Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

– И для чего вам это понадобилось? – недоверчиво спросила мисс Блумсдэйл.

– Охотно отвечу вам, – проговорил Уайтбрэд. – Самое главное при операции – зафиксировать тело. Вы сами видите, сейчас тело леди крепко привязано к крюкам в переборке. Тем самым таз ее самопроизвольно подвинулся вперед, а сама леди прочно сидит на койке.

– Акушерское кресло было бы куда удобнее, я уже говорила об этом его светлости лорду, и еще...

– А у нас что, есть акушерское кресло?

– Конечно, нет, не то мы бы...

– Вот видите, зачем же толковать попусту? – Уайтбрэд чувствовал себя все лучше.

Поскольку при качке виски по-человечески не выпьешь, он, не долго думая, зажал молодой женщине нос, и когда она открыла рот, вылил часть содержимого пузырька прямо ей в рот. Потом он повторил этот прием еще три-четыре раза.

Леди вдруг раскашлялась. Ее трясло, как в лихорадке, но на лице ее появился румянец. Она взглянула на лекаря и вновь закрыла глаза. «Порядочная доля алкоголя пойдет ей на пользу, если учесть, что ей предстоит», – подумал лекарь. Поднес пузырек к губам и допил остававшиеся в нем несколько глотков.

Потом посмотрел на свои руки, растопырил пальцы и с удовлетворением отметил, что они не дрожат.

– Я сделал все, как вы велели, сэр! – гордо воскликнул Джон, появившийся вскоре в сопровождении крепко сбитого матроса. Они вместе притащили большой ящик, в котором было все, что просил принести лекарь.

– Отлично, мой мальчик, сначала повесь фонари, потом разложи тряпки. А в этих пузатых бутылях что?

– Горячая вода, сэр!

– Отлично. Пусть там и остается, мы потом перельем ее в миску. А гуся ты нашел?

– Да, сэр, мне в самый последний момент удалось перехватить его: команда откуда-то пронюхала о нем...

– Вот и молодец! Тогда для начала я им и займусь.

– Слыханное ли дело! – мисс Блумсдэйл уперлась руками в бока. – Как вы можете в такой момент думать о еде?

– Почтеннейшая мисс Блумсдэйл, – развеселился Уайтбрэд: толстуха отреагировала именно так, как он и предполагал. – Вы заблуждаетесь, я вовсе не о собственном пропитании забочусь. А-а-а... очень хорошо, Джон!

Тем временем юнга успел подвесить фонари к поперечным балкам под потолком. Фонари, правда, постукивали один о другой при качке, но исходившего от них света было довольно.

Уайтбрэд сделал Джону знак, чтобы тот подержал гуся, а сам полез в свой сундучок, за небольшим скальпелем. В двух дюймах от гузки он сделал скальпелем круглый надрез. Обхватив обеими ладонями грудку гуся, он крепко сдавил ее, сильно раздирая пальцами надрез у гузки. Из округлого отверстия потек беловатый гусиный жир. Уайтбрэд дал жиру стечь и собрал его в фарфоровую чашку.

– А это еще зачем? – мисс Блумсдэйл даже не старалась скрыть своего удивления.

– Сейчас увидите, – Уайтбрэд умерил ее пыл и повернулся к Джону. – Ты здесь больше не нужен. Отправляйся вместе со своим приятелем в распоряжение вахтенного офицера.

– Да, сэр!

– Мистер Уайтбрэд, если вы ничего не имеете против, я бы тоже предпочел удалиться, – лорд Пембрук решил воспользоваться представившейся возможностью, – мне нужно еще кое-что... э-э... сделать в моей каюте... я... э-э-э...

– Разумеется, милорд, – кивнул Уайтбрэд. Это было даже кстати: от лорда все равно никакой помощи ждать не приходилось. – Так, а теперь о нас: мисс Блумсдэйл, прошу вас, будьте столь добры, оставайтесь все время рядом со мной, как вы и обещали. Для начала поднимите повыше подол нижней юбки миледи, чтобы я мог собственными глазами убедиться, какое обстоятельство препятствует рождению ребенка.

К удивлению Уайтбрэда никаких возражений со стороны акушерки не последовало. Он взял порядочную долю только что собранного гусиного жира и обильно смазал себе руки по локоть. Потом подошел вплотную к молодой женщине, которая была ни жива ни мертва, и опустился перед ней на колени. Им овладели смешанные чувства. Преодолевая отвращение при виде женских гениталий, Уайтбрэд обдумывал одну мысль, которая чисто случайно пришла ему на ум какие-то десять-пятнадцать минут назад.

Ему вспомнилось, как поступали крестьяне при тяжелых родах в хлеву. Они натирали себе руки по плечи жиром и засовывали их в родовой канал, чтобы определить, как лежит плод. Если требовалось, они могли изменить его положение, чтобы ускорить начало родов. Именно это хирург и собирался попробовать сделать сейчас. Но сначала надо получше во всем разобраться. Он велел мисс Блумсдэйл подать ему чистую холстину, смоченную в горячей воде, и начал осторожно промывать срамные губы. Вдруг беременная издала протяжный стон, тело ее задрожало от конвульсий. Она тужилась. Уайтбрэд наблюдал, как ее вагина расширилась, как будто кулак раскрылся; он смотрел на это с изумлением, словно увидел перед собой еще одно живое существо. И в самом деле: в отверстии появилась какая-то часть человеческого тела, но он не мог бы сказать точно, ножка это или ручка.

Потуга утихла, щель опять сузилась. Уайтбрэд, проведя для проверки левой рукой по правой – она была гладкой и скользкой, – засунул в родовой канал сначала только кончики пальцев, потом всю ладонь. Это вышло удивительно легко и просто: гусиный жир сделал свое дело. Лекарь попытался нащупать пальцами что-то осязаемое... Вот она у него между большим и указательным пальцами – детская ручонка! Крохотная, словно у куклы. Плечо чуть повыше и левее. А там уже где-то совсем рядом и головка.

– Мне кажется, вы правы, – обратился он к стоявшей рядом мисс Блумсдэйл. – Плод в поперечном предлежании.

– И что вы предполагаете делать?

– Н-ну, – Уайтбрэд помедлил с ответом. – Я постараюсь развернуть дитя. Его тело примет необходимое для родов положение, и матка матери сможет изгнать плод.

– Если у бедняжки достанет сил.

– Будем надеяться, – кивнул Уайтбрэд и снова продвинул руку вперед. Ему показалось, что он нащупал маленькое округлое плечико, и лекарь мягко потянул его вправо и назад. Тельце ребенка подчинилось этому движению. Он продолжал мягко разворачивать плод, при этом правая срамная губа напряглась.

Лекаря удивило, сколь высокочувствительны и податливы женские половые органы. И вдруг, словно иначе и быть не могло, в отверстии шеечного канала показалось детское темечко. Видно было даже несколько светлых склеившихся волосиков. Уайтбрэд внутренне возликовал. Удалось, он все сделал как надо! Теперь матери оставалось приложить последнее усилие.

– Ну, мисс Блумсдэйл, – сказал он, стараясь скрыть горделивые нотки в голосе, – я думаю, мы свое дело сделали. Остальное предоставим сделать природе.

Он стоял, пошатываясь, потому что шторм еще усилился, но акушерка его радость разделяла не вполне: