Русские принцессы за границей. Воспоминания августейших особ - Елена Первушина

29-го, в день св. Петра и Павла, было тезоименитство царя, которое здесь почти более празднуется, чем день его рождения. Около 11 часов утра его высочество с камергером Нарышкиным и со всею своею свитою отправился в длинную галерею, находящуюся в аллее, которая ведет к царскому саду. Там они остались и ожидали его величества царя, который скоро приплыл на верейке с противоположной стороны, из церкви, при пушечной пальбе с крепости. Когда царь подъехал к галерее, его высочество с иностранными министрами и некоторыми из нашей свиты сошел вниз по маленькой лестнице, ведущей к воде, и встретил его величество, который, по своему обыкновению, тотчас нежно обнял и поцеловал его, поблагодарив за поздравление. Отсюда царь пошел скорыми шагами (так, что немногие поспевали за ним) к площадке против галереи, где стояла в строю вся гвардия, как в день празднования коронации. После первого залпа из ружей он хотел поспешно удалиться: вероятно, ему или очень хотелось кушать (так как он обыкновенно обедает в 11 часов), или он был занят какими-нибудь мыслями и забыл про обычный порядок, по которому эти залпы повторялись три раза. Но князь Меншиков побежал за ним и спросил, не угодно ли ему будет остаться до окончания стрельбы. Тогда царь воротился, выждал, пока все кончилось, и ушел, попросивего высочество опять приехать в сад после обеда. Уходя, он сильно тряс головой и подымал плечи, что было признаком, что мысли его заняты чем-нибудь и что он в дурном расположении духа. Его высочество поэтому тотчас отправился домой и смотрел из окна на гвардейские полки, проходившие с громкою музыкой мимо его дома. Мне очень хотелось знать, как офицеры отдадут честь его высочеству. Но они не салютуют никому, не исключая и царя, а потому только наклонили немного вперед свои пики и потом сняли шляпы; гренадерские же офицеры только прикоснулись к своим. После обеда его высочество опять отправился в царский сад со всеми своими кавалерами, в парадных платьях. При входе туда мы услышали обыкновенную музыку – трубы, которые приветствовали его высочество. В саду не было еще ни царя, ни царицы, ни принцесс; поэтому герцог пошел в красивую рощицу перед царским дворцом, где мы нашли множество дам, ожидавших, как и мы, выхода царицы. При появлении его высочества они встали и, несмотря на все его просьбы, никак не хотели опять сесть.

Портрет герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторского. Художник Д. фон Крафт. 1722 г.

Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский (1700–1739) – герцог Гольштейна из рода Готторпов, отец российского императора Петра III, племянник шведского короля Карла XII (сын его сестры Гедвиги Софии), зять Петра I и Екатерины I

