DL-6 - Антон Олегович Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что нам может пояснить свидетель?
— Она была председателем садового товарищества, на территории которого находится дом ответчика. Несколько месяцев назад жители избрали другого председателя. Тем не менее, у неё есть вся необходимая информация по данному вопросу.
— Представитель ответчика, Ваше мнение по заявленному ходатайству? — судья посмотрел на Вову глазами полными безразличия.
— Возражаю — он встал со стула — Власенко не работает председателем садового товарищества не несколько месяцев, как говорит представитель Комитета, а уже около года. Представленная ею информация не может соответствовать действительности, она не актуальна.
— Совещаясь на месте, суд определил удовлетворить ходатайство представителя Комитета и допросить свидетеля. Секретарь, пригласите.
В зал зашла невысокая женщина с копной курчавых волос на голове. Та самая, что стояла в коридоре спиной ко всем. Тонкие губы плотно сжаты в искривлённой гримасе. Голубые холодные глаза. В руках папка с документами.
— Свидетель, подойдите к трибуне. Назовите вашу фамилию, имя и отчество.
— Власенко Ольга Алексеевна.
— Кто-нибудь из присутствующих в зале доводится вам родственником?
— Нет.
— Вы приглашены в суд в качестве свидетеля, обязуетесь говорить правду, предупреждаетесь об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Это понятно?
— Да.
— Представитель Комитета, задавайте вопросы.
— Ольга Алексеевна, вы знакомы с Мархасовым Александром Михайловичем?
— Да.
— Поясните суду, что вам известно о наличии или отсутствии у него домашнего скота?
— По состоянию на позапрошлый год на подворье Мархасова имелось три головы крупного рогатого скота, и птица. Полтора года назад всех жителей посёлка Малаховского района обязали сдать скотину в спецзону. Практически все жители скотину сдали. Часть животных исдохла.
— А Мархасов сдавал?
— Нет.
*
= 18:28 =
Воздух к вечеру стал прохладней. Вова выключил кондиционер и открыл окна машины. Ветер заиграл в волосах.
— Как часто вы проигрываете дела?
— Мы выигрываем большинство дел просто потому, что стараемся не браться за бесперспективные вопросы. Иногда приходится брать и те дела, в которых однозначной позиции нет. В таких случаях знаем, что шансов на победу мало, но хотим помочь людям и идём на риск.
Вова ехал по шоссе вдоль бесконечной вереницы грузовиков. Смотрел вперёд рассеянным взглядом. Настроение — хуже некуда. Он не любил проигрывать дела. Особенно такие. Когда доказательства притянуты за уши. Когда суд явно становится на сторону одного из участников процесса. Когда на белое говорят чёрное.
Что он скажет Александру Михайловичу? Мы можем обжаловать решение, и шансы на победу примерно 50/50? Извините, но в этом случае стакан скорее наполовину пуст, чем полон.
Вова остановил машину рядом с домом Мархасова и несколько минут сидел без движения. Эмоции зашкаливали. Несправедливое решение всегда вызывает чувство обиды, желание доказать свою правоту и биться до последнего. Но где-то на задворках сознания остаётся мысль, что дело не в одном конкретном судье, а во всей системе. Нет никакой гарантии, что апелляция отменит решение и правда восторжествует. Почему? Потому, что судьям заплатят зарплату в любом случае. Отменят они решение или нет — зарплата всё равно будет начислена в назначенный день. Так зачем напрягаться?
DL-6 ускорило работу их мозгов. Но никак не поменяло человеческую сущность. Отменять решение, выносить новое, сидеть и расписывать всё это… Кому оно надо? Только если это не вопиющий случай нарушения прав человека (а главное — если за это нарушение можно крепко получить от Председателя). А здесь какие-то старики и корова…
Проиграть дело… Нет ничего хуже… Ты хотел, боролся, ты пытался объяснить что-то, доказать. Но эти глаза ящерицы так и остались непроницаемыми.
Вова думал, какие слова подобрать, но ничего придумать не мог. Хотелось просто убежать! Куда угодно, только бы не сидеть здесь, в ожидании гильотины…
— А я думаю — кто приехал? Вроде машина стоит, а никто не выходит — Александр Михайлович открыл калитку и вышел на улицу. Вова поднял голову от руля и посмотрел в глаза своему преподавателю.
— Добрый вечер, Александр Михайлович.
— Привет! — Короткая пауза, внимательный взгляд — …ты голодный?
— Спасибо, я…
— Пойдём, я как раз поставил чайник.
— Александр Михайлович, да я…
— Пойдём-пойдём.
Они вошли во двор.
— Ты для начала скажи, сколько я тебе должен за работу?
— Нисколько. Я вам ничем не помог.
— Так не пойдёт. Ты тратишь время, силы. Есть такой закон: если хочешь что-то получить, нужно что-то отдать.
— Этому вы нас не учили на юрфаке.
— Это не юридический закон — Александр Михайлович улыбнулся.
— Понимаете, суд уже вынес… — В этот момент он крепко сжал руку Вовы. Так, что он невольно замолчал. Что случилось? Из дома во двор на кресле-каталке выехала женщина.
— Наталья Игоревна, знакомьтесь! Это Вова, мой студент. Вова, это Наталья Игоревна, моя супруга.
— Здравствуйте, Наталья Игоревна.
— Добрый вечер. — У неё был умный, цепкий взгляд орлицы. Вова подумал, что Наталья Игоревна, тоже могла бы быть педагогом. Впрочем, не обязательно.
— Ну что ж, давайте пить чай! — сказал Александр Михайлович и указал на летнюю кухню. — Вова, ты проходи, садись. А мы за тобой — Он взялся за ручки кресла-коляски, в котором сидела супруга, и помог ей проехать.
У Натальи Игоревны на голове парик, подвязанный платком. Александр Михайлович как-то раз обмолвился про химио-терапию. Но тогда Вова был слишком увлечен работой и пропустил его слова мимо ушей… Так значит, у неё рак?
— Мы уже поужинали, а вот ты — налегай! — сказал Александр Михайлович и поставил перед Вовой тарелку горячего крем-супа с грибами. И он мог поклясться, что после такого ужасного дня, этот суп был лучшим, что с ним произошло!
Вова кушал и смотрел, как Александр Михайлович ухаживает за супругой. Как он наливает ей чай и отрезает кусочек торта.
Каково это жить с пониманием того, что болезнь скоро заберёт твоего близкого? Александр Михайлович не хочет, чтобы жена знала про суд. Не хочет, чтобы она расстраивалась. И это правильно.
В этот момент Вова почему-то вспомнил про того судью, что покончил с собой прошлой ночью. Он не знал истинных причин этого поступка (Как можно осудить собственного друга? Почему он не взял самоотвод и не передал дело на рассмотрение другого судьи? Неужели нельзя было придумать хоть что-то?) и не имел права его судить. Но сама собой напрашивалась в голову мысль. Видимо, можно иметь всё — и стремительную карьеру, и мозг, прокачанный DL-6, и управлять судьбами людей, но так и не стать счастливым.
— Тебе чай или кофе? — спросил Александр Михайлович.
— Если можно, кофе. Хочу взбодриться.
— Давай-давай. Работа не волк. И мы не овцы. Вот сахар, ложка.
