Самые близкие - Слава Доронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4 глава
Как найти точку опоры, когда тебя ничего не может успокоить? Как перестать думать о будущем и не бояться его?
Когда Андрей уехал и ничего конкретного не сказал о дате своего возвращения, я полагала, что ожидание — худшая вещь на свете. Но теперь убеждаюсь, что может быть и хуже. Вера в себя, в хороший исход моей беременности тает на глазах. Сил почти нет. Ни моральных, ни физических.
Сижу под дверью в кабинет второй час и жду своего приема. Я стольких врачей обошла, выплакала море слез. Все как один говорят о серьезной патологии и рекомендуют сделать аборт.
Из кабинета выглядывает медсестра.
— Багдасарова Яна Эриковна?
Пульс подскакивает, когда слышу свое имя. Нервы стали ни к черту. Иной раз кажется, лучше бы я совсем ничего не знала о своем положении.
— Да, это я.
— Семёна Игоревича срочно вызвали на операцию. Он перенес прием на завтра, в это же время.
— Я приезжаю к вам с другого конца города. Третий день подряд. Мне сказали, у вас самая лучшая клиника и врачи.
— Так и есть, мы лучшие в городе. Поэтому к нам хотят попасть все, у кого сложные случаи. Приходите завтра. Экстренно поступили две пациентки по скорой.
Это точно какое-то издевательство! Я пропускаю занятия, не сплю ночами. Может, тоже приехать на скорой, чтобы меня наконец посмотрели?!
Взяв сумку и папку с документами, выхожу из больницы.
На улице стоит прекрасная погода, светит солнце, дует легкий ветерок. Я иду в парк, который находится примерно в километре от клиники, покупаю мороженое и сажусь на лавочку.
Ильмира поехать со мной сегодня не смогла, да это и к лучшему. Не то чтобы раздражают ее опека и внимание, скорее наоборот. Просто я устала. Очень сильно устала. И крепнет мысль, что нужно остановиться с этими анализами, дать себе передышку. Визит к Кузнецову и будет последним. Хватит.
Мороженое сладкое, но вместе со слезами, которые текут из глаз, вкус не такой приятный. Долго сижу, выставив ноги вперед, и думаю о том, что еще несколько месяцев назад у меня было море планов, задора в настроении и огня в глазах, а сейчас я ощущаю себя высушенной воблой. Причем в прямом и переносном смысле этого слова. Вес не набирается, от нервов похудела, живот для моих четырех с половиной месяцев ну совсем уж крошечный. Будто его и нет.
Ильмира каждый день готовит вкусный завтрак и обед, перед тем как уйти на занятия, а на мне остается ужин. По вечерам мы вместе смотрим сериал, и я всегда жду этого часа. Вроде ничего такого не делаем, но это очень успокаивает. Единственное, что придает сил и помогает не раскисать.
От мыслей отвлекает входящий звонок. На дисплее высвечивается имя деда. Мы давно с ним не общались. С мамой и бабушкой часто, а с отцом и дедом — реже. Родные списывают мое унылое настроение на тоску по дому.
Я хоть и хочу их поддержки и участия в такой сложный и ответственный для меня момент, но пока не представляю, как сказать о беременности. Может, вообще не нужно говорить? Зачем вешать на плечи близких такой груз, особенно если я потеряю ребенка? А так никто ни о чем не узнает… Никогда.
— Янчик, внучка, привет, — звучит в трубке бодрый голос деда. — Как дела? Ты где, моя родная? На занятиях или дома?
— В парке. Смотрю на голубей под ногами и думаю, что надо бы купить им какой-нибудь еды, а то такие же тощие, как и я.
Дед смеется. В его глазах я вечно худая.
— А конкретнее? Я с важной миссией. Была рабочая встреча в ваших краях. Через пару часов самолет, но я обещал родне с тобой увидеться.
Я замираю от страха и в то же время ликую от радости, когда представляю, что сейчас утону в объятиях дедушки.
— Только из-за родни будешь делать такой крюк и искать со мной встречи? — спрашиваю, сохраняя веселый тон.
— Где ты, моя маленькая безобразница?
Давно уже не маленькая, но дед прав. Я безобразно поступила и теперь расхлебываю последствия своего «Хочу лишиться девственности с Ковалёвым». Лучше бы сторонилась Андрея, как он изначально и просил. Вот до чего доводят легкомысленные и безумные желания.
— Сейчас скину координаты.
Завершаю разговор, сбрасываю эсэмэской деду адрес, прячу анализы в сумку и поправляю кофту на животе.
Кому я точно не отважусь сказать о своем положении, так это мужчинам нашей семьи. Все они решительные, горячие, вспыльчивые, а я не желаю смерти отцу своего ребенка. Хотя, по-хорошему, Ковалёву все-таки следовало бы сообщить, но я решила этого не делать. По той же причине, что и остальным. Если потеряю ребенка, это останется только моей тайной.
Каждый день грызут сомнения. Импульсивность и эмоциональность рвутся в бой, я хочу поддержки. Но где гарантии, что не встречусь с негативом и непониманием близких? С равнодушием Ковалёва? Это ведь меня окончательно сломает. А ломаться сейчас нельзя. Нужно быть сильной. Хотя бы еще немного времени. Есть предчувствие, что до конца срока не дохожу с такими нервами.
Дед приезжает через пятнадцать минут. Я лечу к нему навстречу и висну на плече, как в детстве. Изо всех сил держусь, чтобы не заплакать, но в итоге меня прорывает. Столько всего накопилось!
И тоска по Андрею, и обида, что он выбрал беременную Натали. В отличие от меня, у нее будет здоровый ребенок. Она уже вовсю хвалится огромным, выпирающим животом и публикует красивые снимки. Менеджеры Натали из ее беременности извлекают максимум пользы для рейтинга. Да просто жалко себя, что оказалась в непростой ситуации, которая кажется безвыходной.
— Ну все, моя хорошая. — Дед похлопывает меня по спине. — Ты чего сырость развела? Если так соскучилась, то бросай тут все и поехали обратно. Мой самолет через два часа, для тебя местечко найдется. В Краснодар залетим на денек-другой, и будешь в Москве уже в начале следующей недели. В привычной обстановке.
— Не могу, — всхлипываю я. — Ты же знаешь, какая я бываю целеустремленная и упрямая. Надо тут все завершить. Это минутная слабость, дедушка. Я просто очень соскучилась.
Причина не только в этом. Но деду лучше не знать, как на самом деле обстоят дела.
