Жена Дракона - Анна Бабина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чёрт! Теперь мозг застрял на этом словосочетании.
“Катюша, родить – это ещё не значит быть матерью. Матерью этой девочке стану я. У меня гораздо больше опыта и, конечно, моя голова не забита ток-шоу и показами мод. Ты стала своего рода инкубатором для моей дочери, дочери Дракона, и спасибо тебе за это большое…”
Чтобы привести мысли в порядок, Катя собрала с пола осколки чашки и промокнула салфетками кофейную лужицу. С бумажных обоев пятна вряд ли отмоются, придётся переклеивать полотнище. Зато можно будет съездить в ИКЕА и купить новую кружку. Катя ни разу в жизни не была в ИКЕА. В П. её так и не построили, а в Москве был Дракон, который бдительно следил, как бы она не потратила пару сотен на потеху для скудного бабского умишка. Он держал все деньги у себя, как скупой рыцарь. Однажды она оставила на своей карточке две тысячи, полученные за репетиторство, чтобы купить туфли. Он устроил скандал и потребовал, чтобы ученики переводили деньги на его карту.
Не думать о Драконе! Иначе начнётся паника.
По коридору шлёпала босыми ногами Танюшка, и Кате нужно было спешить навстречу.
–
Доброе утро, зайка. Не ходи босиком – простудишься.
–
Мам, что-то случилось?
–
Ничего, малыш, – пытаясь унять дрожь, ответила Катя, – я разбила старую чашку. Случайно.
–
Мама, ты боишься?
–
Нет, нет, что ты, – затараторила она. – Пойдём умываться?
–
Что-то случилось, – совсем по-взрослому, без вопросительной интонации подытожила Танюша.
Пока девочка возилась в ванной, Катя проверила замки на входной двери и аккуратно выглянула в окно. Дракона не было. Может быть, почудилось? После жизни с таким, как он, у кого хочешь крыша поедет.
–
Сейчас сварю рисовую кашу. С изюмом, – нараспев говорила она, бестолково открывая банки с крупами. – Да где же рис?
И тут грянул звонок – оглушительно, с переливами. Отзвуки, казалось, брызнули в дальние уголки квартиры, раскатились по углам и замерли в ожидании. Катя так отвыкла от этого звука, что сперва не осознала – звонят в дверь.
–
Кто это? – спросила Танюшка испуганным шёпотом.
В огромных голубых глазах дрожал ужас.
–
Не знаю, – соврала Катя.
Она не могла знать наверняка, но чувствовала: сразу обдало ледяной волной, и воздух не хотел входить в лёгкие, примерзая к губам.
–
Сиди здесь, – выдавила она и медленно пошла к двери, уже не выбирая, куда наступить.
Паркетины жалобно кряхтели под ногами. Хотелось, чтобы коридор не кончался, уходил в бесконечность, за горизонт, на небо. Уйти, сбежать туда, закончить это всё одним махом, но Таня… Вот и сейчас она молча стоит за спиной в треугольнике света – хрупкая фигурка с опущенными плечами.
Отец настоял на том, чтобы установить массивную железную дверь, но Кате показалось, что от Дракона её отделяет преграда толщиной в лист бумаги. Обычно с лестничной площадки не доносилось ни звука, но теперь ей чудился шелест, похожий на змеиное шипение:
–
Катюша, открой. Твой
ясенёк
пришёл за тобой.
Она сходит с ума. Шёпот ползёт в щели, проникает сквозь стены, вливается в чёрное окошко вентиляции, расчерченное на квадраты, как шоколадная плитка. “Ясенёк” – ласковое белорусское словечко, которым называла Дракона мать в те редкие минуты, когда вообще вспоминала о том, что помимо плана партийной работы у неё, оказывается, есть сын. Дракон требовал, чтобы Катя в минуты нежности называла его именно так.
Однажды, забывшись, она назвала его зайчиком. Нет, он не кричал. Монотонным голосом, словно псалтырь читая, объяснил, что на Руси никогда не использовали названия животных, обращаясь к супругу или ребёнку. Каждое его слово казалось отлитым из презрительного высокомерия. Катя краснела, как школьница у доски, и бормотала что-то в своё оправдание. Закончил отповедь Дракон тем, что назвал её ясочкой.
Никогда эти метры не казались ей такими длинными. Шаг-вдох, шаг-выдох, – напоминала она себе. Только не забывать дышать, иначе утонешь в панике. Шаг-вдох… Коснувшись ладонью прохладного дерматина, она немного успокоилась и замерла, прислушиваясь.
–
Открой дверь. Я пришёл. Мы всегда будем вместе.
Мы всегда будем вместе.
–
Если ты ещё раз позволишь себе замахнуться на меня при нашей дочери…
–
И что ты сделаешь, глупышка?
–
Сниму побои. Пойду в полицию, в опеку, к уполномоченному по правам человека. Я добьюсь, чтобы тебе запретили даже подходить к нам.
–
Это в Америке есть запрет, а у нас – подходи, сколько заблагорассудится. Мы в России, то есть наполовину в Азии. Тебе ли, уралочке (сказал, как змею выплюнул), этого не знать? Жена – собственность мужа, – и он довольно хохотнул.
–
Раньше ты так не говорил.
–
Я раньше так и не думал, Катюша. Ты казалась мне разумной и порядочной, а оказалась эгоистичной истеричкой. Не такой матери я хотел для продолжения своего Рода.
–
Мама, кто там?
Испуганный писк вырвал Катю из оцепенения. И снова брызнул звонок – настойчивый и уверенный. Звонок хозяина, который пришёл забрать то, что принадлежит ему по праву.
–
Это…
–
Это папа?
–
Да.
Катя шагнула к дочери и опустилась на корточки.
–
Он пришёл за мной? Забрать меня? Он будет тебя бить?
Таню трясло так, что пришлось отнести её в постель и закутать в одеяло.
– Не бойся, моя зайка. Мама с тобой. Сейчас мама приготовит поесть. Мама никому не даст тебя в обиду.
Катя повторяла эти слова, как мантру, шагая по скрипучим половицам в кухню. По пути она посмотрелась в зеркало и испугалась окончательно: солнечный свет, падающий из кухни, высветил серое измождённое лицо женщины с затравленным взглядом, в котором осталось мало человеческого. Ведь ещё вчера, даже сегодня утром она была другой, а сейчас в зеркале отражалась Жена Дракона. Инкубатор. Ясочка. Катюша. Она умоляла родителей и друзей никогда больше не называть ее так. Однажды, когда на детской площадке мужчина позвал дочь по имени – Катюшей, она подхватила Таню и бежала, пока не почувствовала, что вот-вот упадёт. Истеричка чёртова.
Сражение ещё и не начиналось, а она уже чувствовала себя обессиленной и опустошенной. Отчаявшись найти рис, она наскоро приготовила омлет и пошла за дочерью в комнату.
–
Мама, смотри, какое солнышко!
Танюша стояла на подоконнике, облитая ярким зимним солнце, очерченная по контуру золотом. Катя машинально отметила, какими тоненькими выглядят дочкины ножки в старых фланелевых штанишках.
Господи, да она же стоит в оконном проёме! Он может её увидеть! Уже потом пришло осознание того, что стоять на подоконнике в принципе небезопасно для ребёнка, но для неё тогда не существовало большей опасности, чем он – бывший муж и Танин отец. Дракон.
Она схватила
