Аватар Х. Часть 2 (СИ) - lanpirot

Участок Защитной стены, у того места, где они стояли, начал светиться. Неожиданно на месте свечения из камня начали проступать огромные двустворчатые металлические ворота, слегка тронутые рыжей коррозией.

Двойник старика подошел вплотную к одной из створок и «нарисовал» пальцем прямо по её поверхности небольшой проём, примерно человеческого роста, который мгновенно «проявился» как самая обычная дверь. Потратив еще немного времени, дубль Райнгольда нарисовал замочную скважину и немного отошел, словно любуясь на дело «собственных рук».

Затем в его руках соткался из воздуха очень сложный фигурный ключ, который был незамедлительно засунут в замочную скважину. Двойник легко провернул отмычку и толкнул рукой дверь. Дверное полотно беззвучно распахнулось, открывая темный проход за «охраняемый периметр» Защитной стены.

Но едва двойник старика вошел в проход, стена затряслась, а огромные ворота неожиданно исчезли, оставив неизменной лишь распахнутую дверь. После чего поверхность стены неожиданно «вспучилась», явив этому вымышленному насквозь миру гигантское каменное лицо разгневанного старика со всклоченной бородой.

Распахнутый дверной проем неожиданно превратился в отрытый зубастый рот, который сомкнулся в тот же миг. Только громко хрустнули несуществующие кости двойника Райнольда, а потом все погасло.

— Хоттабыч… — потрясенно выдохнул Александр Дмитриевич, опознав лик каменного гиганта.

[1] Варвара Васильевна Панина — известная исполнительница цыганских песен и романсов. Была знаменита сильным низким контральто и особой манерой пения. Умерла от болезни сердца в 39-ть лет. Слушать певицу не гнушались даже особы царской фамилии.

Глава 3

— Значит, вы с ним встречались, учитель? — вновь вернувшись в реальность, спросил Головин. — С Мамонтом Быстровым?

— А ты, никак, по его душу прибыл? — догадался старик. — Продолжаешь служить, даже после всего, что сделали с тобой эти… — Райнгольд запнулся — он не желал обидеть любимого ученика, которого уже и не надеялся увидеть живым. — … нехристи? — Наконец подобрал он эпитет, показавшийся ему наиболее нейтральным. — И даже Абакан тебя не сломал…

— А я не нехристям служу, а России! — жестко отрезал Головин. — Вот вы сами, Вячеслав Вячеславович, отчего в заграницы после Вооруженного восстания не сбежали? Как тот же князь Чавчавадзе? Капиталов у вас хватало, чтобы жить припеваючи в каком-нибудь Лондо̀не или Парѝжу до самой смерти? Да еще и осталось бы! Но, нет — на даче оборону вот уже два десятка лет держите…

— И я Россию люблю, Сашенька! И не меньше вашего, между прочим! — отбрил ученика престарелый профессор. — И помереть хочу не на чужбине, а на родной земле! Многим, как тому же Чавчавадзе, этого не понять…

— А вот я вас прекрасно понимаю, учитель! А что касаемо Абакана — мне довелось побывать там два раза, профессор, — иронично произнес Александр Дмитриевич, а старик изумленно ахнул. — Только во второй раз «сломался» сам Абакан! — Выдержав небольшую паузу, сразил старика наповал товарищ оснаб.

— Абакана не существует? — все еще не веря, переспросил Райнгольд.

— На данный момент ведутся работы по его восстановлению, — ответил Головин. — Где-то же надо содержать всякую Осененную шваль, Пробудившуюся по какому-то недоразумению…

— Попустительством Господним и по Дьявольским проискам Пробуждаются такие твари, — согласился старик. — Их не содержать под стражей, их сразу надо в расход пускать, Сашенька! — Тряхнул в воздухе свои сухим кулачком престарелый Маг.

— Полностью с вами согласен, Вячеслав Вячеславович! — ответил Головин. — Однако, с точки зрения «социалистического хозяйствования», — повторил он явно чье-то высказывание, — уничтожение подобного Силового контингента абсолютно нерентабельно! Пусть они пользу государству приносят — Ману сдают. К тому же в нынешней ситуации она на вес золота!

— А с этим уже я не буду спорить, Сашенька, — кивнул старик. — С Магическими потоками твориться черте что! Совсем невозможно стало пополнить Резерв старыми дедовскими способами — из окружающего Эфира.

