Букет невесты - Виктория Райхер

«Под кроваткой Янкеле беленькая козочка, ‎— ‎пела бабушка Берта, подолгу расчесывая длинные Сонины косы. — Она пойдет на рынок и принесет тебе оттуда орехи, пирожки с маком, яблоки и изюм. Янкеле боится грома, но ты ничего не боишься. Янкеле боится стука, но ты ничего не боишься. Янкеле боится, когда в дом заходят чужие люди, но ты ничего не боишься. Козочка пойдет на рынок и принесет тебе оттуда орехи, пирожки с маком, яблоки и изюм».

Когда Витькина дочка Ханиталь была совсем маленькой, она просила у Сони купить ей в подарок игрушечную козочку. Но Соня говорила — тебе не нужна игрушечная козочка, у тебя есть живая. Она пойдет на рынок и принесет тебе орехов, пирожков с маком и яблок.

— Не хочу яблок! — спорила Ханиталь. — Хочу пиццу!

Соня смеялась.

‎— Хорошо, козочка пойдет на рынок и принесет тебе пиццу. Ты ведь ничего не боишься. Козочка приносит все тем, кто ничего не боится.

‎— Я ничего не боюсь, ‎— ‎кивала Ханиталь.

Букет, засохший и пожелтевший, Соня в этом году отдала внучке для пуримского костюма: Ханиталь наряжалась невестой. Ей купили красивое платье, белые туфельки и фату, а вот букеты в детских магазинах все были ненастоящие, слишком простые ‎— ‎Ханитали они не нравились, портили всю картину.

‎— У тебя же есть цветочки! — Соня давно показала внучке, что хранится в ее шкафу. — Дай их мне для костюма, ты ведь в этом году все равно не будешь наряжаться невестой.

‎— Ну вот, ты расстроила все мои планы — нарядиться невестой в этом году.

Соня достала букет и растаяла ‎— ‎так изящно смотрелась с ним Ханиталь. Внучка была беленькая, нежная, с прозрачной светлой кожей. Редкий тип внешности для Израиля, здесь рождаются смуглые дети с яркими глазами, а Ханиталь получилась как тонкая линия, проведенная кисточкой с акварелью.

‎— Тебе идет. — Соня завернула цветы в бумагу и попросила: ‎— ‎Ты с ними поосторожней, это очень старый букет. Не разломай мне его.

‎— А откуда он у тебя?

‎— Подарили. Много лет назад.

‎— Когда я стану настоящей невестой, ‎— ‎сказала Ханиталь, заглядывая Соне в глаза, ‎— ‎у меня будет настоящее белое платье, свадьба и жених. И тогда я тоже возьму твои цветы, хорошо? А до тех пор можно они полежат у меня?

Целый день стояла жара и дул горячий ветер, под вечер у Сони поднялось давление и разболелась голова. Она приняла холодный душ, проглотила две таблетки и уже собиралась ложиться, когда зазвонил телефон.

‎— Соня, ‎— ‎это оказалась Лиля, неожиданно хриплая, будто от слез. — Соня, ты знаешь… Ты можешь…

В голове заметались варианты — Ленка болеет? Упала? Ее надо срочно лечить? Везти сюда?

Лиля прокашлялась.

‎— Соня, отдай мне мой букет.

Она сделала паузу и добавила еле слышно:

‎— Пожалуйста.

Янкеле боится грома, но ты ничего не боишься. Янкеле боится стука, но ты ничего не боишься. Янкеле боится, когда в дом заходят чужие люди — но ты…

‎— Господи, ты так звучишь, я уже испугалась. — В телефон было слышно, как за Сониной спиной от ветра хлопают занавески. — Ну конечно, конечно отдам. Приезжай в гости, с Ленкой — и заберешь.

‎— Нет, Соня, нет, ‎— ‎Лиля торопилась и проглатывала слова. — Я не могу приехать с Ленкой, ее нельзя в самолет, она будет кричать всю дорогу, ее нельзя в замкнутое пространство, она боится. А без нее я теперь долго никуда не поеду. Отдай букет сейчас, пожалуйста, я тебя прошу.

‎— А… как? — растерялась Соня. — Прислать по почте?

‎— Да нет, какая почта. Он же старый, рассыплется весь. Ты мне просто его отдай, не присылая. Он сейчас у тебя?

‎— Нет… У Ханитали.

‎— Возьми его обратно от Ханитали и отдай. Пусть сам букет где угодно, это неважно, мне же замуж не выходить. — Лиля коротко рассмеялась. — Но он будет отданным, понимаешь? Он вернется. Ты мне можешь его вернуть?

‎— Не уверена, что я тебя понимаю, но могу попробовать.

‎— Ты согласна? — было странно, что Соня согласилась так легко. — Тебе не жалко?

Ветер из окон усилился, но стал только более жарким. Голова разбаливалась все сильнее. Скорей бы лечь.

‎— Лиля, милая, мне совсем не жалко. Конечно, будем считать, что я тебе его отдала.

‎— Соня, не «будем считать», а отдала. — Было важно, чтобы Соня хоть что-нибудь поняла. ‎— ‎Он теперь мой, договорились? Ты уже не можешь пользоваться им.

О чем она говорит, какое «пользоваться»? Не давать букет Ханитали? Не выходить с ним замуж, не ходить с ним гулять?

‎— Хорошо, я не буду. Завтра же попрошу Ханиталь отдать твои цветы.

«В две пиццы мне это точно обойдется. А если Ханиталь будет упрямиться, то еще и в поход в кино. Надо будет посмотреть, где идет какой-нибудь хороший детский фильм».

Соня давно не ходила на детские фильмы, и ее обрадовала возможность попасть туда почти в приказном порядке. Так-то все времени нет.

‎— Договорились. — Лиля опустилась на стул возле телефона и вытерла вспотевший лоб. — Завтра.

‎— Позвонить тебе после? Отчитаться про Ханиталь?

‎— Не надо, Сонь, все в порядке. Раз мы договорились, значит, уже совсем все в порядке. Спасибо тебе. И спокойной ночи.

В кровати заворочалась Ленка, что-то мыча. Лиля подошла поправить ей одеяло.

‎— А на море мы сами поедем, ‎— ‎прошептала она, погладив Ленкину руку. — В будущем же году и поедем. Теперь-то можно. Сядем на кораблик, поплывем по волнам.

‎— Катают… ‎— ‎пробормотала Ленка сквозь сон. — Я любу…

Козочка поехала на рынок и привезла тебе твой букет. Лиле стало легко, весело и немного стыдно перед Соней. «Ладно, она столько лет пробыла с моим букетом. Теперь моя очередь». Первым долгом, действительно, съездить с Ленкой на море. А потом посмотрим, как пойдет.

Соня еще раз включила душ и постояла под прохладными струями, смывая головную боль. Легла в постель рядом с неожиданно рано заснувшим Санькой и стала слушать, как за окнами постепенно стихает ветер. Саня, не просыпаясь, обнял ее за плечи, притягивая к себе. Его рука пахла морем: днем ходили купаться. И Ханиталь согласилась поплавать, хотя на море были довольно сильные волны. Даже нырнула несколько раз.

«Сделаем вместе букет вместо того, для костюма, ‎— ‎решила Соня уже сквозь сон. ‎— ‎Купим шелка, накрутим цветов, добавим бусин. А проволока у Саньки где-то есть».‎