Валентинов день - Эд Макбейн

– Я подумал.., знаете.., фотография сумки на первых страницах газет могла бы нам здорово помочь. Черт возьми,такую рекламу трудно достать обычным путем. Кто знает, может, она нам даже поможет?

– Да, сэр, – терпеливо согласился Мейер.

Если Мейер Мейер обладал добродетелями, то терпеливость, несомненно, относилась к их числу. Он родился терпеливым. Дело в том, что отец Мейера был шутником, человеком, который с удовольствием рассказывал гостям во время обеда, что они едят из грязных тарелок. Да, это был настоящий шутник. И вот, когда этот хохмач стал слишком стар, чтобы подтирать носы младенцам и менять пеленки, произошло маленькое чудо – его жена забеременела.

Природа сыграла хорошенькую шутку над королем весельчаков. Старший Мейер долго дулся и даже на время перестал шутить, подготавливая месть природе. Когда акушерка приняла голубоглазого мальчика весом в шесть фунтов шесть унций, Мейер решил нанести свой последний удар. Отец назвал ребенка Мейером. Так мальчик стал Мейером Мейером.

Согласитесь, это была замечательная шутка! Старик Мейер не переставал смеяться целую неделю. Однако Мейеру-младшему оказалось не до смеха. Мейеры жили в районе, в котором не было евреев. Если мальчишки, жившие по соседству, и нуждались в дополнительном поводе (кроме еврейского происхождения) для того, чтобы ежедневно колотить Мейера Мейера, этим поводом вполне явилось его имя.

Только спустя много лет Мейер Мейер узнал, что невозможно драться с двенадцатью противниками одновременно, но что иногда можно отговорить эту дюжину от драки. И он терпеливо уговаривал. Иногда уговоры срабатывали, чаще нет. Несмотря на результаты, терпеливость постепенно стала основной чертой его характера. Именно эта особенность Мейера Мейера, очевидно, явилась причиной его полного облысения в тридцать семь лет.

Но с другой стороны, разве можно было лишить стареющего комедианта последней, его самой удачной шутки?

– Как распределяются эти сумки, мистер Пиат? – терпеливо спросил Мейер Мейер.

– Распределяются? Они совсем не распределяются. Их просто выдают нашим пассажирам. Отличная реклама.

– Эти сумки дают всем вашим пассажирам?

– Не совсем. Видите ли, у нас несколько классов полетов.

– Вот как?

– У нас есть Высший класс, в котором между сиденьями больше места – целых двадцать дюймов. Хватит, чтобы вытянуть ноги; напитки; несколько блюд в обеде; специальное багажное отделение.., короче, самое лучшее, что мы можем предложить нашим пассажирам.

Еще у нас есть Первый класс, который отличается от Высшего только отсутствием напитков. Конечно, при желании их можно купить. Еще в обеденном меню только одно блюдо – обычно ростбиф или ветчина.

– Понятно.

– Следующий Туристический класс. Всего шестнадцать дюймов для ног, но во всем остальном то же самое, включая обед, как в Первом классе.

– Ясно. Сумки…

– Второй класс. Столько же места для ног, как и в Туристическом, но три места в каждом ряду с обеих сторон от прохода. На обед подают одни сэндвичи и, конечно, нет напитков.

– Из всех классов какой?..

– Еще у нас есть Низший класс, который, боюсь, вообще не очень удобен по сравнению с другими классами, хотя сам по себе он ничего. Двенадцать дюймов для ног и…

– Это ваш последний класс? – терпеливо поинтересовался Мейер.

– Сейчас мы работаем еще над одним, который будет еще дешевле. Видите ли, мы пытаемся убедить летать людей, которые предпочитают старинные средства передвижения, такие, как поезда, машины или корабли.

– Кому дают сумки? – не выдержал Клинг.

– Что? О да, сумки. Мы выдаем их всем пассажирам Высшего и Первого класса.

– Всем пассажирам?

– Всем.

– И когда вы начали раздавать их?

– Как минимум, шесть лет назад, – ответил Пиат.

– Значит, все, кто летал у вас Высшим или Первым классом за последние шесть лет, мог получить такую сумку, правильно?

– уточнил Мейер.

– Правильно.

– И, как по-вашему, сколько таких людей?

– О, тысячи и тысячи, – с гордостью ответил Нельсон Пиат.

– Вы должны не забывать, детектив Мейер…

– Да?

– "Мы летаем вокруг земного шара".

– Ах, да, – согласился Мейер. – Простите. Со всеми вашими классами я, кажется, запутался…

– Существует возможность, что это дело все же попадет в газеты?

– Возможность всегда существует. – Детективы встали.

– Вы мне сообщите, если она станет реальностью? Если, конечно, узнаете заранее. Мне хотелось бы предупредить наш отдел рекламы.

