Комедии - Публий Афр

Чем объяснить такие удивительные повороты?

Теренций, как видно, понимал, насколько далека была его публика от этических проблем, волновавших в свое время умы греческих философов и нашедших отражение у Менандра и Аполлодора. Римские зрители могли вдоволь посмеяться над проделками молодых людей и их рабов, поскольку это совпадало с их представлениями о распущенности легкомысленных греков; могли снисходительно отнестись к любовным увлечениям молодого человека, пока они не отвлекают его от обязанности вступить в законный брак, — допустить торжество нравов, грозящих ниспровергнуть старинные римские «доблести», они не могли. Поэтому Теренцию, если он хотел исподволь внушать публике свои идеи, воспитывать ее в духе гуманизма, приходилось идти на уступки и разрешать конфликты, завязанные в комедии, таким образом, чтобы победа оставалась за привычным здравым смыслом и житейской мудростью. Можно по-разному оценивать художественный результат этой уступчивости, — нельзя не признать в ней вполне самостоятельного отношения со стороны автора к своему материалу.

Говоря об отличии комедий Теренция от греческих образцов, следует наряду с субъективными намерениями автора учитывать и такой объективный фактор, как язык: пьеса, только переведенная на другой язык, в сущности уже другая пьеса, Элемент другой культуры. Менандр пользовался, как правило, двумя размерами: шестистопным ямбом и — в особенно напряженных или оживленных сценах — восьмистопным хореем (трохеем), никогда не перемежая их. Теренций свободно соединяет различные метрические схемы не только в пределах одной сцены, но даже внутри одного монолога, — в латинском языке, различавшем, как и греческий, гласные не только по их длительности, но и по высоте тона, такое чередование размеров могло придавать каждому отрезку текста иную интонационную окраску. Добавим к этому, что кроме шестистопного ямба Теренций употреблял семистопные и восьмистопные ямбические стихи, которые, как и трохеи, сопровождались игрой на флейте, и мы поймем, что даже внешне комедия Теренция вовсе не была похожа на греческую.

Наконец, далеко не последнюю роль в оценке писателя играет его владение родным языком — и в этом отношении Теренций признавался классическим автором, а его речь — образцом чистоты и изящества, одинаково удаленным от небрежности разговорного языка и от надутой выспренности. Нечего уже говорить о рассыпанных по его комедиям примерах остроумной игры словами, эффектных аллитерациях — исконно римском художественном приеме, о сентенциях и поговорках, вошедших в латинский язык так же, как в русский вошли стихи Грибоедова или Крылова. Одним словом, современники и потомки Теренция имели полное право считать его своим, римским поэтом, нисколько не ставя ему в вину греческое происхождение его сюжетов и образов.

Добавим ко всему сказанному соображения более общего порядка. Пушкинское «Поредели, побелели…», лермонтовское «На севере диком стоит одиноко…» несомненно факты русской поэзии, хотя и восходят соответственно к древнегреческому и немецкому оригиналам. «Антигона» Бертольта Брехта и «Мир» Петера Хакса — обработки одноименных пьес Софокла и Аристофана, но современные драматурги не колеблясь ставят под ними свое имя, коль скоро древний прототип пропущен ими через свое авторское «я». Будем ли мы предъявлять более строгие требования к писателю того времени, когда римляне считали себя прямыми наследниками не столь далекой от них по времени греческой культуры?

Поставленный таким образом вопрос о самостоятельности Теренция сохраняет свое значение главным образом для специалистов, которым важно знать, как протекало освоение древнегреческой культуры римлянами, что из нее они брали и что отбрасывали, на какие значительные для себя идейные запросы находили в ней ответ. Перед современниками Теренция ни один из этих вопросов не возникал, как он не возникает и перед нынешним читателем, не являющимся специалистом по истории античной литературы: творчество Теренция он воспримет как художественное целое, существующее по своим, присущим ему законам, подчиненное своим эстетическим задачам. Современный читатель найдет в комическом театре Теренция близкие ему гуманистические идеи, тонко обрисованные характеры, великолепно организованное действие, достаточную долю юмора, — разве всего этого мало, чтобы Теренция на протяжении двух тысячелетий почитали как одного из родоначальников новой европейской комедии?

