. За 20 лет (с 1887 по 1916 г.) 2,5 млн человек переселились в Сибирь и на Дальний Восток, еще почти 1,5 млн – в Казахстан и Среднюю Азию. Суммарный миграционный поток на окраины, включая Новороссию, Северный Кавказ и Закавказье, составил за этот период 5,2 млн человек, превзойдя в 1,4 раза объем переселений в предшествующие 30 лет. В этот же период аграрное освоение окраин Российской империи постепенно сменяется индустриальным, а урбанизация становится главным процессом, определяющим расселение населения на территории страны.[56] При этом индустриализация принципиально изменила миграционное поле, фокусируя развитие в наиболее выгодных немногочисленных точках и ареалах пространства и вынуждая население перемещаться вслед за собой. Урбанизация не только повышала роль городов, вносила изменения в размещение производительных сил, но также повлекла за собой изменения в социально-демографической и социально-профессиональной структуре общества, в образе жизни и культуре различных социальных слоев населения.[57]

В начале XX в. процесс урбанизации в Российской империи набрал довольно высокие темпы: за период с 1897 по 1913 г. число горожан увеличилось на 55 %, тогда как прирост общей численности населения составил 21 %. При этом доля самого городского населения в России составляла всего 15–20 %, тогда как в Западной Европе и Северной Америке – в среднем около 50 % (а в Великобритании и других индустриальных странах превышала 70 %).

За период Первой мировой и Гражданской войн процесс урбанизации в России практически приостановился, и только с середины 20-х гг. начался стремительный рост городского населения, которое в течение первых пятилеток прибавлялось примерно по 6,5 % в год.[58] Прирост городского населения происходил в основном за счет миграции населения из сельской местности в промышленно развитые регионы России. Так, между переписями 1926 и 1939 гг. сельская местность потеряла в миграциях 18,7 млн человек (т. е. практически весь естественный прирост).

В результате Второй мировой войны деревня понесла двойные потери: гибель людей во время войны, а после нее – массовый уход в восстанавливаемые города. В начале 1951 г. сельское население СССР было на 22 млн человек (на 17 %) меньше, чем в 1939 г., а отток между переписями 1939 и 1959 гг. достиг 25 млн человек, в 2,5 раза превысив естественный прирост. Как справедливо отмечает Ж. А. Зайончковская, только примерно с 1950 г. миграцию сельского населения в СССР можно рассматривать как процесс, обусловленный исключительно ростом городов внутри страны.[59]

В 1960–1970 гг. города росли высокими темпами, приняв из села за 30 лет (с 1959 по 1989 г.) почти 40 млн человек, из которых 22 млн дали села России. Таким образом, можно утверждать, что урбанизация привела к резкому повышению социальной и миграционной мобильности населения России. Если в начале XX в. только 1 из 6–7 жителей жил там, где родился, то к началу 90-х гг. – каждый второй.[60] Кроме этого, с урбанизацией сопряжены важнейшие социальные перемены – эволюция демографических процессов, эволюция расселения, структурные сдвиги в экономике и, как следствие, трансформация образа жизни и формирование иного типа личности, сильно отличного от исходного, присущего аграрному обществу.

Индустриальный этап миграций заканчивается, по справедливому утверждению С. Кастлеса, к середине 1970-х гг.[61]

Миграционные процессы, начиная с середины 1970-хгг., отличаются не просто разнообразием видов перемещений, но и трудностью в проведении различий между ними. Так, традиционные формы трудовых контрактов для мигрантов из арабских государств и торговля сексуальными рабами из стран Восточной Европы (в том числе и России) сосуществуют с новыми формами временных миграций из Азии и Африки; происходит феминизация рабочей силы, продолжает расти нелегальная миграция.

Модель миграционных процессов периода 1970–1990-х гг. можно, на наш взгляд, назвать диффузной. Миграционные процессы этого периода неразрывно связаны со сложными структурными изменениями в новом международном разделении труда, с геополитическими преобразованиями, с масштабными процессами глобализации.