Тихая - Барри Лонгиер

Однажды, когда он помешивал суп, Тихая следила за ним из уголка. Они были одни.

— Клянусь Исусом и Бабом[1], чуешь эту ужасную мешанину, девочка? Чуешь?

Она торжественно кивнула. Онану не нравился этот суп. Современные кухонные плиты полностью устраняли запахи любого рода, но когда к ним приходил дилер, Онан прогонял его презрительным взмахом руки: «Я шеф-повар, а не космический пилот». Помешав еще раз, он постучал деревянной ложкой по краю серебряной кастрюли и положил ее на подставку. Он прислонился к одной из холодных плит с сложил руки на груди.

— Думаю, запах тебе нравится.

Она кивнула, и это было правдой. Она любила солдатскую дыню Онана и его суп из метелочных стручков.

Повар покачал головой, воздел руки к Богу и сказал, объясняя Ему:

— Она никогда ничего не пробовала, кроме этих отвратительных штучек и тех специй, что привозят нам пуховерты.

Повар повернулся и пошел туда, где Тихая стояла возле стены. Он схватил ее за плечо.

— Пойдем со мной, девчонка.

Он повернул ее и повел по коридору для слуг рядом с женской половиной, пока они не дошли до его комнаты. Он открыл дверь и втолкнул ее внутрь. Он закрыл дверь и запер ее. Схватив ее, он посадил ее на постель.

— Ну, маленькая Ти, ты знаешь, что я хочу тебе показать?

Она покачала головой, чувствуя во рту неприятный вкус.

Она знала, что находиться здесь неправильно. Шахар, одна из поломоек на кухне, предупреждала, чтобы она никогда не оставалась в одиночестве с мужчиной. Когда Тихая спросила почему, Шахар показала знаками, что когда она была маленькой, какой-то мужчина застал ее одну и сотворил с нею ужасное. Тихая подумала, что поломойка всего лишь пытается запугать ее, но, сидя на постели повара, почувствовала, как ее сердце забилось чаще.

— Прежде всего я хочу показать тебе очень специальную книгу. Закрой глаза.

Она под вуалью закрыла глаза руками. Услышав, как повар открывает шкаф, она взглянула сквозь пальцы. Он вернулся, неся в руках книгу. Это была очень старая книга. Повар сел на постель рядом с ней.

— Теперь можешь смотреть.

Когда она опустила руки на колени, Онан указал на книгу.

— Ты не умеешь читать, но здесь много красивых картинок. Посмотри.

Он открыл книгу и листал до тех пор, пока не нашел цветную картинку веретенообразного растения с редкими листьями и соцветиями розовых цветов.

— Из этого растения, называемого майоран, делают пряность. — Он пролистал почти сотню страниц. — Смотри на все эти блюда, который я не могу приготовить, потому что в этом мире нет майорана.

Он открыл книгу на внутренней стороне переднего переплета и показал надпись, сделанную чернилами:

— Здесь написано глупое женское имя — Бетани Джиска. Она привезла эту поварскую книгу на Харам. Тогда планета называлась Ангерона, когда последователи Просветителей поселились здесь больше четырехсот лет назад. Она привезла эту кулинарную книгу, но каждый рецепт в ней требует определенных специй. — Он снова воздел руку к Богу, чтобы Тот лицезрел абсурдность женщины. — Но разве она подумала о том, чтобы захватить с собой семена этих специй? — Он опустил руки и покачал головой. — Нет, не подумала.

Он листал книгу, глаза его разбегались от многочисленных рецептов, которые ему не дано было исполнить.

— И у меня нет даже представления, каким вкусом должны обладать все эти блюда. — Он взглянул лукаво, словно что-то вспомнил. — Но об одной специи у меня есть маленькая мысль. — Онан вдруг посмотрел ей в лицо. — Сколько тебе лет?

Она подняла шесть пальцев.

— Хочешь понюхать немного волшебства?

Она энергично кивнула. Онан через нее потянулся к маленькой полочке, встроенной в стену над его постелью. Он достал прозрачную бутылочку, заткнутую голубой стеклянной пробочкой. Он держал бутылочку в руке, указывая на коричневые крупинки внутри.

— Девочка, это лавровый лист. Если бы я положил один или два комочка в тот суп на кухне, он наполнил бы блаженным ароматом весь дом. Теперь слушай меня. Когда я открою бутылочку, быстро понюхай, и ты вдохнешь восхитительный запах родной Земли, который был бы у этого супа, если б Бетани Джиска оказалась достаточно сметлива, чтобы захватить семена своих специй.

Он держал перед нею бутылочку, а она высунула нос наружу. Он вытащил пробочку и как только она нюхнула, заткнул пробочку снова.

— Ну, как?