В. Ярхо

Девушка с Андроса

2

Была поставлена на Мегалесийских играх при курульных эдилах Марке Фульвии и Мании Глабрионе. Играли Лунин Атилий Пренестинец и Луций Амбивий Турпион. Музыку сочинил Флакк, раб Клавдия, на равных флейтах для всей пьесы, правых или левых. Она греческая, Менандра. Сочинена первой в консульство Марка Марцелла и Гая Сульпиция.

Распутницы сестрой слыла Гликерия

С Андроса; обесчестивши ее, Памфил

На ней жениться слово дал, беременной.

Отец ему другую сватал между тем,

Хремета дочь. Узнавши про любовь его,

Притворно ладит свадьбу: разузнать хотел

Намерения сына; и от свадьбы той

Памфил не отрекается (Дав дал совет).

Но, увидав ребенка от Гликерии,

10 Хремет разладил свадьбу, зятю шлет отказ;

Вдруг, дочь узнав в Гликерии, женил на ней

Памфила, а другую за Харина дал.

Пролог

Симон, старик

Пaмфил, его сын

Хремет, старик

Харин, молодой человек

Гликерия, возлюбленная Памфила

Сосия, вольноотпущенник Симона

Дав, Дромон — рабы Симона

Беррия, раб Харина

Mисида, рабыня Гликерии

Лесбия, повивальная бабка

Критон, старик с Андроса

Действие происходит в Афинах, на улице, между домами Симона и Гликерии.

Почувствовавши к творчеству влечение,

Поэт одну задачу положил себе,

Чтоб нравились его созданья публике;

Но видит, что совсем выходит иначе:

Он тратит на прологи все старание

Не с тем, чтоб содержанье пьес рассказывать,

Но с тем, чтобы на злобные ругательства

Врагу, поэту старому, давать ответ.

Что ставится в порок ему, послушайте!

Сочинены Менандром две комедии,

«Андросска» и «Перинфянка»3; одну из них

10 Узнаете — и обе знать вы будете:

Они не так уж содержаньем разнятся,

Но сильно различаются в них стиль и речь.

Поэт готов сознаться: из «Перинфянки»

В «Андросску» перенес он подходящее,

Воспользовался как своим. Вот этим-то

Его и попрекают, возражая так:

Нельзя из двух одну сплавлять комедию.

Не слишком ли мудрят, до полной глупости?

Виня его, винят так Плавта, Невия

И Энния,4 которых этот наш поэт

Считает образцами и скорей готов

20 Им подражать с их вольною небрежностью.

Пусть лучше успокоятся, оставят брань,

Не то узнают, в чем порок их собственный.

Послушайте спокойно, с благосклонностью,

Решите, можно ль вам и впредь надеяться,

Что наш поэт создаст еще комедии,

Которые бы стоили того, чтоб их

Смотреть скорее, нежели со сцены гнать.

Симон, Сосия

Симон

(рабам, несущим провизию)

Несите это в дом, ступайте! Сосия,

На пару слов.

Сосия

Считай, что ты сказал уж их,

Сготовить, что ль, как следует?

Симон

Не то!

Сосия

30 Но что ж?

Что больше я своим искусством сделаю?

Симон

Мне нужно не твое искусство в этот раз,

А то, что постоянно я в тебе видал:

Молчанье, верность.

Сосия

Жду распоряжения.

Симон

С тех пор, как я купил тебя, сам знаешь, ты

Жил с детства в рабстве справедливом, в милости

Из рабства на свободу я пустил тебя;

За то, что как свободный ты служил всегда,

Наградой величайшей я воздал тебе.

Сосия

Я помню.

Симон

Не жалею, что так делал.

Сосия

Рад,

40 Что по тебе все делал я и делаю;

Спасибо, что я этим угодил тебе.

Одно мне тяжело: напоминание

Твое — как бы упрек в неблагодарности.

Скажи короче: что тебе угодно?

Симон

Да,

Скажу. И вот что первое: не думай ты,

Что свадьба эта будет настоящая,

Сосия

Зачем же притворяться?