Одержимость - Питер Джеймс

Алекс бросилась на улицу.

– Прошу прощения! – крикнула она маленькому тонкогубому человеку в большом «БМВ», и водитель, недовольно посмотрев на нее, покачал головой.

Она запрыгнула в свой «мерседес», проехала вперед, потом сдала назад на место, освобожденное «БМВ», после чего вернулась в дом.

– Мимса, ты не видела Фабиана?

Мимса отрицательно покачала головой. Вся верхняя половина ее сутулого тела затряслась, словно была прикреплена к ногам с помощью шарнира.

– Я не видел миссер Фабиан. Они еще не вернулся.

Алекс прошла в гостиную, села на диван, посмотрела на стены абрикосового цвета. Подумала вдруг, как хорошо выглядит комната. А потом неожиданно о том, как это необычно – оказаться утром в будни дома. Посмотрела на вазу с красными розами на столе у двери и улыбнулась. Их доставила «Интерфлора» в день ее рождения три дня назад. Открытка от Фабиана все еще оставалась в букете. Красные розы, его любимые цветы. Он всегда дарил ей красные розы. Она закрыла глаза, снова услышала, как завыл пылесос, набирая обороты до максимума. Звук то усиливался, то ослабевал, по мере того как Мимса без устали таскала его туда-сюда по ковру.

Сегодня утром сын заходил в ее комнату, она видела его. У нее не было ни малейших сомнений на сей счет.

Она услышала, как открылась входная дверь, но решила не обращать внимания: вероятно, молочник, Мимса с ним разберется.

– Мисси Айтауа. – Алекс открыла глаза и увидела взволнованную Мимсу. – Тут полицейский.

Мимса выпучила глаза, почесала плечо большим пальцем.

– Все в порядке, пригласи его сюда.

Горничная уставилась на нее, а Алекс одобрительно улыбнулась и кивнула.

В дверях вновь появился смущенный констебль Харпер. Фуражку он держал в руке, губы у него подергивались, как у кролика.

– Извините, что опять вас беспокою.

Алекс откинула прядь волос с лица и показала на стул. Он сел, положил фуражку на колени.

– Хороший дом.

Алекс кивнула и улыбнулась:

– Спасибо.

– Похоже, у нас проблема. – Он несколько раз перевернул фуражку. – Не знаю, как это правильно сказать. В маконской больнице молодой человек, который попал… гм… в автокатастрофу, мистер Отто… – Он вытащил записную книжку, заглянул в нее. – Так вот, мистер Отто фон Эссенберг говорит, что трое других в машине были мистер Чарльз Хитфилд, мистер Генри Хитфилд и мистер Фабиан Хайтауэр. Он явно все еще в шоковом состоянии.

– Чарльз и Генри Хитфилды?

– Да.

Она кивнула.

– Вы их знаете?

– Да, их родители живут в Гонконге. Чарльз учится в Кембридже с Фабианом. Генри – его младший брат. С ними все в порядке?

Харпер побледнел, посмотрел в пол и отрицательно покачал головой.

– Насколько я понимаю… они погибли. – Он посмотрел на Алекс и снова перевернул фуражку. – Вы сказали, что видели сына сегодня утром.

Алекс кивнула как в тумане.

– Извините, все это очень трудно. – Он снова отвернулся от нее. – Где именно вы его видели?

– Он вошел ко мне в спальню.

– И когда это случилось?

– Около шести. Я, кажется, посмотрела на часы, не уверена.

Он записал ее слова в книжку, рука его подрагивала.

– Около шести.

– Да.

– Здесь?

– Да.

– Но сейчас его здесь нет.

– Нет.

Она почувствовала, как на нее накатывает неизбежное, и прикусила губу.

– Вы не знаете, куда он ушел?

Она отрицательно покачала головой. Говорить становилось все труднее.

– Он что-нибудь вам сказал?

Алекс кивнула:

– Сказал: «Привет, мама». Я ему ответила, что не ждала его так рано, он сказал, что устал и хочет поспать. Он был в своей комнате утром, когда я уходила.

– И вы видели его еще раз?

Алекс заглянула в глаза полицейского.

– Нет, я его не видела, дверь была закрыта, а я не хотела его будить.

– И вы уехали в офис?

Она кивнула.

Он сделал еще одну запись.

– И в какое время вы уехали?

– Приблизительно без четверти девять.

– А когда приходит ваша уборщица?

– Приблизительно в четверть десятого.

– И она сегодня пришла вовремя?

– Сейчас спрошу. – Алекс вышла из комнаты. – Мимса! – позвала она.

Мимса, занятая пылесосом, не услышала ее. Алекс постучала ее по плечу.

– Мимса!

Уборщица подпрыгнула.

– Вы меня второй раз сегодня пугать. У нас кончился «Вим».[4] Вы забыл?

– Извини, – Алекс кивнула, – постараюсь не забыть.

