Работы. Мемуар - Александр Феликсович Борун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается катодолюминесцентных индикаторов, то люминофоры для них недаром были самыми многочисленными образцами для исследования газоотделения – отдел ОКБ, в который входила наша лаборатория, ими и занимался. Наивысшим достижением отдела было оборудование этими индикаторами большого экрана на Новоарбатском проспекте в Москве. Экран должен был быть виден днём, для этого в лампах, представлявших собой «точки» экрана, ставилась электронная пушка, как в кинескопе, то есть на тысячи вольт, но, возможно, вдобавок ещё и мощнее. Впрочем, может, и обычной электронной пушки хватало – в конце концов, она заставляла светиться не сравнительно большой экран кинескопа, а пятно размером в несколько сантиметров. Люминофор выгорал очень быстро, а еще часто лопался от тепловых напряжений цоколь, так что обслуживающая экран бригада только и делала, что меняла индикаторы, а завод их поспешно изготавливал всё новые и новые. Это были одноцветные индикаторы, трёх разных цветов с разными люминофорами. Но это отдел отличился таким достижением. Мне всё это рассказывали, я туда не ездил, и вообще непосредственно выпуском и тем более сбытом ни индикаторов, ни какой-то другой продукции не занимался, и вообще наша лаборатория была ни при чём. Только обслуживание производства: поиск причин брака. И до Оже, и после его появления. А в свободное время – занимался самим методом Оже. Забегая вперёд.
Социалистическое производство глазами инженера
Завод ПУЛ производил электронные лампы давно, и попал в обычную социалистическую ценовую ловушку: по нормам полагалось с течением времени снижать себестоимость продукции и цены на изделия, даже если изделия производятся давно и по одной и той же технологии. Рано или поздно производство становится невыгодным. Заводы один за другим отказываются от такого производства и перепрофилируются. Кто остаётся последним, тому этого сделать не дадут – лампы-то нужны! Остаётся много оборудования, вполне действующего, в которых они применяются, и требующего ремонта, а может, какое-то ещё продолжает выпускаться. Помню, на военной кафедре нам объясняли, что наш локатор лучше американского, хотя наш ездит на грузовике, а их – перетаскивается двумя солдатами – потому что у них он полупроводниковый, а полупроводники гораздо более подвержены действию радиации в случае ядерной войны, чем лампы… Правда, весь этот грузовик с РЛС сделается бесполезным при попадании в него одной пули, а попасть в него куда легче, чем в их чемодан22, но он, де, и не должен выезжать впереди армии. Нусутх. ПУЛ, оказавшись в роли, возможно, последнего, или одного из последних выпускающих лампы заводов, спасался двумя способами. Он сам изготавливал стекло для ламп, на это работал стекольный цех. Кроме ламп, продавалось стекло, и давало 40% всей выручки завода. Также он осваивал новые производства – в частности, эти самые катодолюминесцентные индикаторы.
Но ОКБ при заводе осваивало и другую новую по тому времени продукцию. Например, индикаторы на жидких кристаллах, которыми мы занимались в универе на курсовой. Или полупроводники. На жидких кристаллах делались, например, цифровые индикаторы для настольных часов. По размерам и форме такие часы напоминали мыльницу. Наручных электронных часов ещё не делали. Между прочим, я, как-то ошибившись в очередной раз при наборе номера на телефоне, предложил начальнику добавить в телефон такой индикатор, чтобы было видно, какой номер набираешь. Набор номера был дисковый, и очень легко недокрутить диск немного до нужной цифры. Но он сказал, никто такие телефонные аппараты покупать не будет. Зачем это нужно? Набирай номер аккуратно, и всё. А определение номера, с которого звонят, телефон тоже, естественно, не делал. Да и в каком виде он бы его сообщал? А теперь без индикации номера, который набираешь, трудно себе представить телефон, хотя и набор кнопочный, в котором труднее ошибиться.
В точности как нам в универе рассказывал директор завода «Тантал» Умнов. Он читал лекции, вроде как по управлению производством, а на самом деле просто рассказывал всякие занимательные случаи (сам сообщил, что студенты прозвали эти лекции «Я и моя биография»). В том числе об СВЧ печках, которые тогда начинал выпускать, а все его отговаривали – никто, дескать, не купит, у всех есть плиты, духовки… И так же, он рассказывал, его отговаривали когда-то от выпуска холодильников. Кому он нужен? Зимой вывесил авоську с портящимися продуктами за окно, и всё! Действительно, это была повсеместная практика, с форточкой. Даже был анекдот про Чапаева и Петьку, что они подставили лестницу и тырят эти авоськи. А тут милиция: «Вы чего тут делаете?» Чапаев не растерялся: «Да вот, новогодние подарки развешиваем!» – «Какие новогодние подарки?! До Нового года ещё месяц!» – «Ого! Вот это мы лопухнулись! Петька, снимай авоськи обратно!» А я ещё помню, как вороны приспособились расклёвывать нашу авоську, а мы стали вешать её не совсем снаружи, а между стёклами… А летом просто надо много, скажем, мяса не покупать – сразу сварить и съесть. А масло можно в миску с водой положить. А картошку в погреб. Между прочим, у нас был холодильник «Саратов-2»23. Маленький, вместо морозилки не отделённое от остального объёма микроскопическое решетчатое сооружение, но работал годами и десятилетиями. В отличие от современных.
Умнов был очень нервный, у него даже был бессмысленный автоматический жест, он кистью руки как бы рисовал в воздухе сложную кривую, проводя щепотью на уровне пояса, и перед лицом, всегда одну и ту же. Похоже, сам он этого не замечал, к его словам этот жест не имел никакого отношения. Об управлении производством он не рассказывал, скорее уж, о его планировании. Например, рассказал, что когда-то был в Финляндии и зашёл там в магазин электробритв. Просто там было пусто и можно было посмотреть, какие там электробритвы продаются. Покупать он не собирался, бритва у него была. К нему сразу подскочили два или три продавца и стали уговаривать опробовать их бритвы. Вы не