— Только Накопители спасают, — произнес Александр Дмитриевич. — Но и они не вечны — скоро запасы опустеют.

— Если ничего не произойдет — бесспорно наступит такой момент, — прокаркал старик. — И человечество вновь скатится до уровня обычных простецов. Но, чему быть, того не миновать. А вторых братьев Гримм, вернувших в мир Магию, отчего-то, пока не наблюдается…

— Да, вторых братьев Гримм у нас нет, — согласно кивнул Головин, — но я открою вам одну тайну, профессор, — заговорщически прошептал на ухо Райнгольду Александр Дмитриевич, — государственную тайну! У нас есть кое-кто получше… И он, возможно, сумеет подсказать, как человечеству справиться с этой бедой…

— Неужели, Хоттабыч? — ехидно улыбнулся старик. — По моему скромному предположению, генерал Абдурахманов не погиб…

— Вы тоже так считаете, учитель? — с какой-то затаенной надеждой воскликнул Головин.

— Да, считаю! Скорее всего, при оперировании такими потоками Энергии, он должен был переродиться в нечто большее… Ну, перестать быть человеком, в общем понимании — точно!

— Открою вам еще одну государственную тайну, Вячеслав Вячеславович, он и до битвы с Гитлером уже был не совсем человеком…

Пожилой Маг пристально взглянул на обретенного ученика:

— Я об этом догадывался, Сашенька… Этот ваш Хоттабыч — Высшая Сущность? Ведь тот молодой человек, — Райнгольд пощелкал пальцами в воздухе, — Мамонт, он ведь явно его Аватар?

— Вы сейчас серьезно, профессор? Мамонт Быстров — Аватар Хоттабыча? Вы хотите сказать, что его Ранг Силовика достиг несуществующего в известной нам градации уровня Божества?

— Это я, как раз, у тебя хотел спросить, Сашенька? — весело рассмеялся старик. — Иначе, для чего ты мне все это рассказал? Старый профессор-затворник может лишь предполагать… Все, что мне остается, лишь шевелить еще не заржавевшими мозгами.

— Мозголомам болезни мозга не страшны, — произнес Головин. — Не вы ли меня этому учили, Вячеслав Вячеславович?

— Все помнишь, паразит! — Старик погрозил пальцем бывшему ученику. — Да, если Мозгокрута, не сломает в Ментальной дуэли куда более могучий коллега, либо более хитрый… и такое бывало, — добавил старик, — старческое слабоумие Мозголому не грозит. Ясность ума до самой смерти — это наше благо… либо проклятие, — немного подумав, произнес он. — Ведь как было бы здорово впасть в детство на склоне лет, чтобы забыть то, что забыть не сможешь уже никогда… И только смерть освободит нас от этой тяжелой ноши!

— Вячеслав Вячеславович, — протянул с укоризной Головин. — Что это за упаднические настроения? Выше голову! Мы с вами еще повоюем!

— Да, отвоевался я уже, Сашенька…

— А вот и нет! — безапелляционно заявил Александр Дмитриевич. — Раз уж мы с вами встретились, то я считаю преступлением разбрасываться такими кадрами! Как сказал товарищ Сталин — кадры решают всё! И не спорьте, Вячеслав Вячеславович! Вас мы покажем ведущим Целителям СССР, подлечим, и будете еще молодую поросль обучать секретам владения Силой! А теперь давайте вернемся к Мамонту Быстрову, — попросил он. — Это сейчас самое важное! И прошу, не упускайте ни единой мелочи…

Александр Дмитриевич покинул дом старого профессора примерно через час — время поджимало. Но все, что он смог у него выведать — Головин узнал. Заверив престарелого князя Райнгольда, что скоро его жизнь измениться кардинальным образом, товарищ оснаб распрощался с профессором и его слугой и, выйдя со двора, уселся за руль новенькой «Победы».

— Как все прошло, товарищ оснаб? — поинтересовался полковник Легион, терпеливо ожидавший Головина в машине.

— Лучше, чем я ожидал, — ответил Головин, заводя машину. — Мало того, что я застал живым и здоровым близкого мне человека, так еще он снабдил меня такой информацией, разжиться которой я даже и не надеялся.

— Замечательно! — невозмутимо произнес Легион. — Куда теперь?