– Мойщик окон нет пришел. Он ленивый ублюдок.

– Мимса, ты когда пришла сегодня утром? Это очень важно.

– Утром я рано. Без пять девять. Я успел на другой автобус… обычно я на него не успей, потому что готовлю мужу завтрак, а сегодня утром он не завтрак, ходить к доктор на анализ, и вот я успел автобус. Я уйти пораньше тоже, если вы не возражать.

– Конечно. – Алекс кивнула и вернулась в гостиную. – Она пришла без пяти девять.

– Всего через десять минут после вашего ухода?

Алекс кивнула.

– Простите, это может показаться невежливым… но вам не могло померещиться, что ваш сын вернулся… Не могло присниться?

Зазвонил телефон. Несколько секунд она слушала пронзительный звон, и сама обыденность этого звука успокоила ее.

– Слушаю?

– Привет, дорогая, извини.

Ей хотелось, чтобы муж перестал называть ее «дорогая». Она больше не его дорогая, зачем он делает вид, будто между ними все по-старому?

– У меня проходил критически важный эксперимент… я нашел катализатор, который позволит мне делать шардоне не хуже шабли. И оно будет дешевле. Ты можешь себе представить: по-настоящему хороший британский шабли?

– Я в восторге, – безучастно сказала она.

– Я говорю о шабли первого сорта как минимум! Ты хорошо спала этой ночью?

– Да, – удивленно ответила она. – Отлично. Ты нормально доехал?

– Да, без проблем… можешь подождать секунду?

Алекс услышала громкие голоса в трубке.

– Послушай, дорогая, мне нужно срочно в лабораторию… тут возникла небольшая проблема… оно буреет. Вообще у меня случился такой странный сон… понимаешь, я думал, что это не сон, но получается, ошибался. Я как будто бы проснулся в шесть утра, я мог бы поклясться, что в мою спальню зашел Фабиан. Он сказал: «Привет, папа» – и исчез. Я весь дом обыскал, когда проснулся – был убежден, что видел его. Должно быть, сельская жизнь не совсем идет мне на пользу… наверное, шарики за ролики заходят!

5

Гроб светлого дуба с медными ручками, красные розы на крышке. Солнечные лучи падают через витражное окно. Доброе лицо священника за кафедрой. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло»,[5] – прочел он спокойным безмятежным голосом.

Потом гроб стали поднимать; это удалось без труда. В гробу лежал ее сын; как он выглядит, спрашивала себя Алекс. Дэвиду, когда он приехал во Францию, не позволили увидеть Фабиана. Они сказали, он слишком сильно обгорел и узнать его невозможно. Она ощутила цепкую руку Дэвида, который теперь тащил ее. «Должна ли я стоять, – подумала она, внезапно запаниковав. – Должна ли я идти по проходу, когда на меня пялится столько глаз?» Потом она вспомнила, что здесь друзья, только друзья, и неохотно последовала за мужем, глядя сквозь туман слез, которые пыталась сдержать, из церкви на улицу, в черный «даймлер».

Кортеж остановился перед аккуратным кирпичным крематорием, они вышли на солнечный свет. Остановились, молча понаблюдали, как носильщики вытаскивают гроб из машины. Двое взяли розы и направились с ними за угол, остальные понесли гроб в здание. Поставили на подставку перед темно-синим занавесом. Алекс подошла к гробу, положила на крышку единственную розу. Произнесла тихим голосом, опустив голову:

– Прощай, дорогой.

Потом вернулась и села на переднюю скамью рядом с Дэвидом. Опустилась на колени и закрыла глаза, пытаясь вспомнить какую-нибудь молитву, но ничто не приходило в голову. Здание заполнялось людьми, донеслась тихая органная музыка. Алекс постаралась вслушаться в слова заупокойной службы, но не могла ничего разобрать. Лишь раздался неожиданный щелчок, скользнул в сторону синий занавес, и гроб поехал в открывшееся пространство.

На поминках она чувствовала себя неловко среди скопления людей в собственном доме. Осушила залпом бокал шампанского. Возле уха раздался хлопок вылетающей пробки, шампанское пенилось, лилось через горлышко. Она беспомощно подалась назад вместе с другими. Словно их несла громадная волна.

– Алекс, примите мои соболезнования, – сказала женщина в черной вуали; Алекс не узнала ее.

– Он был хороший парень. Всякую дрянь они не забирают, да?

Алекс достала сигареты. Увидела, как сквозь толпу к ней пробирается Санди. С какой-то безумной прической: черный как смоль пучок, похожий на сноп, скрепленный чем-то вроде вязальных спиц. Алекс невольно отвернулась. Театрально выраженные эмоции Санди ей сейчас будут не по силам. Встретила взгляд Отто – лицо его с заостренными хищными чертами сильно пострадало, все было в рубцах и лейкопластыре.