– Конечно, – ответил Мейер. – Спасибо, мистер Пиат.

– Не за что. – Нельсон Пиат пожал руки детективам. Когда они подошли к двери, Пиат выглянул в огромное окно на мокрую от дождя взлетную полосу.

– Чертов дождь! – пробормотал он.

Глава 5

Пятница, утро. Дождь.

Когда он был ребенком, то часто бегал под дождем в библиотеку, которая находилась в шести кварталах от дома. Он поднимал воротник куртки и думал, что похож на Авраама Линкольна. Как-то раз, сидя в теплом, обитом деревянными панелями читальном зале, он с каким-то необычным удовольствием читал, а дождь шелестел за окнами.

А иногда ливень начинался неожиданно на пляже. Неизвестно откуда появлялись тучи и мчались к берегу, как черные всадники. Молнии рассекали небо, как удары сердитых скимитаров. Девчонки хватали свитера и пляжные сумки. Кто-то забирал переносной проигрыватель и стопку пластинок. Ребята держали над головами одеяла, как навес, пока все бежали к находившемуся неподалеку ресторану. Потом они стояли на террасе и смотрели на умытый дождем пляж, на изогнутые и перепачканные губной помадой соломинки в забытых бутылках "кока-колы".

В Корее Берт Клинг узнал, что существует и другой дождь. Он узнал, что есть жестокий и противный дождь, который превращает землю в непроходимую скользкую жижу, останавливающую и людей, и машины. Он узнал, что значит постоянно быть мокрым и мерзнуть. Именно после Кореи Клинг перестал любить дожди.

Утренний дождь в пятницу ему тоже не нравился.

День начался с посещения бюро розыска пропавших лиц, где Берт Клинг возобновил знакомство с детективами Амброузом и Бартольди.

– Ого, кто к нам пожаловал! – воскликнул Бартольди.

– Бог-солнце 87-го участка, – подхватил Амброуз.

– Само Белокурое Чудо!

– Он самый, собственной персоной, – сухо сказал Клинг.

– Чем сегодня можем служить, детектив Клинг?

– Кого вы посеяли на эту неделю, детектив Клинг?

– Мы ищем белого мужчину в возрасте от 18 до 24 лет, – ответил Берт Клинг.

– Слышал, Ромео? – спросил Амброуз Бартольди.

– Слышал, Майк, – ответил Бартольди.

– Сколько, по-твоему, белых мужчин в возрасте от 18 до 24 лет у нас числится?

– По приблизительным подсчетам 6723, – ответил Бартольди.

– Не считая тех, кого мы еще не успели занести в картотеку.

– Как мы можем успеть, когда фараоны со всего города ежеминутно мешают нам.

– Как им не стыдно! – холодно произнес Клинг. Ему хотелось избавиться от чувства робости, которое он постоянно испытывал в присутствии полицейских, проработавших больше него. Он знал, что он молод, но ему не нравилось автоматическое предположение, которое возникало у более опытных копов, что он ипсо факто плохой детектив из-за возраста и недостатка опыта. Он не считал себя плохим детективом. Наоборот, Клинг думал, что он отличный детектив. А Ромео с Майком пусть идут к черту!

– Могу я посмотреть картотеку? – спросил он.

– Ну конечно же! – с энтузиазмом откликнулся Бартольди. – Для этого она здесь и находится. Чтобы каждый коп в городе с грязными лапами мог трогать карточки. Правильно, Майк?

– Еще бы не правильно. Что же нам еще делать, если не перепечатывать постоянно залапанные и изорванные карточки? В противном случае пришлось бы взяться за оружие.

– Нет уж, лучше оставим игры с пушками более молодым и проворным парням, таким, как ты, Клинг.

– Да, таким героям, – добавил Амброуз.

– Угу, – мрачно произнес Берт Клинг, тщетно пытаясь найти убийственный ответ.

– Поосторожнее с карточками, – предупредил Бартольди. – Утром мыл руки?

– Мыл.

– Ну и отлично. Только выполняй вон те инструкции, и все будет в порядке, – Бартольди показал на большой плакат: "Делайте с карточками что угодно, но оставляйте их такими, какими они были до вашего прихода".

– Понял? – спросил Амброуз.

– Я здесь не в первый раз, – ответил Клинг. – Вам пора поменять ваши инструкции. Когда читаешь их в сотый раз, находишь в этом мало веселого.

– Они здесь не для развлечения, – возразил Бартольди.

– Осторожнее с карточками, – повторил Амброуз. – Если станет скучно, загляни в папку дамы по имени Барбара Цезаре, известной также, как Бабблз Цезарь. Она исчезла в феврале. Ее папка там, ближе к окну. Барбара занималась стриптизом в Канзас-Сити и приехала поработать в наших клубах. В ее папке отличные фотографии.