Продажи и продажные люди - Divergent
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вообще-то, интересная логика… К сожалению, полностью лишенная здравого смысла.
Признаться честно, Олесе уже давно хотелось просто избавиться от этих товарищей. С продажи копеечного столика она может получить только жалкие копейки, а нервов они ей уже на миллион потрепали… Но она терпеливо, уже бог знает, в который раз, объясняет, что на складе в другое время никого нет, подобные порядки тоже придумал владелец компании, и изменить их, — даже ради таких ценных покупателей, — невозможно…
Но мужик тоже не лыком шит. И поток его претензий не уменьшается…
И все это — ради столика за две тысячи…
В конце концов, они все-таки соглашаются забрать его со склада в ближайшую субботу и уходят. А Олеся долго еще в тот день не могла избавиться от прямо-таки какого-то мерзкого послевкусия, который оставил ей этот визит…
Но весь юмор ситуации заключается вовсе даже и не в этом.
Эта женщина показалась Олесе странно знакомой. И только лишь на следующий день утром до нее дошло, что это — ее двоюродная сестра. Очевидно, со своим мужем. Кем конкретно им приходится молодой человек, она не знала, потому что сыновей у них нет, а фамилию он назвал при оформлении такую же. Возможно, зять, — хоть это и странно.
Своих двоюродных сестер Олеся не видела примерно лет двадцать пять. Просто знала об их существовании. Они и в детстве-то с ними особенно не общались, а во взрослом возрасте их дороги окончательно разошлись. Да, она помнила их имена, даже пару раз находила их в соцсетях, — но, естественно, в друзья к ним не набивалась, потому что вовсе даже не была уверена, что они вообще знают о ней. Она и сама-то не могла забыть о них лишь потому, что ее отец при редких встречах очень любил, — в укор ей, наверное, — рассказывать о том, какие они все богатые, успешные, удачно вышедшие в свое время замуж, сумевшие дать хорошее образование своим детям… Поскольку у самой Олеси, с точки зрения собственных родителей, по всем этим показателям был полный провал, то, наверное, по задумке, она должна была умереть от зависти. Но самое смешное заключалось в том, что она была просто патологически не завистлива. И могла только порадоваться за своих родственниц, раз уж им повезло в жизни больше, чем ей самой.
Вот только после этой их случайной встречи, — а особенно, после ожесточенного торга из-за доставки за город, выросшей на целый двести (!!!) рублей, — господи, Олеся никогда не могла похвастаться своим богатством, но даже для нее это были вовсе не деньги, — ее начали терзать какие-то смутные сомнения… Да, ее нельзя было назвать богатой. Но, если ей что-то было надо, она просто шла и покупала это. Вообще ни на секунду не задумываясь о таких вещах, как доставка.
Печально, но в глазах собственного отца она была последней неудачницей, тогда как ее двоюродные сестры были весьма успешными и прекрасно устроившимися в жизни… Но как-то после этой странной встречи ей уже с трудом в это верилось… Нет, это вовсе не значило, что они не совсем успешные. Счастья им и удачи в жизни, — ведь они, в принципе, не сделали ей ничего плохого, — всего лишь вымотали все нервы при крохотной покупке. Просто, если она и раньше не видела особого смысла в том, чтобы завидовать им, то теперь, наоборот, подумала, — а может, это им стоит ей позавидовать?..
Похоже, она оказалась куда более успешной и богатой, чем даже сама подозревала!..
МЫ ЕЕ УВОЛИЛИ…
Наша жизнь — штука очень странная… И ты порой даже и не знаешь, с какой стороны к ней вообще подойти. Ты, вроде, к ней со всей душой, а она выкидывает такие неприятные сюрпризы, что хоть стой, хоть падай…
В многочисленных бывших коллегах Олесю всегда больше всего бесило их лицемерие. И подлость. Просто какая-то зашкаливающая за границы разумного подлость.
Признаться честно, за свою жизнь она сменила немало мест работы. Что поделать, времена нынче такие, — сейчас редко кто может похвастаться тем, что пришел на завод со школьной скамьи, а теперь его отсюда же провожают на пенсию… Трудно даже сказать, кто в этом виноват, — мы сами или жизнь, которая теперь диктует совершенно новые условия. Но факт остается фактом. В нынешних реалиях мало, кто работает на одном и том же месте много лет.
Вот и с Олесей случилась такая же история. В каких-то организациях она проработала вообще чисто символическое время, где-то задержалась на несколько лет. Но суть сейчас даже и не в этом.
В большинстве организаций, без ложной скромности, Олеся была на хорошем счету. Но не во всех. А где-то вообще оказалась персоной нон-грата. Но, опять же, даже и не это является самым важным в данной ситуации.
Увольнялась Олеся отовсюду по собственному желанию. Просто в какой-то момент, — в силу непреодолимых обстоятельств, — она понимала, что больше не может — или даже просто не хочет — здесь работать, и сообщала начальству о своем желании уйти. Еще ни разу и ниоткуда ее не увольняли, — и это очень важный момент; я специально акцентирую на нем внимание и прошу его запомнить. А зачем, — это вам станет понятно чуть позже.
Итак, последовательность действий всегда бывала одинаковой. Олеся решала уйти. Она ставила об этом в известность коллег и писала заявление. По возможности, она всегда обговаривала с сослуживцами, с какого и по какой день она готова отработать, чтобы ее увольнение не сказалось критически на производственном процессе. Случалось даже, что иногда она отрабатывала сверх положенных двух недель, — чтобы организация имела возможность подыскать кого-нибудь ей на замену.
Кстати, при этом Олеся всегда и неизменно заранее говорила начальству о том, что вовсе даже и не настаивает сама на положенной двухнедельной отработке. И будет очень благодарна уже почти бывшим коллегам, если они отпустят ее пораньше. Но в ответ эти самые коллеги всегда падали в обморок и сползали по стенке, закатив глаза. Мол, да ты что, да как же мы тебя отпустим, да кто же тогда работать-то будет, — да и вообще, на кого ты нас, несчастных, покидаешь?.. Ну, что ж, спрос не грех, — надо, значит надо!.. И Олеся, раз за разом, честно отрабатывала то, что было ей положено согласно
