Провинция - Владислав Владимирович Кузнецов

почувствовал себя опозоренным самим собой. Чёрт меня дёрнул открыть рот и показать свою озабоченность вопросом. По существу, у меня не было никаких знаний, связанных с маркетингом. В любой другой компании мне не доверили бы даже выкладывать объявления, но я попал к старпёрам и на их фоне выглядел более-менее прилично.

5

Я работал в приёмной четыре дня. В основном, было тихо и спокойно. Я работал в своё удовольствие без надзора, а напротив сидела прекрасная Лиля, с которой я вытворял всё, что хотел в своих фантазиях.

На пятый день мне всё-таки установили компьютер. Вероятно, Раиму пришлось ограбить музей цифровой техники, чтобы достать для меня тот экспонат. В детстве у моих родителей был такой. Он родом из начала девяностых, моего возраста. Монитор занимал почти всё рабочее место на столе, когда я его двигал, то прилагал большие усилия.

— Другого пока нет, — сказал мне Раим. — Это временно. Потерпи.

Даже клавиатуры современной не нашлось. Она была сальная, пыльная и липкая. Вы ещё помните компьютерные мыши с шариком? Я вот почти забыл, что такие когда-то существовали, но вспомнил о них в тот день. Когда я управлял ею, то стрелка на мониторе еле двигалась, мне не хватало стола, чтобы перемещать стрелку от одного края до другого.

Но самым неприятным для меня явилось моё с Гузель расположение. Наши столы стояли вплотную друг к другу, между нами было максимум два метра. Когда мы сидели за своими компьютерами и смотрели в мониторы, то наши глаза были практически на одном уровне. Казалось, что мы сидим и смотрим друг на друга. Иногда мы забывались, и наши глаза действительно встречались на долю секунды. Было одновременно неловко, смешно и глупо. Мне приходилось нагибаться, чтобы прятаться за монитором, но спина в такой позе долго не выдерживала.

Если бы Гузель была хоть чуточку такой же привлекательной, как Лиля, я легко бы смерился с положением и даже использовал бы ту ситуацию, чтобы пофлиртовать. Но Гузель была красива ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы мне хотелось её трахнуть. Её бока слегка выпячивали, но только потому, что она носила слишком узкие джинсы. И эти недостатки были наименьшей проблемой её внешности. Наибольшей проблемой было её некрасивое лицо, которое полностью перебивало всякое желание её сносных форм. Только полное отсутствие сексуальной жизни помогало мне разглядеть в ней женщину.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спрашивала меня периодически полушёпотом Гузель.

— Пытаюсь выкладывать объявления. Этот компьютер подгружает сайт больше минуты. На нём невозможно работать.

— От твоих объявлений толка нет никакого. Лучше напиши текст рекламы для радио. Несколько разных вариантов.

— Сколько?

— Десять.

Я написал и с радостью ушёл на обед. Вообще наше общение с Гузель сразу же не задалось. В нём изначально не было лёгкости, а была лишь твёрдая формальность обсуждений рабочих моментов. Я ни разу не говорил с ней по душам, ничего не спрашивал о её жизни, как и она абсолютно не интересовалась мной. С другими, с кем я более-менее сблизился, разговор как-то сам заходил на личные темы, а между мной и Гузель было напряжение. Мы словно не хотели находиться в одном помещении, не хотели работать вместе, причём не по какой-нибудь причине, которая рассорила нас, а просто так. Как будто мы старые любовники, уставшие друг от друга, что даже на ссоры не хватало сил — одна сплошная апатия. А тишине нашего кабинета позавидовали бы старожилы в библиотеках.

«Тук-тук-тук» доносилось через стену из соседнего кабинета отдела кадров. После чего Гузель сворачивала все свои дела и уходила на 15–20 минут. Как оказалось, Гузель и баба из отдела кадров пили чай, я застал их как-то случайно за этим делом. Они были очень дружны между собой, и чаепитие было у них ежедневным по два раза в день, примерно в одно и то же время. Иногда первой стучала об стену Гузель, подавая сигнал, а та в ответ производила такие же стуки, что, видимо, означало положительный ответ.

Впереди меня ждали долгожданные выходные, оставалось доработать меньше часа. Гузель свернула рабочее место и поспешила, чтобы забрать своих детей из детского сада. Но перед уходом, когда она накидывала верхнюю одежду, она сказала:

— В понедельник приди на планёрку вместо меня, я не успеваю отвозить детей в детсад. Впредь ты будешь ходить каждый день на планёрку. Она проходит в кабинете Михаила Васильевича, начало в 7:30.

Сказала Гузель и ушла. Надеюсь, именно туда, куда я её про себя и послал.

6

Уехав на учёбу в Казань, я разорвал все связи со своими школьными друзьями, быстро заимев новые знакомства. Наверное, ещё около года я поддерживал кое-какие контакты с парой человек, но и они со временем исчезли. Но была одна девчонка со школы, которая продолжала мне писать все эти годы, по имени Алёна. Она встречалась с одним из моих лучших школьных друзей, так мы и познакомились, и я замечал, что она и ко мне была не равнодушна. С тем моим другом они расстались, после окончания школы он тоже уехал учиться в Казань, а она осталась в Альметьевске. В переписке мы близко сдружились, но не более, и когда я приезжал на выходные или каникулы из Казани, то частенько мы проводили вместе время.

На самом деле, мы исключительно вместе пили, когда виделись. У нас было любимое место; мы покупали себе по бутылке или две пива, чипсов или прочего закусона, и вечером шли на ипподром, который находится за городом. С этого ипподрома открывается чудный вид на вечерний город, огни которого отражаются в небольшом озере. Раньше, в той самой славной стране, это место являлось городским пляжем, теперь же всё поросло, как и сам пруд. А в конюшнях вряд ли найдётся хоть одна лошадь. Этим нам место и нравилось — оно было безлюдным.

Мы располагались на трибуне, в самом дальнем углу, вели себя не тихо, но вели опрятно. Я не проявлял к Алёне никакого сексуального влечения все эти годы, возможно, поэтому мы смогли по-настоящему подружиться. Конечно, она была симпатичной, но мы виделись с ней раза два в год, а больше и не