Камер-юнкер Балк и царский камергер Нарышкин представляли их герцогу, желавшему с ними немного познакомиться. Хотя многие из них говорили по-немецки, однако же почти все притворялись, что не понимают этого языка и еще менее в состоянии говорить на нем, и отвечали всякий раз, когда к ним обращались, не знаю, не понимаю (nisnay). Старшая Головкина была одна из тех, которые довольно свободно и хорошо говорят по-немецки; других же дам, хорошо знающих этот язык и из которых многие шведки и немки, в этот раз не было ни одной. Наконец царица вышла, и его высочество поспешил к ней навстречу с приветствиями. С нею вышли и принцессы, прекрасно одетые, особенно старшая, на которой было желтое, богато вышитое платье. Его высочество гулял с ними несколько времени по саду, а когда царь возвратился с луга, где, как и в предшествовавшие празднества, стояла гвардия, которую его величество, по обыкновению своему, угощал водкой, он пошел с ним к тому месту, где министры и другие знатные особы сидели за стаканом вина и курили табак. Ее величество царица, узнав, как легко и охотно согласился царь в день празднования Полтавской победы на просьбу его высочества возвратить свободу графу Бонде, и желая таким же образом помочь одной особе, приказала осведомиться, не согласится ли герцог для нее исходатайствовать у царя свободу и прощение еще одному пленнику, присовокупив, что, с своей стороны, она уверена, что его величество царь не откажет в этой просьбе. Его высочество, конечно, никак не мог отказаться сделать угодное государыне, тем более что она сама хотела навести его на удобный случай заговорить об этом с царем, и потому обещал употребить все старание для исполнения ее воли. Особа эта – шведский граф Дуглас, который хотя и находился несколько времени в плену в России, однако ж скоро был освобожден царем и сделан губернатором всей Финляндии. Незадолго он имел несчастье заколоть в собственном своем доме одного русского капитана, который, если не ошибаюсь, служил в гвардии; вследствие того его арестовали и привезли сюда. На военном суде, состоявшем из четырех членов, именно двух иностранных и двух русских офицеров, первые приговорили его к аресту на известное время на том основании, что убитый им капитан оскорбил его и напал на него в его доме; но оба русских присудили его к смерти, говоря, что если капитан и напал на него, то напал в его доме, где Дуглас, как полный хозяин, легко мог при помощи постоянно находившегося у него караула арестовать виновного или выгнать его вон, вовсе не имея надобности прибегать к убийству. Несмотря на справедливость такого приговора в глазах беспристрастных людей, царь был до того милостив к графу, что приказал только на три недели арестовать его и заставить работать в саду царицы, по истечении же этого срока освободить. Наказание, следовательно, было так легко, как только мог желать подсудимый. Но этот граф никогда не бывал доволен оказываемою ему милостью и всегда хотел еще большей, хотя не раз убеждался, что с ним поступали милостивее, чем он заслуживал. Точно так он был недоволен и в этот раз: приговоренный, против всякого ожидания, к столь умеренному наказанию, он начал хлопотать через своих родных и знакомых, в особенности через семейство Балк, очень любимое царицею, о получении полной свободы; а как государыня вообще чрезвычайно милостива и сострадательна, особенно к шведам, то и приняла в нем живое участие. Герцог только что хотел идти к ее величеству и переговорить с нею о том, как лучше начать дело, как встретил генерала Ягужинского, к которому он, равно как и тайный советник Бассевич, имеет неограниченное доверие. Его высочество тотчас же рассказал ему о желании царицы, но генерал знал уже обо всем от нее самой. Желая искренно добра его высочеству, он говорил, что не советует исполнять эту просьбу, которая может повлечь за собою неприятные последствия. Но так как герцог не находил средства поблаговиднее уклониться от возложенного на него поручения, то Ягужинский просил предоставить дело ему и обещал все так устроить, что государыня не захочет более настаивать на своем намерении и, кроме того, не заметит, что они сговорились или что его высочество неохотно исполняет ее желание. Они пошли вместе к царице, и когда она опять заговорила о своей просьбе, генерал начал представлять ей, как дурны могут быть последствия, если его высочество, испросив только за два дня свободу графу Бонде, снова станет подобною же просьбою утруждать царя, тем более что всем известно, как милостив был его величество с этим Дугласом и как недовольны остались русские избавлением его от смертной казни, замененной весьма легким наказанием, – неудовольствие, которое еще более усилится, когда они узнают, что он совершенно освобожден по просьбе его высочества. К этому он прибавил еще, что удивляется желанию Дугласа освободиться от такого незначительного наказания, как его краткий арест, который вовсе не позорен и после которого, как он очень хорошо знает, царь возвратит ему прежнюю должность, что три недели нетрудной работы не изнурят его и не лишат хорошей пищи и питья; что он, Ягужинский, уверен, впрочем, в полной готовности его высочества ходатайствовать за арестанта, если это только непременно угодно ее величеству; но что, наконец, еще вопрос, согласится ли царь исполнить такую просьбу и может ли он исполнить ее благовидным образом. Государыня вполне согласилась с генералом и приказала оставить это дело. Погуляв немного по саду с ее величеством, его высочество пошел в галерею, где обыкновенно танцуют, и когда царь также туда пришел, начали танцевать как в последний раз, то есть царь с царицею, его высочество с старшею принцессою, а князь Меншиков с младшею. По окончании этого веселого танца выбирали некоторых из наших кавалеров, в том числе и меня, а потом я имел еще честь танцевать с младшею принцессою английский танец. После бала, продолжавшегося довольно долго, все отправились по домам, и мы радовались, что можем отдохнуть после всех этих празднеств. В этот день граф Бонде, камер-юнкер Геклау и я в первый раз были дежурными при его высочестве.

30-го князь Меншиков и большая часть министров и русских вельмож были с визитами у его высочества, который принимал каждого по чину. После обеда царь прислал просить его высочество приехать в Адмиралтейство. В этот день я не был дежурным и, к несчастью, ушел со двора, пропустив таким образом удобный случай побывать там. После я сожалел о том еще более, узнав, что его величество царь сам водил везде его высочество и показывал ему все до малейшей подробности. Бывшие с его высочеством превозносили необыкновенный порядок, в котором содержится там множество больших и мелких вещей, необходимых для кораблестроения. Все они там же и приготовляются. Несмотря на то что русский флот состоит из тридцати с лишком линейных кораблей и снабжен всем в изобилии, в Адмиралтействе собрано, говорят, такое количество материалов, что можно снарядить еще почти такой же флот.