Она сморщила нос, ибо кислый запах ей кое-что напомнил. Кусочки листьев в бутылочке пахли, как садовник Той, проработавший все утро на горячем солнце. Они пахли мужским потом, грязным бельем и подмышками Тоя. Она сделала кислое лицо, нахмурилась и подняла глаза на повара.

Он столкнул ее с постели, отпер дверь и открыл ее.

— Глупая девчонка! Выметайся отсюда, глупая девчонка!

На верхнем этаже женской половины в конце узкого коридора находилась запертая дверь. Всякий раз, проходя там, Тихая пробовала запор. Всякий раз дверь была заперта. Попробовав, она прикладывала к двери ухо и слушала.

За дверью в основном стояла тишина. Однажды она услышала шаги, в другой раз на пол упала ложка или вилка. Но чаще всего она слышала постоянный шорох, словно скреблось насекомое или жучок в стене.

Как-то утром она попробовала дверь, и та оказалась не заперта. Вдруг она почувствовала себя очень сконфуженной. Вплоть до этого мгновения она не представляла себе, какова же ее цель. Главное было найти дверь незапертой. Про другую сторону двери находилось нечто ей принадлежащее: ее имя.

Как только ближайшая цель была достигнута, старые страхи прокрались в ее сердце. Особа, удерживающая ее имя, безумна. Все так говорят. Она была жестокой, и единственный человек, к которому она проявляла жестокость, была она сама — ее дочь.

Очень медленно она приоткрывала дверь, не больше чем на волосок за раз. Перед окном стоял стол, и над ним горбилась закутанное в черное фигура. Эта темная фигура была ее матерью, и ее мать что-то писала.

Тихая больше никогда не писала сама с тех пор, как важный священник отхлестал ее по рукам и резко выругал Рихану в саду. Отец тогда очень разозлился и приказал семейному доктору, священнику отцу Ядину, еще раз познакомить всех женщин с книгой «Шайтан».

Суставами левой ладони Тихая случайно стукнула в дверь. Не оглядываясь на нее, женщина, сидевшая за столом, внезапно повалилась на пол позади стола.

Это показалось таким безумным, что девочка испугалась и с грохотом захлопнула дверь. Дверь осталась незапертой, и она затаила дыхание, услышав звуки шагов, спешащих к двери. Ручка двери повернулась, и она схватила ее и вцепилась, пытаясь удержать сумасшедшую внутри.

Ручка вырвалась из ее хватки, и дверь рывком распахнулась, отчего она упала на колени внутрь комнаты. Она подняла взгляд на нависшую фигуру, и ее глаза заполнил образ Жесткого Рта из ее ночных кошмаров.

Жесткий Рот протянула руку, однако девочка вскочила на ноги и выбежала из комнаты, промчалась по коридору к задней лестнице, потом вниз до кухни в свое безопасное место за плитами.

Сжавшись в комочек в своей норе, она слышала, как Набил и Онан вопят друг на друга на третьем этаже. Сумасшедшая бродит на свободе по женской половине, и каждый винит в этом другого. Голос сержанта охраны Джамила заглушил всех остальных, и скоро все стало тихо, как прежде. Прячась в темноте, она чувствовала, как слезы жгут ее глаза. Она поняла, что никогда не получит своего тайного имени. У нее не будет никогда и ничего, кроме прозвища, а ей ненавистно называться Тихой.

Мужчины никогда не носят черное. Садовник Той как-то рассказал шоферу Али шутку о мужчинах, носящих черное. Из самой шутки и из ответа Али Тихая поняла, что с мужчинами, носящими черное, что-то не так. Она каким-то образом не настоящие мужчины, они какие-то другие, им чего-то не хватает. Бог их тоже ненавидит, однако не так сильно, как женщин. Она также поняла, что таких мужчин много и что другие мужчины используют их в качестве друзей и жен.

Ее отец, конечно, никогда не носит черного. Часто он в светло-сером халате с темно-красным кушаком или в бледно-зеленом с кушаком золотым. По особым случаям он надевает белый сатиновый костюм с бордовым кушаком, украшенным голубыми драгоценными камнями.

Ее брат Рахман, похоже, одевается, как ему вздумается. Всякий раз, когда она изредка видит его, на нем надето что-нибудь другое. Его одежда всегда ярко-красная, оранжевая и желтая. Ей так сильно хочется поносить жакет того же желтого цвета, как у Рахмана.

Однажды вечером в саду она показала Рихане: «Я хочу желтую кофту».

Рихана нахмурилась, отвечая пальцами: «Я тебя не понимаю».

«Я хочу желтую кофту, как у Рахмана».

«Ты же знаешь, что женщины носят только черное. Ты же знаешь, что женщины ничем не владеют».